Киндер-сюрприз для зэка
Шрифт:
— Я знаю, — пацан кивнул головой. — А магазин?
С этим обстояло сложнее. Птице приходилось импровизировать:
— Папа недавно его открыл. «Техномир», слышал?
— Не-а.
— Мы сейчас только начинаем рекламную компанию. Тебя как зовут? — поинтересовалась Лина, меняя тему разговора.
— Юра. А тебя как?
— Анжела.
— Хочешь? — угодливо спросил Юра, вынимая из бездонного кармана начатую бутылку ванильной кока-колы.
— Давай, — лениво согласилась Птица.
Она царственно приняла предложенное угощение
— Ты здесь живёшь? — спросила Лина, обводя окрестности рукой с зажатой в ней бутылкой.
— Ага. Вон в том подъезде, на третьем этаже.
— Неплохо, — Птица кивнула, всем своим видом выражая жалость к человеку, вынужденному жить в таких условиях.
— Слушай, Юра, мне папе перезвонить нужно, а я мобильный дома оставила. Ты мне можешь помочь?
— А как же! — оживился пацан. — Пойдём к нам, позвонишь. У меня дома сейчас никого нет, все на работе.
— А у тебя мобилки с собой нету?
— Нет, — Юра прямо из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление. — Я её в квартире оставил. У меня «моторола-вэ-триста».
— Да? — удивилась Птица, понятия не имея, что такое «моторола-вэ-триста». — Такая старая?
— Почему старая? Это новая модель.
Лина пренебрежительно фыркнула и отдала Юре бутылку, в которой уже ничего не осталось.
— Она ещё в прошлом году устарела. Сейчас более крутые пошли с наворотами.
— Я знаю, — важно заявил Юра. — У моего папы «самсунг семьсот тридцатый». Классный аппарат.
— Он тоже старый, — безбожно врала Птица, лихорадочно вспоминая виденную по телевизору рекламу. — Уже есть восемьсот тридцатые. Мы, как раз, завезли такие.
Пацан поплыл. Лина видела по его глазам, как он расползается подобно тесту, из которого можно лепить всё, что угодно. Мальчишки — все дураки. Нащупай нужную струнку — и делай с ними, что хочешь.
Птица снисходительно посмотрела на непуганого никем Юрика:
— А ты прикольный. Хочешь, я тебе такую мобилку сделаю?
Тот, от щедрости подобного предложения, растерялся настолько, что остатки его самоуверенности слетели, как листва после первых заморозков. Он начал заикаться в поисках слов, которые, вдруг, напрочь повыскакивали у него из головы.
— Так… Она же дорогая…, наверное.
— Конечно, — спокойно согласилась Птица. — Папа по тридцать тысяч их продаёт.
От услышанной суммы щекастое лицо Юры приняло такое горестное выражение, словно его поманили яркой игрушкой, а затем грубо и бесцеремонно забрали её. Он попытался, было, придать себе беззаботный вид, но получалось у него это из рук вон плохо, поскольку в актёрском мастерстве явно проигрывал Птице.
Сама Лина продолжала говорить, как ни в чём не бывало, в глубине души радуясь подобным метаморфозам своего нового приятеля:
— Но, это магазинная цена. А нашим друзьям мы продаём гораздо дешевле.
— Да? За сколько?
Птица пожала плечами.
— Кому
Юра неуверенно покачал головой, но его глаза полыхнули лихорадочным блеском, и Птица поняла, что наживка проглочена вместе с леской.
— У меня триста рублей есть. А ещё у меня копилка, там больше тысячи… Только папа говорил, чтобы я добавил их, когда мне горный велосипед будут покупать.
— Подумаешь! Когда твой папа увидит эту мобилку, он тебе предложит поменяться на свою и ещё велосипед купит впридачу. Только я бы не меняла, таких мобил в городе ещё ни у кого нет.
Юра едва не застонал от вожделения:
— А какие у неё примочки?
— Все, какие только есть.
— А видеокамера?
— Конечно.
— И все эти мобильники у вас здесь?
— Вот, прямо перед тобой на складе.
— Пошли, — выпалил Юра, не в силах больше сдерживаться. — Идём ко мне. Пока ты позвонишь папе, я достану деньги.
— Давай, — согласилась Птица.
Дом, в подъезд которого они вошли, был старой добротной постройки, причём, не запущенный и не доведенный до состояния свинарника, как большинство остальных, а ухоженный и чистый, показывающий тем самым уровень благосостояния его жильцов.
— Нам сюда, — сказал Юра, поднимаясь по лестнице.
— Сейчас, — задержала его Птица, с любопытством осматриваясь вокруг.
Окна на лестничных пролётах были большими, начинаясь чуть ли не от пола, и занимали почти весь участок стены. Лина окинула взглядом двор, то место, на котором они только что разговаривали с Юрой, вход в подвал, машину, въехавшую во двор и остановившуюся прямо напротив решётчатой двери.
А в следующий момент ей стало нехорошо, потому что из машины вышли красномордый Игорь, похитивший её на шоссейной дороге, и с ним ещё три человека, по виду такие же, как и остальные подручные Антона Павловича. Причём, вся эта четвёрка, внимательно осмотрев двор, деловито направилась ко входу в подвал.
Лина отпрянула от окна, чувствуя, как сердце забилось так, что в груди стало больно. Что было бы, если бы они с Юрой простояли во дворе на несколько минут дольше, или она послушалась бы Лазарева и не выходила из подвала? Птица сжала кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах.
— Пошли! Чего ты стоишь? — привёл её в себя окрик Юры.
— Так… Смотрю, — охрипшим голосом произнесла Птица.
— Красиво? — гордо спросил мальчик.
Лина кивнула, молча продолжив подъём. В голове её вихрем вертелись мысли, главная из которых была — как поступить? Как воспользоваться тем преимуществом, которое она получила, опять ускользнув от своих преследователей? Что безопаснее, затаиться здесь или, наоборот, убежать, умчаться как можно быстрее и как можно дальше?
Юра открыл дверь и впустил её в квартиру, мебель и обстановка в которой наглядно свидетельствовали о том, что его родители — люди очень небедные.