Кикимора болотная
Шрифт:
При этих словах Штукиной Вера кинулась к винному шкафу и достала снизу бутылку водки «Белуга». Штукина закатила глаза.
— Моя благодарность, товарищ капитан, будет просто натурально фантастической. Я тебе натурой отдам. Договорились? Угу. Мне надо, чтобы ты глянул, есть ли сегодня рейс до Парижа. А он есть. И выдал мне списочек пассажиров бизнес-класса. А? Конечно, иду по следу. Ага, мои клиенты экономом не летают! Угу. Целую. Жду.
Штукина нажала отбой, тяжело вздохнула, встала, взяла у Веры из рук бутылку и подошла к винному шкафу, поизучала его содержимое, крякнула, плюнула,
— Ну, что за люди! И водка-то у них за тыщу рублей! Испортишь ты мне, Верка, контингент своим буржуйством. Они ж теперь от нормальной водки нос воротить будут. Давайте есть уже. Через полчасика нам будет все доподлинно известно.
И они накинулись на еду. Тася, которая никогда днем не ела, очень удивилась проснувшемуся у нее зверскому аппетиту. Вот что значит попереживать как следует. А кроме того, жареная картошечка с румяной корочкой, домашняя буженина, маринованные грибочки да квашеная капустка Вериного приготовления — это вам не фигли-мигли, не салат «здоровье» из унылой зимней капусты, которым потчевали страждущих в обеденный перерыв на фирме у Таси. Через полчасика, когда они, борясь со сном после обильного и вкусного обеда, уже пили кофе и курили свои сигареты, капитан Вовка действительно позвонил майору Штукиной.
— Ага, записываю. Так, Татарский, Коломийцев, Серова, Котова, Мазурок и Жеребов.
У Таси всю сонливость как рукой сняло, и она увидела, как Вера почернела лицом. Видать, до последнего момента надеялась, что все образуется и окажется странным недоразумением.
— А Мазурок мужик или баба? — продолжала беседу Штукина. — Ага, Степан Иванович. Жаль. Ну ладно, Вовка, заходи завтра, благодарность уже при мне. И распечаточку захвати. Стой, а Жеребов, он Дмитрий Иванович? Ага. Пока.
Штукина дала отбой.
— Значит, Серова или Котова. Эх, жаль, что не Мазурок, — со злостью сказала она и забарабанила по столу своими длинными фиолетовыми ногтями.
— Тася, звони мамаше своей. — Вера судорожно сжала руку в кулак, аж костяшки пальцев побелели.
— Ты билет купи сначала. — Тася решила, что беспокоить непутевую мамашу пока не будет. Вдруг Вера передумает, а та начнет суетиться и нервничать. Мало ли чего, позвонит ей Сельдерей, скажет, что в Китае, Вера сопли распустит и никуда не полетит. Вон, сколько раз такую ситуацию Тасе в кино показывали. Вроде баба уже все поняла, осталось только дверью хлопнуть, а она все глаза зажмуривает и от беды своей отворачивается. Верит до последнего, ну, то есть до самого распоследнего, пока своими глазами в факте гнусного прелюбодеяния не убедится.
— Сейчас прямо и куплю. — Вера поковырялась в своем телефоне и связалась с доставкой билетов на дом. Билет оказался в наличии, Вера его заказала, и по всему выходило, что прямо завтра она должна лететь.
— Не передумаешь? — с подозрением поинтересовалась Тася.
Вера решительно замотала головой.
Тася тут же позвонила матери. Непутевая мамаша очень обрадовалась. Она всегда радовалась, когда к ней кто-то приезжал из России, а тут и вовсе Тасина подруга. Тася еще во второй приезд непутевой мамаши на родину познакомила ее с Верой и Штукиной. Они тогда очень понравились друг другу
— Вер, а деньги-то у тебя есть? — поинтересовалась Тася на всякий случай. Клиники-то в Италии, мягко говоря, совсем не дешевые.
— Ха! — Вера с победным видом достала из сумки кошелек с кучей кредиток.
— А я вот в книжке как-то читала, что одной бабе муж взял и перекрыл кислород. Все счета заблокировал, — задумчиво сказала Штукина, разглядывая Верины кредитки.
— Это ты не в книжке читала, а в кино видела. Сельдерей этого ни за что делать не будет. С какого перепуга? — поинтересовалась Тася.
— Не знаю. Я бы, Вер, на твоем месте чутка денег с карточки сняла да в лифчик засунула. Баксов триста. Так, на всякий случай.
— Правильно. — Тася согласилась со Штукиной. — Только что такое триста баксов? Надо бы тысяч пять евро в лифчике иметь.
— Никакой лифчик не выдержит, — прыснула Вера.
Тася и Штукина радостно переглянулись.
— Ну все, девки, мне еще собираться надо, дуйте по домам. Спасибо вам за все. Тась, ты меня завтра в аэропорт отвезешь?
— Обязательно.
Они обнялись, поцеловались, и Тася со Штукиной, довольные собой, с чувством выполненного долга, убрались восвояси. На работу возвращаться уже не имело смысла, и Тася, закинув подневольную Штукину на службу, отправилась домой.
Вечером Тасе позвонил Павел.
— Детка, с тебя причитается! — радостно завопил он в трубку.
Тася поняла, что действительно причитается, потому что деткой Павел ее еще ни разу не называл. Видимо, раздобыл какую-то важную информацию и гордился собой.
— Говори. — Тася ни капельки не возражала против того, чтобы немного побыть деткой. Даже интересно.
— Сережа Гавриков, глава представительства «Бауэр», имеет контракт с вашей фирмой на поставку компрессоров для Колгуева.
— Ты его хорошо знаешь?
— Отлично!
— Можешь мне завтра с ним встречу организовать?
— Легко. Тебе когда удобно?
— Лучше прямо с утра, часов в десять. И предупреди, что дело конфиденциальное.
— Жди.
Через полчаса Павел перезвонил и сообщил, что Гавриков готов принять ее в десять утра. Тася, в свою очередь, позвонила Аде Львовне и сказала, что с утра задержится, приедет к обеду, так как повезет подругу в аэропорт. Там надо быть к девяти, и Тася прикинула, что в десять уже сможет быть в офисе Гаврикова.
Когда Тася утром заехала за Верой, то была приятно удивлена переменам, произошедшим с подругой. У Веры в глазах появилась твердая уверенность, и, несмотря на то что она по-прежнему была не накрашена, а на голове у нее громоздился непотребный пучок волос с пластиковой заколкой, Тася начала узнавать ту прежнюю Веру, которую очень любила.
— Он сказал — поехали, он взмахнул рукой! — пропела Вера, усаживаясь в япончика. — Я шмоток взяла минимум. Там все себе новое куплю.
— Отлично, — обрадовалась Тася.