Киммерийский закат
Шрифт:
«Значит, на раскрутку мне дают полтора года. Не щедро. Но и на том спасибо».
— И еще. Твой «Лазурный берег» все еще пребывает в ведении Москвы, а не Киева или Симферополя. И «добро» на назначение тебя директором сего заведения уже дано.
— Меня?! — опешил Курбанов, и тут же метнул взгляд на прячущего коварную ухмылку Рамала. Ведь знал же, подлец, а молчал. — Меня — директором?!
— На два года вся эта «лазурь» отдается тебе на откуп. С видами на приватизацию. Но… Там дама. Ты знаешь, чья она профсоюзная ставленница?
— Если профсоюзная, значит, Ненашева?
— Так вот,
— Радикальный подход.
— Основательный — так будет точнее. А все потому, что времени в обрез; нужно брать, все, что пока еще не взято другими. К слову, выселение дректрисы должно происходить деликатно. Заместителя подберешь сам.
— Найдем.
— Тогда с Богом. Да, как там Рамал?
— Рамал? — специально переспросил Курбанов, переводя взгляд на верховного советника. — В команду вписался. Замечаний нет.
— Ценный кадр.
— Я в этом уже убедился.
— Специально для тебя берег. — Рамал слушал все это, внешне никак не реагируя. Голова его была почтительно склонена. — А теперь — о главном, по поводу чего я как раз собирался тебе звонить. В какой готовности твой отряд «киммерийцев»?
— В полной боевой.
— Машины прибудут к двадцати одному ноль-ноль. К этому времени весь отряд, включая женщин-снайперов, должен быть готов к переброске в Дорос, на объект «Заря».
— Отряд будет готов.
— Дальнейшие инструкции получите непосредственно на объекте. Надеюсь к тому времени вернуться из Москвы. Все, конец связи.
38
Почти с отвращением отбросив папку на край стола, так что по инерции она слетела на приставной столик для посетителей, главный кагэбист страны навалился грудью на стол и закрыл глаза. Как бы ему хотелось сейчас уснуть, но с таким расчетом, чтобы проснуться уже дней через десять, когда весь этот кошмар с путчем и хождением по граням гражданской войны наконец-то завершится. Впрочем, хватит ли для этого десяти дней — в этом уверенности у Старого Чекиста не было.
— Товариш генерал, — возник в двери кабинета референт-адъютант, — к вам товариш Истомин, из ЦК партии. Он просит принять его.
Внутренне встрепенувшись, Корягин усилием мышц оттолкнулся от стола и привалился к спинке кресла. Только после этого он движением руки пригласил референта подойти поближе, что тот и сделал, предварительно прикрыв за собой двойную дверь. И тут же положил на стол папку из личного, кабинетного, архива шефа, содержащую досье на визитера.
Беглый просмотр ее как раз и помог Старому Чекисту вспомнить, что в свое время Истомин был разведчиком, умудрившимся долгое время поработать под посольским прикрытием в Англии, а затем и в двух других капстранах. Дворянских корней, прекрасно воспитанный и образованный полиглот, он мог претендовать на завидную карьеру в Министерстве иностранных дел или в разведуправлении. Но, вместо этого, защитив докторскую по каким-то там изыскам международных экономических связей, принял скромную должность руководителя экспертно-аналитической группы по этим самым экономическим связям при одном из управлений ЦК…
Впрочем, ни вполне обоснованное подозрение в том, что на Старой площади Истомин, по существу, формирует собственную, хорошо завулированную
Поэтому вопрос возникал вполне естественный: с чего бы это? Причем возникал теперь уже не только у «крота», но и у Старого Чекиста.
Напустив на Истомина своих гончих, главный кагэбист очень скоро выяснил: только в этом году Истомин засветился на четырех десятках конфиденциальных встреч с зарубежными делегациями, а также с представителями различных зарубежных фирм, представителями военного комплекса, отдельными финансистами и бизнесменами. К тому же он усиленно налаживает отношения со многими руководителями крупных отечественных предприятий, не брезгуя связями и с различными сделками криминального и полукриминального мира, в том числе и с подпольными миллионерами Средней Азии, Украины, особенно Крыма, и Закавказья…
Мало того, о нем ходят упорные слухи, как о главном распорядителе золота, финансов и всевозможной недвижимости партии; страшном и всесильном человеке, одинаково пользующемся поддержкой и партноменклатуры, со всеми ее силовиками, и криминальных авторитетов, со всей их уголовной братвой.
— Истомин уже здесь, в приемной? — никогда еще референт-адъютант не был свидетелем того, чтобы, заслышав о посетителе в приемной, всесильный шеф кагэбистов так напрягался и до такой степени понижал голос.
— Так точно. Вместе с ним — полковник, простите, уже генерал-майор Буров. Только что повысили в звании.
— Постой-постой, Буров?..
— Тот самый, из охраны президентской резиденции.
— Вспомнил, вспомнил… Из офицеров ГРУ, удачно подсаженных недавно Прорабу Перестройки, вместо нескольких наших же, примелькавшихся людей.
— …Которым Русаков к тому времени уже паталогически не доверял.
Озвучить свой вопрос «А с какой стати здесь этот генерал?» Корягин уже не решился, ввиду его бессмысленности. С таким же успехом он мог поинтересоваться, что привело сюда цэкашника.
В одном из элитных английских изданий, предназначенных для делового мира, Истомин был назван «русским лордом, взращенным на английской земле, но в советской пробирке». Шефу госбезопасности определение понравилось уже хотя бы потому, что в недавние времена «под одну» эту похвалу в идейно-вражеском издании дипломат мог получить десять лет лагерей, как агент той иностранной разведки, которая пришла бы на ум следователю. Но когда он увидел перед собой рослого, поджарого джентльмена с аристократическими усиками, в чудно скроенном сером костюме и в черных лакированных штиблетах, решил, что для образа, нарисованного английским журналистом, не хватает разве что тросточки, перчаток и пресловутой «буржуазной» сигары.