Киборги не умирают
Шрифт:
Действительность вернулась вместе с тяжелым хлещущим ударом, с лязгом отхватившим часть кольчужной рукавицы.
Под рев толпы спецназовец вновь вернулся в действительность, и ему удалось увернуться от пары последующих ударов. В криках янычар послышалось разочарование.
— Убей его, Ганг! — Кричали они. — И съешь его мясо!
Стоя на месте, мегалак ухмыльнулся и вновь разинул пасть. На этот раз воздействие ультразвука оказалось еще более сокрушительным.
Его словно всосало в разверзшуюся на морде мегалака воронку. Воздуха
Вокруг возникла вязкая тошнотворная мгла. Он барахтался, он дергал руками, стараясь выплыть из нее. Что-то мешало этому, он понял, что это мечи оттягивают ему руки, тогда он отбросил их.
Он пришел в себя от крика толпы и гулких тупых ударов. Били его. Панцирь имел несколько вдавленных полос, а в одном месте лопнул, там сочилась кровь.
Он отскочил, озираясь и ища свое оружие, ибо оказался перед озверевшим противником совершенно безоружным.
— Ты что-то потерял, Ледокол? — Ухмыльнулся Ганг.
— Ага, твою совесть.
— А я думал это, — Ганг отшвырнул пинком в сторону антоновы мечи, они имели почти переломившие их зазубрины, видно, спецназовец умудрился отбить пару ударов, хотя и не помнил, как ему это удалось.
— Я съем твое сердце, — загоготал мегалак. — Пришел твой смертный час. Сейчас я убью Великого К.Г.!
Глядя ему в глаза, Ганг медленно, даже сладострастно, вновь распахнул пасть. Да он сейчас кончит, подумалось.
Спецназовец одним движением подхватил с земли один из мечей с отломанным, корявым острием и, нырнув под мегалака, полоснул его по сухожилиям.
Мегалак удивленно рыкнул, кровь била из ноги как из фонтана. И наклонился инстинктивно, зажать рану, наверное, хотел.
Спецназовец захватил его башку подмышку и погрузил меч в открытую пасть. Буркала мегалака едва не вылезли из орбит, а меч продолжал неумолимо погружаться и погрузился на всю длину.
Косматая голова Ганга вздулась и треснула на затылке, выпуская зазубренное все в крови лезвие.
— У тебя, брат, голова совсем дырявая стала, — попенял Антон.
Стояла такая тишина, что его слова услышал даже Волобуев, замерший на городской стене.
Когда спецназовец отпустил Ганга, тот рухнул, словно подрубленный александрийский столб.
Спецназовец подошел к поверженному и вырвал кольцо из его носа.
— Воткнем кольца янычарам в нос! — Заорал Антон, потрясая им над головой.
Он не знал, те ли необходимые слова перед боем нашел, но войска встретили сказанное таким ревом, что всякие сомнения отпали.
— Воткнем! — Отряды с радостными воплями сорвались с места.
Янычары двинулись в ответ.
На Антона катилось две лавины, с двух противоположных сторон, но янычары настигли его первыми.
Он успел подхватить секиру Ганга и так здорово размахнулся, не слабже Волобуева, что проделал в атакующих рядах изрядную прореху. Лава обтекла его с боков, глубоко вклиниваясь в ряды слабо вооруженных горожан.
Две лавины, общей численностью порядка восьми тысяч
Бой сразу разбился на тысячи смертельных поединков. Стоны умирающих временами перекрывали звон мечей. Сколько погибло в первые же минуты? Ведь чтобы завалить одного янычара, горожане гибли втроем, вчетвером.
Наравне дрались только мегалаки.
Что касается Антона, то не зря на Бетельгейзе Воронина прозвали Огненным Серпом.
Не верилось, что так можно управляться с холодным оружием.
Став на время боевой машиной, он выкашивал вокруг себя врагов. Стараясь прекратить бессмысленные ужасающие потери горожан, он стремительно пробивался к воротам.
Временами его попросту заваливало трупами врагов, и пока он выбирался, вытаскивая свою секиру, новыми ударами янычарам удавалось оттеснить его назад.
Его отшвыривали от желанных ворот, что приносило лишь новые жертвы, и каждую новую он ощущал своей шкурой, вот еще одного убили на его глазах, а он ничего не мог сделать, вот еще, он упорно отбивался, укладывая врагов направо и налево, и опять наступал.
Ему даже удалось дойти до крепостной стены, но новый отряд выдавился навстречу и оттеснил его до самого лежащего Ганга. Впрочем, спецназовец очень скоро перестал различать это место, потому что оно было завалено десятками дымящихся трупов-янычар и горожан.
Спецназовец потерял всякое представление о времени. Единственное, что он понимал, что они дерутся, они продолжают драться, и никто из горожан не побежал.
Бой кипел вовсю. Неизвестно, сколько их осталось, но они дрались как волки.
Антон взобрался на груду поверженных и закричал:
— Волобуев!
Его сшибли и затоптали, но он был услышан.
Вылезши из-под груды тел, он увидел скачущую из Ахангарана конную лавину.
Впереди, сшибая янычар словно тараном, мчался Волобуев. За ним три сотни мегалаков с непривычно раздутой шерстью на загривках, делающих их похожими на львов.
— Ко мне, ахангаранские львы! — Громогласно закричал спецназовец. — Ко мне и за мной!
Из-за шеренги других коней вынырнул Иван, все это время не имевший никакой возможности пробиться к нему. Антон взобрался в седло и оказался во главе скачущей конницы.
— На штурм! — крикнул он, и его поддержали.
— На штурм! — Закричал Волобуев.
— На штурм! — Закричали уцелевшие.
И штурм начался. Это был самый скоротечный и страшный штурм в жизни Антона.
Засадный полк с таким с остервенением прорубился сквозь янычар, что застал последние резервы враг непосредственно в воротах. Лучники обрушили на них град стрел, но мегалаки изобразили черепаху, прикрывшись щитами, и Антону удалось, наконец, проскочить в вожделенную крепость.