Кино, масоны и любовь

Чайка Лариса

Я видела, как к нему подбежал испанский посол и рысцой проследовал за ним, пока Ирвин широкими шагами преодолевал дорогу к выходу из зала. Наконец, он скрылся из вида. Я взглянула на Стефана, его губы подозрительно морщились. Этот пройдоха еле сдерживал рвущийся смех.

— Это все ты устроил? — я просто не могла поверить в это.

— Я режиссер, Габи, — гордо ответил этот засранец, — уж что — что, а срежиссировать скандал как — нибудь смогу. Ты успела поговорить с Брайсом?

— Не знаю. Все вышло так сумбурно и быстро. Я ничего не успела толком ему объяснить.

Только про Хельгу.

— Про какую Хельгу? Ту, с которой ты всегда разговаривала шепотом, боясь, что я услышу? А кто она, кстати? Сестра? Подруга?

— Почти мать.

— О — о–у! Я думал, что ты сирота.

— Долго объяснять, Стефан, но этот скандал все испортил. Теперь я просто не знаю, где мне его искать.

Стефан рассмеялся беззаботно и весело.

— Габи, Габи, да после сегодняшнего скандала, он сам будет искать тебя. Ты видела, как он на тебя смотрел? Я молодец, я гений, только скажи хоть слово против! Я оставил тебя здесь, вошел в зал, и сразу. гммм… почти сразу, подошел к нему поблагодарить за Баррингтона и этого толстого банкира (ты думаешь, я не понял, откуда ветер дует?). Смотрю, а он с таким выражением смотрит на Теодора, который пробирается к балкону с двумя бокалами шампанского, что вот— вот подбежит к нему и убьет на месте, а зубами заскрежетал так, что я думал, челюсть себе свернет наш мистер Снеговик.

— А Баррингтона, случайно, не ты подговорил угостить меня шампанским? — я подозрительно уставилась на Голдена.

— Ну а кто же еще? — Стефан довольно щурился. — И миссис Лонгман я довел до кондиции, всего несколько раз подлил ей неразбавленный джин в бокал с шампанским.

— А почему она сразу не побежала за Ирвиным?

— О — о–о, это высший пилотаж. Потому что я рассказывал ей о нашей свадьбе.

— Что? О какой свадьбе?

— О нашей. Я просил совета у светской львицы, как и где нам лучше провести нашу свадьбу. Она так приободрилась после этого, Габи, что мне право же, жаль было ее разочаровывать.

— Ты несносный, наглый, хамоватый… я люблю тебя, Стефан. Спасибо тебе. Ты просто проявил чудеса изобретательности. Жаль, что это не поможет.

— Выше нос, Габи. Все еще может получиться. Ну, а если не получилось сегодня, этих приемов до конца сезона еще хренова туча. Я достану приглашения, и мы еще что — нибудь придумаем.

— Не знаю, хватит ли у меня сил еще раз на такой подвиг. Поедем домой, господин гениальный режиссер, я так устала. Скандалы выматывают, знаете ли?

ГЛАВА 37

Стефан привез меня домой и хотел, уже было, расположиться в моей квартирке, но я решительно выгнала его. Побурчав для видимости и сто раз спросив, не передумаю ли я, он все же ушел, а я пошла в душ, предаваться всемирной скорби.

Вода приятно охлаждала тело, голова прояснялась и, сотворив в конце купания контрастный душ, я почти вернула себе самообладание. Выйдя из ванной комнаты в одном полотенце, я услышала звонок. Кого там принесла нелегкая? Стефан что ли вернулся? Ступая босыми ногами по прохладному полу, я быстро открыла дверь и, не посмотрев

кто пришел, бросила:

— Проходи, горе луковое, — я была уверена, что это вернулся Стефан.

— Это я, Габи, — послышался с порога любимый голос.

Я обернулась. На пороге стоял Ирвин.

— О — о–о — о.

Глупая фраза, правда? Но это единственное, что я смогла произнести в данный момент. Мало того, руки у меня непроизвольно опустились, полотенце упало на пол. Вот так вполоборота и абсолютно голая, я и стояла перед мистером Брайсом. Поймала его заинтересованный взгляд, заметалась, не зная, что мне делать: то ли полотенце поднимать, то ли бежать в спальню, чтобы одеть хотя бы халат.

Я как загипнотизированная не могла оторвать глаз от Ирвина, а его глаза невообразимым образом стали менять цвет: голубовато— серые, серебристо — серые, темно— темно— серые, каре — серые, черные… Я услышала горловой звук — то ли хрип, то ли вскрик, и Ирвин, шагнув ко мне, подхватил меня на руки и впился в мой рот.

У меня быстро— быстро застучало сердце, я расслабилась и, ловя его эмоции, почувствовала снова ту необыкновенную легкость, парение над миром и щемящую нежность. Это его или мое? А, какая разница, в конце концов? Главное, что он здесь, что я в его объятиях, а впереди у нас длинная, длинная ночь. А, может быть, и день с ночью, а, может быть, целая, целая жизнь?

***

Мое сердце ликовало, а тело просто пело. Я чувствовала себя необыкновенно живой, наполненной и любимой. Посмотрев на часы, поняла, что наша встреча с Ирвиным длиться уже шесть часов. Я лежала у него на груди и бездумно смотрела в потолок.

— Ты ушла от Стефана? — это был первый осмысленный вопрос с его стороны.

— Да. Сразу же после того как вернулась от тебя.

— И какие теперь у тебя планы? — его вопрос прозвучал как — то настороженно.

— Ты о чем? — мне пришлось вспомнить неоднозначность этой ситуации.

— Чем думаешь заняться?

— Думаю сходить на кухню, посмотреть, что там у меня есть в холодильнике. Ну, и кофе сварить, в конце концов. Кофе будешь?

— Да, буду.

— Ну, вот и ладненько. Пошли на кухню.

Я накинула халат, Ирвин натянул брюки. Он, кстати, пришел ко мне все в том же костюме, в котором был на приеме в посольстве. Я порыскала по холодильнику, нашла холодное мясо и сыр, сделала несколько бутербродов и принялась варить кофе.

Было уже ранее — ранее утро, в мое кухонное окно пробивался серый утренний свет. Я не стала включать люстру, обойдясь лишь подсветкой над кухонной поверхностью.

Волшебный аромат колумбийского кофе заполнил собой пространство. Разлив его по чашкам, я уселась напротив Ирвина за столик.

— Я хотела поговорить с тобой.

Ирвин напрягся, его взгляд сразу стал цепким, чужим.

— Что ты там говорила про казнь? Какая казнь? Кто такая Хельга? — вопросы он задавал отрывисто, как бы нехотя, а глаза, напротив, просто впивались в меня.

— Я сразу должна была тебе позвонить, когда прилетела, но я не взяла номер телефона виллы, опомнилась только приехав домой.