Киммерийский закат
Шрифт:
— Я так понимаю, что Лилиан вообще не будет в Москве? — спросил Курбанов, когда на московском военном аэродроме их встретили двое парней в гражданском и предложили следовать к машине.
— Лилиан — это кто? — холодно поинтересовался Рамал. И Курбанов понял, что объяснять не имеет смысла. Да и Рамал ни на секунду не усомнился, что ответа не последует, поскольку, занявшись разговором с одним из парней, тотчас же потерял к Виктору всякий интерес.
43
Президент
Но произошло то, чего Прораб Перестройки даже предположить не мог. Как только что выяснилось, Кремлевский Лука отказался не только возглавлять ГКЧП, но и вообще войти в него. То есть понятно было, что он решил повести свою собственную игру, чтобы со временем занять кресло Президента.
— В таком случае, еще вопрос: обо мне, о моей роли, моем участии, Лукашов, что, тоже знает? — вновь выбил Русакова из колеи общих размышлений, — которым в эти дни он предавался с особым усердием, — жесткий голос шефа госбезопасности.
— О вашей — нет. В самом деле, нет, — подтвердил Русаков, и впервые в голосе его Корягин уловил некий налет испуга.
«Лжет, душа его стукацкая! — понял он. — И держится так себе. Словом, под протокол — и в расход!».
— Поймите, Владимир Андреевич, это важно. От этого может зависеть потом весь расклад политической игры.
— Я же отвечаю за свои слова, Петр Васильевич, — обиделся Президент. — Мы же с вами, когда начали задумывать этот вариант вывода страны из глубокого политического кризиса, то вы же помните… Процессы были очень сложными, в каждой республике специфическими, а главное, неоднозначными…
И вновь Прораб Перестройки представал умопомрачительно красноречивым и убийственно многословным. О чем бы он ни начинал говорить, Корягину всегда стоило душевных усилий выслушать его тираду хотя бы до половины. И только до половины кое-как выслушивал. Однако сейчас у него не хватало мужества даже на такой подвиг.
— Так все же, знает или нет? — хрипло спросил Корягин.
— Возможно, догадывается, — неожиданно для самого себя выпалил Русаков. — Но это всего лишь его догадки. Вы же понимаете, что Лукашов — это Лукашов…
«Кремлевский Лука — тотчас же обратился Корягин к его кличке, — это действительно Кремлевский Лука». Однако вкладывал в этот афоризм совершенно иное понятие, нежели генсек-президент
— Но вы хоть понимаете, что
— Да вижу-вижу его насквозь. Только не пора…
— Бессонов, кстати, тоже отказался. Мол, глава политического ведомства, министр иностранных дел, и все такое…
— Ну, этот-то не должен был отказываться, Петр Васильевич, — настала теперь уже очередь самого Президента упрекнуть шефа госбезопасности. — Когда даже министр иностранных дел отказывается войти в комитет по спасению Отечества, то это, знаете ли… Это чревато. Так мы, товарищи, можем далеко зайти.
— Сейчас важно, как он поведет себя дальше. Но в любом случае он остается «нашим». А нет, так… под протокол — и в расход, — в очередной раз не удержался Корягин, чтобы не плеснуть на душу свою любимую, еще от деда-чекиста наслышанную присказку.
— Это мы определим завтра, по реакции посольств. Наших и зарубежных. Тут, знаете ли, все зависит от того, как он сумеет повести разговор с дипломатическими ведомствами и журналистами. Процессы, которые происходят сейчас в центре и на периферии нашей страны, они ведь…
— Словом, к вопросу о министре иностранных дел мы еще вернемся.
Президент знал, что генерал госбезопасности не любит долгих разговоров — ни деловых, ни по душам, поэтому нутром чувствовал, что тот явно тянет время. А тянет потому, что свой главный вопрос он еще не задал. Очевидно, выжидает, выбирает момент. Многое отдал бы сейчас хозяин «Дороса», чтобы заранее выяснить, в чем его суть.
— Ну а как там вообще? Какова ситуация? Как она воспринимается москвичами, политиками? — поинтересовался Президент; с одной стороны, понимая, что разговор явно подходит к концу, а с другой — давая главному чекисту страны шанс хоть в какой-то форме, но задать этот свой вопрос.
— Все документы по нашему ведомству, а также ведомству Министерства обороны и ЦК, уже ушли на места. Все силовые службы приведены в состояние полной боевой готовности. Но, в общем, утро покажет. Да, а как быть с Вежиновым?
— Он должен оставаться вне наших планов, — жестко предупредил генсек-президент.
— Я того же мнения. Несмотря на все его старания… — молвил Корягин.
— И вот что, постоянно держите в поле зрения нынешнего главу Российской Федерации. Этот особенно опасен. Кстати, он мне звонил.
— Только что?! — встрепенулся Корягин. И тут же мысленно упрекнул своего собеседника: «Какого ж ты черта молчишь? От кого скрывать пытаешься?»
— Вчера. Но ему прямо дали понять, что позвонил явно не вовремя.