Киллер
Шрифт:
Вроде бы некоторые женщины пытались сойтись с ним ближе, но когда они понимали, что из этого ничего не получится, они уходили. Большинство довольно быстро, Дженнифер продержалась дольше. Мелькнула мысль, не позвонить ли Кристоферу, но говорить с сыном, которого он видел так мало и который называл папой другого человека, было бы трудно.
Его разбудил телефонный звонок. Он вскочил с кровати и схватил со столика телефон. Глянув на часы, он понял, что проспал всего несколько минут.
– Алло?
– Мистер Альварес, это Генс Люйтгер из БКА [3] .
Люйтгер
– Да, – ответил Альварес. – Как ваши дела?
– В порядке, – ответил Люйтгер. – У меня есть для вас хорошие новости. Мои люди искали покидавших страну одиноких мужчин тридцати с чем-нибудь лет, и, мне кажется, что нам повезло. Вчера из Берлина в Прагу вылетел британский гражданин по имени Алан Флинн. Но этот Флинн постоянно лежит в закрытой психиатрической больнице на севере Англии. А человек с паспортом на его имя подходит под ваше описание искомого убийцы.
3
БКА (BKA) – Bundeskriminalamt, германский эквивалент ФБР.
«Второй англичанин, чей паспорт он использовал», – подумал Альварес.
– Насколько вы уверены?
– На все сто.
Альварес отметил небольшое изменение тона Люйтгера, словно вопрос Альвареса обидел его. Альварес понимал почему. Люйтгер не стал бы звонить, если бы сведения не были совершенно достоверными.
– Удалось разглядеть его лицо на видеозаписях?
– Нет, к сожалению, нашему общему другу посчастливилось не показать свое лицо видеокамерам.
Альварес улыбнулся про себя.
– Это не удача, это его профессионализм. Благодарю вас за такой скорый звонок.
– Не стоит благодарности. Я считаю важным, чтобы наши службы безопасности помогали друг другу при всякой возможности, даже если наши руководители не всегда согласны.
– Совершенно верно.
– Что вы думаете делать дальше? Мои люди продолжат расследование, но, я думаю, мы должны признать, что наш подозреваемый уже не в Германии. А на границе мои полномочия заканчиваются.
Мысли Альвареса неслись вскачь, он пытался рассортировать все возможности. Ему нужно было как можно скорее передать новую информацию в Лэнгли. Если киллер улетел в Чехию, дело представлялось не очень хорошим. Ему нужно было переговорить с Кеннардом, чтобы сообщить ему новости и узнать, что удалось выяснить в Париже. Тут до него дошло, что Люйтгер все еще на проводе.
– Все прекрасно, мой друг, – заверил его Альварес, хотя чувствовал себя подавленным. – Вы уже сделали более чем достаточно.
Они попрощались, и Альварес позвонил Кеннарду. После нескольких гудков тот ответил. Голос его звучал устало.
– Джон, имей в виду: киллер побывал в квартире Святослава, – сказал Альварес.
– Нашел он там что-нибудь?
– Это вопрос на миллион долларов.
– А вы нашли что-нибудь?
Альварес прикрыл трубку, чихнул, а потом сказал:
– По данным БКА, он улетел в Чехию.
– В Чехию?
– Конкретно в Прагу, но теперь он может быть где угодно.
– Что же он, черт возьми, собирается делать?
– А это вопрос уже на миллиард долларов. Есть
Альварес продиктовал Кеннарду список заданий и отключился. Он снова чихнул. Ему хотелось надеяться, что он не простудился. Снова взяв телефонную трубку, он заказал в номер большой кофейник крепкого кофе. Ночь обещала быть длинной.
Вторник
23:16 СЕТ
Кеннард закрыл свой телефон и некоторое время тщательно обдумывал услышанное. Он был в отеле, где проживал убийца, имея на руках полное описание места преступления, и подробно обследовал его, пытаясь составить точную картину всего происшедшего на случай, если они что-то упустили. Французская полиция упорно не желала помогать, но в отель его все же допустили.
Теперь же, когда Альварес кратко обрисовал ему ситуацию в Германии, он оставил это дело и поспешил выйти из отеля на рю де Фобур Сент-Оноре. В предыдущие дни ее участок перед отелем был перекрыт с обоих концов. Его перекрыли почти сразу после убийств. Кеннард помнил, как изможденные полицейские делали все, что было в их силах, чтобы перенаправить уличное движение.
Теперь улица выглядела так, словно ничего и не происходило. Барьеры остались только в отеле. Вне его водители стремительно мчались по улице в своих трогательно маленьких машинах, постоянно сигналя, казалось, даже тогда, когда в этом не было надобности.
Кеннард ненавидел Францию, ненавидел все связанное с этой страной. Люди, язык, так называемая культура. Даже пища была ужасной. Конечно, заплатив половину своего месячного заработка, он мог получить нечто полусъедобное, но жирные омлеты, твердый хлеб, вонючий сыр и мясо, которое пахнет, как протухшее, не соответствовали его представлениям о хорошей еде. Он каждый день съедал по четвертьфунтовому пакету жареной картошки.
Кеннард шел по тротуару и прошел мимо места, где стояла его машина. Навстречу ему двигалась группа пьяных, безуспешно пытавшихся идти по прямой. Это явно были какие-то дельцы, отметившие удачную сделку. Когда они подошли ближе, один из них крикнул Кеннарду по-французски что-то, несомненно, вызывающее. То ли он заметил неприязнь в лице Кеннарда, то ли просто хотел позабавиться.
Он был выше Кеннарда и на добрых полпуда тяжелее, правда, этот избыток веса приходился в основном на живот. А Кеннард был вовсе не таким слабаком, каким казался. Он бы с удовольствием показал, что не такая уж он легкая жертва, но он отвел взгляд и уступил пьяным дорогу. Он не мог позволить себе ввязываться в какие бы то ни было конфликты. Уходя, он слышал за спиной смех и насмешливые крики. Их счастье, что ему было не до них.
Кеннард перешел на другую сторону улицы. Его лицо оставалось безучастным, но он чувствовал пульсирование крови в висках. Альварес дал ему уйму срочных поручений, но путь Кеннарда лежал не назад в посольство. У него было дело, которое нужно было сделать в первую очередь. Пройдя еще около минуты по улице, он свернул в боковую улочку. Он снова нашел таксофон, и ему пришлось тридцать мучительных секунд ждать, пока девушка в будке закончит разговор. Когда она закончила, Кеннард вошел в будку и достал свой сотовый телефон, чтобы сверить последний номер. Кнопки он набирал быстро, но осторожно. Закончив, протер все поверхности, к которым прикасался.