Кино и прочее
Шрифт:
Иван прокладывал дорогу мечом. Старики-слуги бились с монголами топорами, но сильные и быстрые степняки расправлялись с ними без усилий.
– Ваня-Ваня!– донесся со двора крик его маленькой сестренки Варвары.
Он обернулся на крик. И в этот момент монгол с куцей седой бородой ударил его по голове тяжелой дубинкой из потемневшего от времени дерева. Иван схватился за разбитую голову и медленно осел на пол.
– Злой урусутский мангус,– пробормотал монгол, заходя сзади и нанес Ивану еще несколько ударов по голове.
–
И в тот же миг у Евпатия потемнело в глазах. Он сидел за столом в гриднице князя Михаила Черниговского. Второй день он добивался у князя помощи для Рязани.
– Что с тобой?– настороженно спросил его князь Михаил.
– Не медли, князь, не медли,– повторил Евпатий.– Дай мне дружину в тысячу – полторы. И не забудет тебя народ рязанский, в ноги поклонится.
– Твоими бы устами мед пить,– усмехнулся князь.– Да ведь нет мне проку, отсылать дружину в Рязань. А ежели татарин к Чернигову подойдет, кто мне поможет?
– И я о том же говорю, князь!– кивнул Евпатий.– Русским князьям рати свои нужно собрать в один кулак и вымести орду одним махом!
– И кого же ты головой над войском поставишь? Уж не князя ли рязанского Юрия Ингваревича?!– усмехнулся князь Черниговский.
– Да хоть бы и тебя, княже,– ответил Евпатий.– Лишь бы ты войско за собой повел…
– Много мы говорили, Евпатий,– как бы с сожалением произнес Михаил Черниговский.– Но дружину Рязани я не дам.
– Да как же так, князь?!– начал Коловрат, но Михаил оборвал его:
– Я о Чернигове думать должен и о народе черниговском! Ты уж не обессудь… Я позволю тебе набрать отряд удальцов, коли пожелают за Рязань биться. Оружие дам, коней дам! Кликни по городу. Поди найдутся охотники ехать с тобой…
– И на том благодарствую,– кивнул Евпатий.– Среди черниговцев удальцов немало. Даст бог, соберу дружину славную!..
– Бог в помощь, Евпатий,– князь поднялся.– Юрию Ингваревичу от меня кланяйся!
Евпатий вышел из гридницы и посмотрел на своих сопровождающих – рязанских дружинников. Они поднялись с лавки.
– Не дал Михаил рати,– покачал головой Евпатий.– Согласен только отряд снарядить. Два дня у нас, братцы, чтобы триста удальцов набрать.
– Это мы мигом,– кивнули в ответ дружинники.– Черниговские людишки нам знакомы. Кого по кабакам соберем, кого из княжеской дружины переманим.
– Не того от нас в Рязани ждут,– сказал Евпатий, оглянувшись на дверь княжеской гридницы.– Не такой малой силы. Выбирайте самых отчаянных! Чтобы один десятка стоил!
Евпатий разослал дружинников во все концы города, а сам нашел княжеского тысяцкого Андрея Романова. Знали они друг друга тоже с незапамятных времен, с тех дней, когда пересеклись дороги Евпатия и его побратима – князя ростовского Василия Константиновича.
– Нет ли вестей из Рязани?– спросил
– Не обессудь, Евпатий. Молчит Рязань,– ответил тот.– Слышал, что ты удальцов со всего Чернигова в отряд набираешь. Сам бы к тебе пошел, да все же прав князь: на кого мы Чернигов оставим?
– Придет час, Андрей, и вы мои слова помянете,– вздохнул Евпатий.– Поодиночке от татарина не отбиться и не подкупить Батыгу. Он не за дарами пришел, не за данью, а за всем, что мы нажили, за всем, что нам отцы оставили. Если Рязань не отстоим, Батыга вслед за ней Владимир развалит, Суздаль, Ростов.
– Больно ты мрачен стал, Евпатий,– покачал головой Романов.
– Я с мунгалами бился, Андрей, от того и мрачен. Это несметное и злобное племя. Или мы их, или они нас! И то ведаю, что твой князь и все князья окрест думают договориться с Батыгой. Но Батыге не союзники нужны, а полоники. Одних продаст, другие кобылиц в степи пасти будут. Все это я князю твоему рассказал, но он не внял речам моим. Сидел и в бороду усмехался.
– Думы у вас разные,– начал было обеливать князя Андрей.
Но Евпатий оборвал его:
– У нас дума одна должна быть, о Руси!
– Не держи ты на нас зла,– не выбирая уже слов, искренне сказал Романов.– Русь велика, а нам о Чернигове думать надобно…
– Бог вам судья, Андрей,– покачал головой Коловрат.– Но помни, Рязань вы своре голодных псов на растерзание бросили.
Он развернулся резко и пошел прочь от терема княжьего. Романов хотел было остановить его, но только рукой махнул с досады.
– Как звать?– спросил Евпатий, глядя на дюжего детину.
– Прохор Ильин сын,– отозвался тот.– Пронские мы.
– Кто еще с тобой?
– Братан, Васятка,– Прохор кивнул на такого же высокого и мощного мужика.
– А что в Чернигове делали?
– Каменотесы мы, храм божий строили,– за Прохора отозвался брат.
– Копье с мечом в руках держали?– Спросил его Евпатий.
– Дело привычное,– хором отозвались братья.– Это мы завсегда можем!
– Покажи,– кивнул Евпатий.
Один из дружинников протянул Прохору меч. Тот взял его, прикинул на вес, примерил к руке и принялся вращать, успевая делать молниеносные выпады.
– То же могу и с копьем делать,– сказал Прохор, возвращая меч.
– Удалец,– похвалил его Евпатий и посмотрел на Василия.– А ты на что горазд?
– Так же могу,– просто ответил тот.– Цепь могу порвать, воз груженный сдвинуть могу, коня могу с копыт кулаком свалить.
– Становись в дружину,– кивнул Евпатий.
Набор в отряд подходил к концу. Прознав о том, что рязанцы набирают удальцов, а вооружит их князь Михаил, к Евпатию начали стекаться все, кто бы не смог купить ни меча доброго, ни коня быстрого. Из собравшихся на дворе рязанцы с пристрастием выбрали три сотни самых отчаянных, самых сильных, самых бесстрашных и беспощадных бойцов.