Киево-Печерский патерик

Сборник

И сказал он: «Здесь вы положили в нынешнем году двух иноков, и того инока, которого вы без схимы положили, теперь в схиме найдете. Много раз хотел он постричься, но пренебрегала им братия из-за нищеты его, и им вменилось это в грех; он же жил достойно этого образа, и потому даровал ему Господь схиму: ибо творящему добрые дела — воздается, от того же, кто не творит их, но мнит себя добродетельным, — отымется; творящему добро — всегда воздается. Другого же инока вы в схиме положили, а она взята у него, потому что при жизни он не захотел ее, но лишь, умирая, сказал: “Если увидите, что я уже отхожу, то постригите меня”. И потому отнялась от него благодать, ибо не уразумел он сказавшего: “Не мертвые восхвалят тебя, Господи, но мы, живые,

благословим Господа”. “Ибо, — сказано, — во тлении кто исповедается тебе?” Таким схима не принесет никакой пользы, если добрые дела от муки их не избавят. Третий же здесь с давних лет положен. Его схима нетленна и хранится ему на обличение и на осуждение, потому что дела его были недостойны монашеского образа — жизнь свою проводил он в лености и грехах, не ведая сказанного: “Кому много дается, с того много и спросится”. Если такого Антониева и Феодосиева молитва не спасет, то повинен он суду». И, проговорив все это, сказал он братии: «Вот пришли постригшие меня, которые хотят взять меня». И, сказав это, лег и почил о Господе. И с великой честью положили его в пещере. Откопавши же место, о котором он говорил, нашли, по слову блаженного, трех черноризцев: один весь истлел, только куколь цел был; из двух же иноков, недавно умерших, с положенного в схиме она была снята и воздета на другого, который не был пострижен. И много дивились неизреченному суду Божию, и говорили: «Ты, Господи, воздаешь каждому поделай его».

Да отселе, братие, мнит ми ся разумти: иже въ болзни пострижется с врою, просит у Бога живота, да в чернечеств поработаеть ему; обладая же животом и смертью, Господь, аще сего отведеть, то въ 11 час съ пришедшими равна праведнимсътворить его Господь. А глаголяй же сице: «Аще видите мя умирающа, тогда пострижете мя», — сего суетна вра и пострижение.

Из этого, братья, следует, кажется мне, вот что разуметь: если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, тот, как в монашеском подвиге, послужит ему; владеющий же жизнью и смертью Господь, если и отведет его от мира, то, подобно работникам, нанятым в одиннадцатый час, признает его равным праведникам. Кто же говорит так: «Когда увидите меня умирающим, то постригите меня», — суетна того вера и пострижение.

О ПРЕПОДОБНМЪ ИСАКИИ ПЕЧЕРНИЦ. СЛОВО 36

О ПРЕПОДОБНОМ ИСАКИИ ПЕЩЕРНИКЕ. СЛОВО 36

Яко въ огни искушается злато, и человчи приатни в пеще смирениа. И аще убо Господу въ пустыни приступити искуситель не постыдся, колико паче человку искусы принести хощеть! Якоже и сему бысть блаженному.

Как в огне очищается золото, так люди в горниле смирения. Если к самому Господу искуситель не постыдился приступить в пустыне, то насколько же больше искушений приносит он человеку! Так было и с этим блаженным.

Сий бо преподобный отець нашь Исакий, еще ему сущу въ миръстем житии, богат б купець, родом торопчанинъ. Сей помысли быти мнихъ, и раздаа все имние своетрбующим и монастырем, прииде к великому Антонию в печеру, и моляшеся ему, дабы былъ мнихъ. И приатъ его Антоние, възложи на нь мнишеский образ и нарече имя ему Исакие, б бо ему мирьское имя Чернь.

Этот преподобный отец наш Исакий, когда он еще жил в миру, был богатым купцом, родом торопчанин. И вот он, решив стать монахом, раздал все имущество свое бедным и монастырям и пришел к великому Антонию в пещеру, умоляя постричь его в монахи. И принял его Антоний, и постриг в монахи, и дал ему имя Исакий, мирское же имя его было Чернь.

Сий же Исакие въсприатъ житие крпко и облечеся въ власяницю, и повел купити себ козлищь, и одрати его мхом, и възъвлече на власиницю, и осше около его кожа сыра. И затворися в печер, въ единой улици, в клии мал, яко четыре лакоть сущи, и ту моляше Бога съ слезами. Сндь же его б просфура едина, и то же чрез день, и воды в мру пияше. Принося

же ему великий Антоние и подаваше ему оконцемъ, елико рука вместится — и тако приимаше пищу. И в таковем житии сътвори 7 лт, на свт не исходя, ни на ребрех възлегъ, но сдя мало сна приимаше.

И стал этот Исакий вести жизнь строгую, облекся во власяницу, велел купить себе козла и содрать с него шкуру, и надел ее на власяницу, и обсохла на нем сырая шкура. И затворился в пещере, в одном из проходов, в небольшой келий, в четыре локтя, и тут молил Бога со слезами. Пищей же ему была одна просфора, и то через день, и воды в меру пил. Приносил же это ему великий Антоний и подавал в оконце, куда рука едва проходила, и так принимал он пищу. И в таком житии провел семь лет Исакий, не выходя наружу, не ложился на бок, но сидя спал понемногу.

Единою же, по обычаю, наставшу вечерю, нача покланятися, поа псалмы, даже и до полунощи, и яко утрудися, и сде на седал своемь. Седящу же ему и по обычаю свщу погасившу, и се внезаапу свту въсиавшу в печер, яко от солнца, яко и зрак человку отъимати. И поидоша к нему два уноши прекрасн, и блистастася лица ихъ, аки солнце, и рша: «Исакие, в есв аггелы, а се идет к теб Христос съ аггелы». И въставъИсакий, и вид тлъпу бсовъ и лица их паче солнца, единъ же посрдиих сияше паче всх, и отъ лица его луча исхожааху. И глаголаста ему: «Исакие, се есть Христос, пад, поклонися ему». Исакий же не разум бесовъскаго дйства, ни памяти им прекреститися, и, изъшед ис клии, поклонися, акы Христу, бесовъскому дйству. Бси же кликнуша и рша: «Нашь еси, Исакие!»

Однажды, как обычно, когда наступил вечер, он стал класть поклоны и петь псалмы, и так до полуночи, и, утомившись, сел на сиденье свое. И когда он сидел так, как всегда свечу погасив, внезапно засиял свет в пещере, как от солнца, такой, что мог ослепить человека. И подошли к нему двое юношей прекрасных с лицами блистающими, как солнце, и сказали ему: «Исакий, мы — ангелы, а вот идет к тебе Христос с ангелами». Исакий встал и увидел толпу бесов, и лица их были ярче солнца, а один среди них светился ярче всех, и от лица его лучи исходили. И сказали ему: «Исакий, это Христос, пав, поклонись ему». Исакий же, не поняв бесовского наваждения и забыв перекреститься, вышел из келий и поклонился, как Христу, бесовскому действу. Тогда бесы воскликнули и сказали: «Теперь ты наш, Исакий!»

И введоша его в клию, посадиша и, и начаша садитися около его. И бысть плъна клиа бесовъ и улица Печерьскаа. И рече единъ от бесовъ, глаголемый Христос: «Възмте сопли, и бубны, и гусли и ударяйте, а Исакий нам спляшет». И удариша в сопли, и в гусли, и в бубны, и начаша им играти. И утомивше его, остави его елико жива суща, и отъидоша, поругавшеся ему.

Ввели они его в келию, посадили и сами стали садиться вокруг него. И вся келия и проход пещерный наполнились бесами. И сказал один из бесов, тот, что назывался Христом: «Возьмите сопели, и бубны, и гусли и играйте, а Исакий нам спляшет». И грянули они в сопели, и в гусли, и в бубны, и начали им забавляться. И, измучив его, оставили его еле живого, и ушли, надругавшись над ним.

Заутра же, бывшу дьни и приспвшу вкушению хлба, прииде Антоний по обычаюкъ оконцю и глагола ему: «Благослови, отче Исакие!» И не б гласа, ни послушаниа. И многажды глагола Антоние, и не б гласа, и рече в себ: «Егда преставился есть?» И посла в монастырь по Феодосиа и по братию. И пришедше же братиа, и откопаше, идже б загражено устие, и взяше его, мняще его мертва быти; и изнесше его, положиша пред печерою, и видша его, яко живъ есть. И рече игумен Феодосий, яко от бсовьскаго дйства сие бысть ему. И положиша его на одр, и служаше ему святый Антоний.