Киммерийский закат
Шрифт:
— Вот так, значит? — растерянно парировал Корягин.
— Пока националы эйфорично будут наслаждаться призрачной независимостью, мы станем целеустремленно овладевать их промышленными комплексами и силовыми структурами, транспортными магистралями и сырьевыми базами; церковными приходами, средствами массой информации и, естественно, депутатскими мандатами в парламентах… Стратегия и методика подобного проникновения отработана сразу несколькими спецслужбами мира и международными концернами.
— То есть, следуя вашей аналитике, все, что мы так упорно строили, превратится в прах, — мрачно подытожил шеф
— Все не так безнадежно, как вам кажется, товарищ генерал. Просто до сих пор, с помощью тупиковой коммунистической идеологии, вы пытались выстраивать некую многонациональную полуроссийскую государственность, мы же будем строить великий полноценный, евразийского масштаба, Русский Мир.
— «Полноценный, евразийский Русский Мир»?.. — нахмурился Корягин. — Это под русский национализм, что ли?
— Скорее, под этнический русский патриотизм и под социально-экономическое могущество русского духа, если будет угодно. Не исключено, что враги станут называть это движение «русским национал-шовинизмом», однако поле для идеологических стычек мы предоставим нашим телевизионным политтехнологам.
Старый Чекист решительно покачал головой, словно пытался развеять остатки летаргического сна.
— И, я так понимаю, уже сейчас вы решили испытать свою концепцию на примере «освоения» Крыма?
— Вы правы. По вполне понятным причинам, в одну из наших наиболее мощных международных баз, в наш экспериментальный полигон, в опытную модель — уже сейчас превращается этот благословенный богом, проблемный в вопросах юрисдикции полуостров.
Едва он произнес это, как, испросив разрешения, в кабинете вновь появился референт-адъютант.
— Срочная. От главкома Банникова, — вполголоса произнес он, положив на стол перед Старым Чекистом шифрограмму.
«Генералитет округов, все мы, патриотические силы, — пробежал взглядом Корягин, — убедительно просим немедленно принять меры по ликвидации группы авантюриста Елагина. Здание правительства РСФСР, которое он использует, как штаб-квартиру, необходимо немедленно и надежно блокировать, лишив его водоисточников, электроэнергии, телефонной и радиосвязи. Затягивать со штурмом считаю недопустимым». — Корягин саркастически осклабился, и, мысленно ругнувшись: «…Еще и этот идиот — со своими советами», зашвырнул телеграмму в папку.
— …Именно поэтому, — указав на нее пальцем, вкрадчиво молвил Истомин, — мы хотим, чтобы бессмысленное «крымское сидение» Президента и его противостояние с гэкачепе закончилось без единого выстрела, без какого бы то ни было политического или межнационального конфликта. Фраза «деньги любят тишину» известна вам не хуже, чем кому бы то ни было из наших экспертов-аналитиков. На этом и позвольте откланяться, — тут же поднялся он. — Время, знаете ли. Осмелюсь напомнить о приказе, который вам следовало бы отдать своим подразделениям в Доросе.
Когда дверь за военными разведчиками закрылась, Старый Чекист еще несколько минут сидел с совершенно отсутствующим, отрешенным видом. В такое состояние обычно впадает человек, который вот-вот извлечет из ящика стола пистолет, чтобы раз и навсегда… Кажется, никогда в жизни он не чувствовал себя столь кровно оскорбленным
Еще недавно ему, наиболее информированному чиновнику этой страны, даже в голову не могло прийти, что, пока он «со товарищи», рискуя чинами и головой, сотворяет свое гэкачепе, надеясь противостоять «могильщикам Советского государства», некие люди «третьей силы», давно сотворяют альтернативный «Евразийский Русский Мир». Причем делают это на совершенно иной основе и иных принципах, нежели те, которые все еще пытается отстаивать старая партноменклатура и столь же устаревшая кагэбешная гвардия.
41
Когда генерал Буров вернулся в Дорос, на контрольно-пропускном пункте и в оцеплении уже стояли бойцы майора Курбанова. Они же заняли снайперские позиции внутри резиденции. Что же касается групп былой охраны резиденции и все еще подчиненных путчистам агентов кагэбэ, то они томились безделием в микроавтобусах, или на секретных точках, но тоже располагавшихся на дальних подступах к объекту.
Русаков только что вышел из августовской теплыни небольшого залива, эдакого крымского фьорда, и теперь, набросив шелковый халат, неспешно направлялся к вилле. От президентского пляжика, на котором продолжали нежиться под солнцем его дочь Эльвира и зять, он, опустив голову, брел по кипарисовой аллее, время от времени, исподлобья, бросая взгляды по сторонам. То тут, то там ему открывались не очень-то пытавшиеся маскироваться на местности охранники из подразделения, которое только недавно появилось на территории резиденции. Причем среди них генсек-президент успел обнаружить нескольких симпатичных женщин, явно бравировавших небольшими, почти игрушечными снайперскими карабинами.
Их командир, майор Курбанов, сразу же представился Президенту, однако на его встревоженный вопрос, что это за подразделение и каковы его намерения, сдержанно ответил:
«Все объяснения вы получите от генерала — да-да, теперь уже генерала — Бурова, который недавно вылетел из Москвы. Одно могу сказать: с этой минуты вы, как никогда раньше, находитесь в полной безопасности».
«Так его все-таки вызывали в Москву? — насторожился Русаков. Он знал о повышении Бурова в чине и не понимал, почему затягивали с объявлением об этом полковнику. — Что-то серьезное?»
Президент помнил, что во время прошлого визита «группы товарищей» из Москвы, генералы от кагэбэ и прочие гэкачеписты остались недовольными поведением полковника, который очень мешал им вести переговоры, а посему подумал: «Кто знает, чем завершится для него этот вызов, время как-никак смутное».
«Разведуправление Генштаба своих на поле боя не бросает, — все так же уверенно и спокойно ответил майор. — Это контора серьезная».
Едва гарант Конституции вспомнил об этом разговоре, как в конце аллеи, у фонтанчика, возникла фигура самого генерала. В отличие от всех офицеров, которые в эти дни «служили Отечеству» на объекте «Заря», Буров пренебрег камуфляжем и, невзирая на жару, представал перед главой государства и главнокомандующим в парадном мундире. «Сразу видно, что генерал, — одобрительно отнесся к его форме одежды Русаков, — а не что-то там в камуфляжке. Причем начальник охраны личной резиденции Президента».