Киндрэт (Тетралогия)
Шрифт:
Изумительная внешность — одно из орудий Фэриартос.
Лицо Вэнса окаменело. Я увидел, как дернулся его кадык — с трудом сглотнул, сунул руки в карманы плаща, сгорбился, но тут же расправил плечи.
Это была она. Та самая «потерянная возлюбленная», по чьему поводу я иронизировал минуту назад. Та, о ком он говорил со мной по телефону. Паула, которая бросила Гемрана в начале его карьеры, для того чтобы стать фэри.
Подошла, небрежно покачивая сумочкой на длинном ремешке. Улыбнулась. И произнесла великолепно модулированным, глубоким,
— Привет, Вэнс. — Посмотрела на меня с вежливым, отлично сыгранным интересом. — Познакомишь со своим другом?
— Это Дарэл, — буркнул Гемран, глядя в пол. — Дарэл — Паула.
Она протянула мне изящную ладонь, украшенную тонким витым браслетом. Я сильнее, чем было нужно, сжал тонкие пальцы:
— Очень рад.
— Взаимно. — Девушка играла очаровательными ямочками на щеках, не показывая неудовольствия от моего намеренно грубого рукопожатия. — Что привело вас сюда, Дарэл?
— То же самое, что и вас, Паула.
«Зачем пришел, Даханавар? Какие у тебя могут быть интересы в театральной среде?» «Не твое дело!»
Наша перебранка звучала мысленно, в то время как мы любезно улыбались, делая вид, что видим друг друга впервые.
«Добрались, в конце концов, и до него?! Хотите обратить Вэнса?!» «А это не твое дело!!»
«Мое. Загубите отличного певца. Дайте ему пожить. Он хочет жить как человек!»
«Он хочет денег и славы. И он хочет быть со мной».
Да. Вэнс всегда хотел быть с ней. Он любил Паулу. Он мечтал добиться успеха еще и для того, чтобы она поняла, как ошибалась в нем, и вернулась. И она вернулась. Но не той девочкой, с которой они пели вместе десять лет назад, а прекрасной, великолепной приманкой своего клана творческой богемы.
Она была очень способной ученицей лично маэстро — Александра Фэриартоса. Жертвы, намеченные ею, никогда не уходили. Очаровать, убедить, купить человека или действовать через его жену, любовницу, друга, партнера по бизнесу. Клан пожирал привлекательных, талантливых людей. Он хотел сохранить красоту и гениальность на века. На вечность. Законсервировать волшебную искру, загорающуюся в душе художника, залить воском боль, рождающуюся в сердце актера, засушить тонкие изменчивые образы, витающие над головой писателя.
Безумцы. Они не знали, что это невозможно. С годами ощущения и эмоции притупляются. А тысячелетия жизни убивают все чувства. Душа становится холодной. Не способной гореть. Фэри лишали людей того, что я искал в них и ценил больше всего — ярких, живых чувств.
Через пару веков Вэнс не захочет петь. Послушные связки возьмут любую ноту, но боль и страсть уйдут из его голоса. Он сам не заметит, как изменится. Забудет, каким был раньше…
Молчание затягивалось. Я прожигал Паулу ненавидящим взглядом. Она презрительно надувала пухлые губки. Вэнс переводил взгляд с нее на меня, и обратно. Чувствовал — нас связывает нечто, но не понимал что.
— Паула, ты хотела поговорить со мной? — решился он наконец
— Хотела. Но вряд ли получится сегодня. Ты занят.
Гемран хотел возразить, что для нее свободен всегда, но промолчал. Из-за меня. Не хотел признаваться в ее власти над собой. Несколько часов назад в телефонной беседе со мной Вэнс называл девушку стервой. Теперь готов был повиноваться любому ее желанию. Очарование фэри действовало безотказно. Невозможно сопротивляться.
Нет, возможно. С ментальной помощью Даханавар.
Паула нахмурилась, когда почувствовала, как я «проясняю» разум ее жертвы. «Она бросила тебя, когда ты сильнее всего нуждался в ней. Ушла к богатому и благополучному бездельнику. А теперь, когда ты стал знаменит, явилась. Низкая, подлая, расчетливая тварь!» Эти слова звучали в голове Вэнса, произнесенные его собственным голосом. Неотличимые от его мыслей. Болезненные, отрезвляющие.
«Даханавар, что ты делаешь?! Зачем настраиваешь его против меня? Как ты смеешь вмешиваться?!»
«Смею! Оставь его в покое! Охмуряй кого-нибудь другого».
Казалось, лицо Паулы засветилось волшебным мерцающим светом, как жемчужина, извлеченная из раковины. Она стала немыслима хороша. Находиться рядом с ней и не желать ее стало невозможно. Это был ответ на мое грубое вмешательство в психику ее жертвы. Вэнс мысленно застонал. Его невыносимо тянуло к фэри, он был почти готов наплевать на свою гордость, но я «держал» Гемрана. Ради него самого.
«Один раз она уже предала. И сделает это снова. А ты никогда никому не прощал предательства».
Паула продолжала улыбаться и смотрела на него. Нежно, призывно.
Не знаю, чем, в конце концов, закончился бы наш поединок. Но человек — поле битвы Даханавар и Фэри отступил первым. Не выдержал борьбы между гордостью и любовью.
— Паула, давай встретимся завтра. Дарэл, я позвоню тебе… Сегодня не могу.
Он выглядел измученным, как после концерта. Опустошенным. Накал яростных чувств в его душе не оставил ничего, кроме апатии. Вэнс ушел, не прощаясь, тяжелой походкой человека, несущего на плечах неподъемный груз. Не оглядываясь.
Мы с Паулой посмотрели друг на друга. В ее темных глазах заблестели злобные огоньки, словно открылись два черных окошка в болотной трясине. Лицо по-прежнему красиво, но, казалось, под гладкой кожей пробегают мелкие волны ненависти. Впрочем, я и сам, думаю, выгляжу не лучше.
— Не мешай мне делать мою работу, — прошипела фэри, гневно раздувая ноздри.
— Работу?!
— Он получит деньги, свободу, славу, бессмертие. Все, о чем может мечтать смертный.
— Я не понимаю, зачем вам Вэнс. Он же не соответствует эстетическому идеалу Фэриартос.
— Он невероятно талантлив и работоспособен. Это искупает недостатки его внешности. К тому же наша кровь даст ему привлекательность.
— А мне кажется, дело не только в интересах Клана. Он нужен тебе. Не так ли?