Кинокава
Шрифт:
– Как хорошо, что ты пришла! Эйскэ уроки делает. Входи, – выглянула из кухни тетя с полотенцем на голове.
К тридцати изящная Умэ неожиданно набрала вес, и теперь складывалось такое впечатление, что она еле передвигается. Однако пухленькое личико не портила ни единая морщинка, словно Умэ и не приходилось одной выполнять все обязанности по дому и вне его, начиная от работы в поле и кончая подогревом воды для мытья.
Тетя сняла полотенце и вежливо поклонилась. Фумио отметила про себя, что ее волосы собраны в простой пучок, как у обычной служанки.
– Как твоя матушка? Здорова ли? Это хорошо. Передавай ей мои наилучшие пожелания. Мне так жаль, я была очень невнимательна к ней…
Семнадцать лет минуло с тех пор, как Умэ, которая родилась и выросла в городе, вошла в «Синъикэ» невестой, и за это время она в совершенстве овладела диалектом Мусоты. Фумио решила не напоминать тете о том, что Хана тоже не баловала ее вниманием. Лихорадочно раздумывая над тем, как бы увести разговор в другую сторону, девушка обвела взглядом прихожую.
– Тетя Умэ, это что, велосипед?
– Да, велосипед.
– Какое чудо! Эйскэ выпросил, да?
– Да.
– Здорово! Я так ему завидую!
Робко коснувшись руля, Фумио засыпала тетю вопросами. Когда его купили? Умеет ли Эйскэ кататься? Ездит ли он на нем в школу?
– Иди сюда, Фумио, – позвал ее Косаку.
Эйскэ бился над задачками в гостиной. Стоило кузине переступить порог комнаты, как он напустил на себя горестный вид. Двое детей Косаку, Эйскэ и Мисоно, учились не так хорошо, как их двоюродные братья и сестры. И Фумио, и Сэйитиро считались лучшими учениками в классе, но Эйскэ, к разочарованию отца, всегда оставался не более чем середнячком. Стараясь не отстать от Ханы, Косаку довольно рано начал подумывать об образовании детей. Эйскэ, который ходил в третий класс средней школы, силой заставляли учиться, но достижения мальчика не отвечали непомерным требованиям отца.
Уповая на то, что с приходом кузины ему удастся избавиться от домашнего задания, он с надеждой уставился на Косаку.
– Ты умеешь кататься на велосипеде, Эйскэ? – невинно поинтересовалась Фумио.
– Нет пока. Я учусь. Это не так легко, как кажется, знаешь ли.
– Нисколько не сомневаюсь. Можно мне тоже поучиться?
– Ты решил задачку, Эйскэ? – вмешался стоявший в сторонке Косаку.
– Еще нет.
Косаку отчитал сына, но тот лишь почесал голову, совершенно не расстроившись.
– Немедленно заканчивай, не то останешься без обеда.
– Что там у тебя? Домашнее задание? – заглянула Фумио в его работу.
– Я все прекрасно понял, когда учитель показывал нам решение на доске, но сам повторить не могу.
– Дай-ка я погляжу. Господи, ну надо же, какие задачи в средней школе дают! Прямо не знаю, сумею ли я справиться…
Фумио уселась рядом с Эйскэ, взяла листок бумаги и карандаш, нарисовала треугольник и задумалась над задачкой.
Вскоре рядом с фигурой уже красовались пять строчек решения.
– Ответ правильный?
– Ну да. Именно так учитель и решал.
Косаку, который
Эйскэ убежал, прихватив с собой учебник, а Фумио с дядей уселись друг напротив друга у раздвинутых сёдзи и смотрели на сад, в котором уже сгущались вечерние тени. Умэ молча подала им чаю со сладостями.
– Ты не останешься на ужин, Фумио? – спросила она.
– Мы бы чаще приглашали тебя сесть с нами за стол, будь наша еда лучше той, что подают у вас, – добавил Косаку.
– С удовольствием останусь. Мне очень нравится, как вы готовите, тетя Умэ.
– Ох, лиса!
Косаку шумно отхлебнул крепкого зеленого чаю.
– Ты скоро в Токио уезжаешь, да?
– Точно. Как бы не лопнуть от радости. Не могу усидеть на месте, когда из школы возвращаюсь. Дом у нас такой старомодный! У меня сердце из груди выскакивает, стоит подумать, что я скоро уеду.
– Но учиться в Токио не так просто, как кажется, Фумио. Если будешь относиться к занятиям спустя рукава, угодишь в весьма затруднительное положение. Бери пример со своей матери, она всегда была женщиной умной и волевой.
– Но дядя, о какой силе воли вы говорите? Мама всю жизнь у отца на побегушках. Сейчас сидит в гостиной и чернит бабушке зубы. Смотреть противно, как она смиренно потакает бесконечным капризам старухи. А что до моего образования, так это один сплошной чай, да цветы, да музыка. Похоже, она не понимает, что мы живем в новой эпохе.
– Смешная ты девочка! Мне тоже твоя мать не нравится, но по другим причинам. Не вижу ничего плохого в том, что она чернит зубы своей свекрови и преданно служит мужу. Но видеть, как она сознательно придерживается старомодных обычаев, действительно невыносимо.
Фумио выкатила от изумления глаза. Косаку прихлебывал суп с кусочками морского леща с таким видом, будто одновременно смаковал бранные слова, брошенные в сторону своей невестки. Дядя выглядел намного старше своих сорока шести лет, и все из-за циничного отношения к жизни. Он рано поседел. Необычайно длинные волоски бровей затеняли проницательные глаза, лоб испещрили глубокие морщины. Посторонний человек наверняка сказал бы, что он лет на десять старше своего брата.
– Дядя…
– Да?
– Я давно хотела кое-что у вас спросить.
– Что такое? Говори, дитя мое.
– Почему вы с мамой не ладите? Странно это как-то.
Умэ с дочерью начали убирать со стола и теперь мельтешили между кухней и гостиной.
– Пойдем в мою комнату. Умэ, принеси нам горячего чаю.
Фумио прошла следом за дядей в кабинет. Между этими двумя существовала настолько тесная душевная связь, что даже дети Косаку не имели права вмешиваться в их разговоры. Почувствовав свободу, Эйскэ и Мисоно поспешили к себе и, расстилая постель, затеяли возню, словно малые дети.