Киндер-сюрприз для зэка

Светличный Павел Николаевич

Чупа-чупс и Плоскогубцы опять пренебрежительно взглянули на Птицу и тут же снова переключились на предмет своего разговора.

При таком раскладе ждать в сортире конца урока было бы и скучно, и глупо, поэтому Птица решила вернуться на математику, всё равно уже самый конец урока. Но прежде она подошла к умывальнику, где неторопливо и тщательно вымыла руки. Затем, помахав ими для просушки в воздухе, так же неторопливо пошла к двери. И, как только Лина открыла её, тишину коридора разрезал пронзительный звонок, эхом отдавшийся от стен, выкрашенных голубой масляной краской. Почти одновременно со звонком

хлопнула дверь и послышался топот бегущих ног. Время обеда ещё не наступило, но мальки из младшей группы спешили на положенный им второй завтрак, состоящий из стакана чая с булочкой. Хотя, вспомнила Птица, сегодня на кухню привезли бидон молока. Может оказаться что-нибудь более существенное, чем чай из собранных за лето трав и веточек смородины. Птица повернула к столовой, обгоняемая сосредоточенно сопящими на бегу шестилетками. Видения тарелки молочного супа или, на худой конец, чашки с молоком подстёгивали её, и она, не сбавляя темпа, раздумывала, к кому из работающих на раздатке ей подкатиться.

Уже у самых дверей в столовую, забитых толпой орущих и толкающихся малышей, она нос к носу столкнулась с Жанкой Полуян из их группы, первой поспевшей сюда разведать обстановку.

— Ну, как? — крикнула ей Жанка поверх голов мелкотни, имея в виду разговор с Гальюн. Кричать приходилось громко, перекрывая нарастающий визг.

— Нормально, — бросила ей в ответ Птица.

— Слышала уже? — поинтересовалась Жанка, протискиваясь к ней поближе.

Птица насторожилась:

— О чём?

— Новеньких привезли, — сообщила ей Жанка, ожесточённо работая локтями и отпихивая в стороны особенно настойчивых и пронырливых малявок.

— Блин, — только и сказала Птица.

Известие было не из лучших. Новенькие — это конкуренты, а значит и лишние проблемы, потому что здание интерната, рассчитанное на восемьсот воспитанников, уже вмещало в себя полторы тысячи. В комнатах жили по четыре человека, которые спали на двухъярусных кроватях, но, всё равно, поговаривали о скором уплотнении и новой норме в шесть человек. Хотя им рассказывали, что когда-то в каждой комнате было всего по две девочки.

— Точно, блин, — подтвердила Жанка, врываясь в столовую и с тоской оглядывая столы всё с тем же постылым чаем и булочками. Молока не было и даже не пахло. Если повезёт, получат по стакану за ужином, и на том спасибо.

— Булку будешь? — спросила она, не оборачиваясь.

— Буду, — пообещала Птица. Аппетит её, разыгравшийся при мысли о молочном супе, не желал успокаиваться и был готов на всё.

— К кому пойдём?

Птица оценила посудомоек и раздатчиц, суетящихся возле сверкающей металлом стойки.

— К Егоровне, — вынесла она своё решение.

Девочки переглянулись и целеустремлённо направились к длинному проёму, из которого доносился запах еды.

Глава третья

Новеньких было шестеро: четыре девочки и двое пацанов. Из них в группу к Птице попала лишь одна, самая маленькая и зачуханная, готовый кандидат в «отстой». Девчонка была низенького роста, сутулая, со впавшей грудью и выдавшимися вперёд плечами, длинным тонким носом и невообразимой шапкой непослушно-жёстких, вьющихся в разных направлениях, волос, из-под которой настороженно

блестели крохотные угольно-чёрные глаза. Они были слишком близко посажены и слегка косили в сторону. В общем, ребёнок с такой внешностью мог быть только изгоем, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Вот, девочки, знакомьтесь: ваша новая подружка, — провозгласила их воспитательница Маргарита Антоновна, держа новенькую за плечи и выставив перед собой как щит. — Её зовут Виктория. Я надеюсь, вы с радостью примете её в свой дружный коллектив.

— Всё. Пиздец косоглазой, — негромко, но отчётливо произнесла Наташка Дядюра, самая здоровая девчонка в их группе, с мерзким характером, грубым голосом и таким же лицом, словно неловкий плотник вырубил его топором из колоды.

— Жить теперь вы будете вместе, — сделав вид, что не слышит слов Дядюры, фальшиво-весёлым тоном продолжала Марго. — Одной большой семьёй. И я надеюсь, девочки, что все вы поможете Виктории привыкнуть к нашей обстановке и порядкам, так чтобы она не чувствовала себя здесь чужой.

Воспитательница наклонилась к уху стоявшего перед ней чучела:

— Думаю, тебе здесь понравится. Ну, иди познакомься с девочками, — и легонько оттолкнула её от себя.

Новенькая, покачнувшись, сделала два робких шага вперёд и остановилась, нахохлившись.

— Ну-ка, поприветствуем нашу Вику, — воскликнула Марго, по-дирижёрски взмахнув руками.

— Доб-ро по-жа-ло-вать. Мы о-чень ра-ды ви-деть те-бя, — по слогам заученно проскандировали девочки. Выражения лиц при этом у всех были абсолютно разные, от равнодушных до откровенно злорадных.

— Иди-иди, чума, — сказала худая как вобла Тонька Нечипоренко, лучшая подруга Наташки Дядюры. Все девчонки прыснули, отворачивая лица.

— Нечипоренко, перестань! — не очень грозно прикрикнула Маргарита Антоновна и обвела взглядом веселящуюся группу. — Кстати, напоминаю, что завтра перед обедом все идут в актовый зал главного корпуса на лекцию.

— А какая лекция, Маргарита Антоновна? — крикнула Жанка Полуян, притворяясь, что она ничего не знает.

— Лекция будет о правилах санитарии и личной гигиены. Приедет врач из районной санэпидстанции…

— Опять будут рассказывать как вшей гонять, — нарочито громко вздохнула Жанка и звонко шлёпнула сидевшую перед ней Катьку Волошину по затылку с едва отросшим ёжиком волос. — Слышь, Катька? Это для тебя. Пойди послушай, а не то — опять полную голову гнид натаскаешь.

Девчонки заржали уже громко, во весь голос.

— Это касается всех. А тебя, Полуян, в первую очередь, — Марго погрозила пальцем веселящейся Жанке. — Ещё неизвестно, какие паразиты по тебе ползают. Поэтому явка на лекцию должна быть стопроцентная.

— Маргарита Антоновна, что такое «стопроцентная»? — пискнула Рита Аробиджан, смуглая до того, что казалась вечно немытой.

— «Стопроцентная» — это значит все. Кто не явится, лишается обеда. Ясно? Смотрите мне…

Закончив на этой угрожающей ноте свою воспитательную работу, Марго вышла из класса и зацокала каблуками в сторону учительской. Девчонки тем временем обступили новоприбывшую, сбившись вокруг неё в тесный кружок. Громче всех оттуда доносился громкий голос Дядюры с преобладавшими в нём издевательскими интонациями.