Кикимора болотная
Шрифт:
— Как-то неудобно получается, — сказала Тася. — Мы такое беспокойство вам доставили.
— Какое же это беспокойство? — удивился Левшуков. — Это приключение, можно сказать, новогоднее. Опять же скоро Рождество. А в эти дни просто так ничего не случается. Вот кто бы мог подумать, что мы с вами еще раз встретимся, да еще при таких обстоятельствах?
Тася достала из машины свою сумку, затем отдала охранникам Левшукова документы на япончика и свои права. Штукина оттащила ее в сторону и зашипела в ухо:
— Класс! Не знаю, что там у него за глаза, но все остальное… А
— Дура, он женатый, — прошипела Тася в ответ.
— Кто? Полковник?
— Нет, этот.
— Ну, мы так не договаривались, это нечестно. — Штукина выпятила нижнюю губу и пошла через дорогу к автомобилям. — Мне куда? — спросила она Левшукова.
— Вам в БМВ.
— О! Хоть на БМВ покатаюсь. Тась, смотри, у меня красивая жизнь даже после Нового года никак не заканчивается.
— Может, тебе на службу уже и не выходить?
— Нет, пойду! Придется. Красивая жизнь — это хорошо, но она у меня то есть, то нету, а с пенсией и выслугой как-то поспокойней. — Штукина уселась в машину, машина развернулась и уехала в сторону Питера.
— Как она вас назвала? — спросил Левшуков.
— Тася.
— Тася? А почему не Настя? — удивился Левшуков.
— Меня мама Стасей называла, а потом первая буква где-то потерялась.
— Интересная у вас мама.
— Ага. Непутевая.
Левшуков рассмеялся. Они сели во вторую машину, свернули с шоссе на небольшую проселочную дорогу и вскоре подъехали к огромному дому. Дом стоял на берегу залива в окружении сосен. Темнело, луна пряталась где-то за низкими тучами. Они въехали в большой подземный гараж, и Тася почувствовала себя в зловещем замке Синей Бороды. Однако, когда они вошли в дом, это чувство сразу исчезло. В доме было тепло, очень уютно и даже ни капельки не похоже на берлогу. Левшуков отвел ее в гостевую комнату и сказал, что будет ждать ее в гостиной внизу. Тася огляделась, комната очень ей понравилась. Она напоминала девичью светелку. Льняные белые занавески, отделанные вязаным кружевом, такое же вязаное покрывало на кровати, светлые стены, красивая, какая-то очень милая мебель. Только прялки не хватает.
«Интересно, — подумала Тася, вспомнив портрет Марины Левшуковой в журнале. — Никогда бы не подумала, что женщина с таким капризным лицом может так уютно обставить комнату».
В ванной комнате Тася обнаружила настоящую чугунную ванну на красивых замысловатых ножках. Ванна стояла посередине и, наверное, предназначалась для того, чтобы лежать в ней в ароматной пене. Тася разлеживаться в ванной не собиралась. Она быстренько приняла душ, привела зареванное лицо в порядок и, хорошенькая и посвежевшая, спустилась в гостиную. В гостиной за роялем сидел Левшуков и задумчиво перебирал клавиши. За ним в огромном окне во всю стену стояла темнота. Тася подумала, что хорошо, что она согласилась на его предложение, не то сидела бы сейчас на шоссе в темноте и ждала бы гаишников. Да еще бы Штукина ныла рядом про службу свою.
Левшуков заметил Тасю, закрыл крышку рояля и поднялся ей навстречу. В широких штанах и свитере крупной вязки он ей
— Пойдемте на кухню, Семеновна вас накормит, а потом мы с вами хорошенько выпьем. После такого дорожного инцидента выпить вам не помешает.
— Не помешает, — согласилась Тася.
Они прошли на большую кухню, которая, в отличие от Вериной, была выполнена в деревенском стиле. С большой плитой посередине, простым деревянным обеденным столом и лавками вдоль него. За столом сидел один из охранников и уплетал за обе щеки тушеную картошку с мясом. Пахло одуряюще вкусно. У плиты суетилась крупная пожилая женщина.
— Алексей Николаич, я сейчас, заканчиваю уже, — сказал охранник, вставая и запихивая в рот кусок хлеба.
— Сиди ешь спокойно, — цыкнул на него Левшуков. — Семеновна, чего у нас на ужин, он же обед?
Охранник плюхнулся на место, а Семеновна подложила ему в тарелку еще картошки.
— Так это, — сказала она, — щи кислые да картошка с мясом. Будете? Или я вам могу рыбы нажарить.
Она вопросительно посмотрела на Тасю. Видимо, предполагала, что такие манерные дамочки простецким щам предпочитают полезную диетическую пищу.
— Не надо мне никакой рыбы, — сказала Тася и села рядом с охранником. — Я сто лет щей не ела и картошки!
— Вот и хорошо. Кто хорошо ест, тот хорошо работает, — заметил Левшуков, усаживаясь напротив.
— Водочки вам подать? — поинтересовалась Семеновна.
— А давайте, — согласилась Тася. — А то все шампанское да шампанское.
— С кислыми щами первое дело водки выпить, — сказала Семеновна, доставая из холодильника запотевшую бутылку и ставя Левшукову и Тасе красивые хрустальные стопки.
— А мне? — спросил охранник.
— А ты при исполнении. Забыл? — Семеновна поджала губы. — Ну что за люди! Разрешили ему с хозяином за стол сесть, так он уже и водки просит. Тебе компот полагается.
Тася рассмеялась. Ей определенно нравилась эта компания. Интересно, как во все это вписывается красавица Марина?
— Ну, за встречу! — провозгласил Левшуков и поднял свою рюмку.
— За встречу и с прошедшим Новым годом вас, спасибо!
Они чокнулись и выпили.
— А жена ваша где? — не удержалась Тася и тут же захотела провалиться на месте, увидев, как изменилось лицо Левшукова.
— Помяни черта, он и явится, — сказала Семеновна и перекрестилась.
Несмотря на черные очки на глазах Левшукова, Тася почему-то почувствовала, что он недобро зыркнул глазом в сторону Семеновны. Семеновна явно тоже это поняла, потому что вдруг исчезла, как и не было ее. Охранник тоже тихонько дематериализовался.
Левшуков посмотрел на Тасю и вдруг лучезарно улыбнулся:
— Да кто ж ее знает, где она сейчас? Может, в городе, а может, в Ницце или еще где-нибудь.
«Ну да! Осталось только спросить его, почему он не с ней в Ницце или Куршевеле, и можно будет вместе с вещичками отправляться в сторону шоссе разыскивать япончика», — испуганно подумала Тася. От его улыбки ей сделалось нехорошо. Она быстро стала работать ложкой, поглощая щи. Даже вкуса не почувствовала.