Киборги не умирают
Шрифт:
Вскоре приготовления были закончены, и люди стали выдвигаться. Спецназовец почувствовал дискомфорт. Настроение воинов ему решительно не понравилось. Лица опять были обреченные.
Он подозвал к себе Ивана и поинтересовался, в чем дело.
— Они знают, что все умрут. Но умрут вместе с Великим К.Г., который станет их пропуском к Великому Мазе. И наступит всеобщая Маза! Ты что не знал, что К.Г. и Маза друзья? — издевательски поинтересовался Иван.
— Шутник! — в сердцах бросил Антон, и, подозвав
— Как я прорвусь в Голодоморню, сразу уходите. Дальше я работаю один!
— Может, их измором взять, Великий? — предложил Юф.
Что им сказать? Антон оглядел лица, не глаза, глаза все продолжали прятать. Они хотели жить, и им не было дела до элиминатора и готового рвануть на всю планету унформера.
И они были правы. Их ждали женщины и дети, и они хотели их дождаться.
— Как только я окажусь в крепости, уходите, — упрямо повторил он.
— Хан Яндырбец нас из-под земли достанет.
И опять Антону нечем было возразить. Великий К.Г сгинет снова на тысячу лет, а Фонарщик вот он, тут. И фонари готовы принять новых висельников. Народу много, но можно вешать несколько шей в одну петлю. Это быдло даже умереть не имеет право достойно, кроме как блюя и фекалируя друг на дружку.
— Когда Великий прорвется к хану Яндырбец, тому наступит конкретный… — пришел на помощь Иван.
И как всегда вовремя. Разрядил обстановку и командиры повеселели, но с рядовыми горожанами было не в пример хуже.
Люди с опаской выходили из-под защиты стен и улиц, не было слышно ни разговора, ни обычных в таких случаях подтруниваний. В центре встали наиболее хорошо вооруженные найденным в городе оружием люди, на левом фланге — мегалаки, на правом — опять люди, но вооруженные лишь дубинами да ножами, что означало, что им суждено выступить против тяжелой кавалерии практически безоружными.
— Сейчас что-то произойдет! — понял спецназовец.
Со страшным скрипом ворота крепости стали открываться. Из глубины двора сначала показалось облако поднятой пыли, а потом уже донесся мерный топот.
В воротах возник ряд полированных медных щитов, за ним другой, третий. Казалось, им не будет конца.
Бронированная колонна вышагивала как на параде. От ритмичного колыханья сотен щитов зарябило в глазах. В такт ударам бубна янычары организованно перестроились во фронт.
Перед остолбеневшими горожанами выстраивался монолит. На площади перед крепостью уже замерли в ожидании битвы, готовые по первому сигналу ринуться в бой, около пяти тысяч янычар, а колонна продолжала выдавливаться в ворота.
Стоял сплошной лязг навешанного на янычар железа. Даже на глаз было видно, что их больше горожан раза в три.
Янычары не суетились, держались уверенно, было слышно, как они неспешно переговариваются в строю. "Эх, и врежут
От тягостных дум его отвлекли вопли, донесшиеся со стороны собственных войск.
Как оказалось, кричал Волобуев и, как водится, на своих:
— Осади назад! Разойдись пошире! Дай простор для замаха!
Замахиваться силач собрался даже чересчур широко. Во всяком случае, места он себе отвоевывал столько, как если был метров 10-ти росту. Да и то ему все только мешали.
— Волобуй, поди сюда! — Велел спецназовец и, когда тот приблизился, приказал:- Возьми сотни три мегалаков, самых головорезов, встань позади. Ударишь, только когда станет совсем худо, и только когда я сам позову!
— Не губи, Великий! — Силач упал на колени, лязгнув массивными доспехами.
— Будешь орать, превращу тебя в женщину! — пригрозил Антон, грубо конечно, зато действенно.
Волобуев строптиво подобрал оружие и припустил на левый фланг, некоторое время было слышно, как они с руганью препираются с Юфом, который ни в какую не хотел делить отряд. Наконец мегалаки кое-как поделились, и половина из них ушла назад в Ахангаран.
Янычары приветствовали отступление оглушающим свистом и издевательским смехом.
Они развлекались. Горожане от их гогота лишь боязливо переминались, не прочь сами присоединиться к ушедшим.
Благо, Волобуев вник в обстановку и остановил засадный отряд на виду. Сам влез на стену и замер со сложенными на груди руками, обиженный, молчаливый и неподвижный словно статуя.
Наступила тишина. Смолкли разговоры, затих лязг доспехов.
Противников разделяло метров сто, и они насторожено и с любопытством разглядывали друг друга.
Напрасно спецназовец выискивал среди врагов Фонарщика, он оставил грязную работу другим. Антону же в очередной раз приходилось выполнять самую грязную работу самому. Судьба такая. Антон почувствовал сильное раздражение.
Подбавил огоньку выскочивший из стана врагов клоун. На этот раз, настоящий.
Разряженный, с огромным красным носом и ртом до ушей. Одетый в картонные доспехи и вооруженный деревянным мечом, он дурашливо закричал:
— Кто тут Ледокол? Хочу с ним биться.
Рыцари издевательски захохотали.
Клоун продолжал паясничать, спускать штаны и показывать выкрашенную красной краской задницу. И неизвестно, сколько бы продолжалось это безобразие, если бы в центр зада как в мишень не врезался камень из пращи, пущенный Волобуевым.
Метров за двести запулил, с уважением подумал Антон.
Клоун взвыл и покатился по земле, после чего, нашаривая и подтягивая штаны, заковылял прочь.
Ему опять не повезло, и по пути он столкнулся с настоящим бойцом, идущим навстречу, и отлетел в сторону словно пушинка.