Кинокава
Шрифт:
– Прекрасная идея! Не хочу, чтобы обо мне всю оставшуюся жизнь говорили как о Матани из Мусоты.
Кэйсаку вроде бы держался легко и непринужденно, но по спине ручьями тек пот. Он поспешно схватился за чашку с чаем и пожаловался, что тот остыл.
Кэйсаку редко капризничал, не то что его брат, для которого чай всегда был то слишком темным, то слишком светлым. Но сейчас им двигало отчаяние. Хана тут же вскочила на ноги:
– Мне очень жаль. Я недосмотрела. Простите меня.
Она удалилась в кухню, быстро перебирая ножками. Кэйсаку просунул руки под кимоно и потрогал мокрые подмышки.
– Как ты смотришь на то, чтобы переехать в город? – спросил он Томокадзу.
– В город? Вот здорово! Мусота – настоящая дыра, – обрадовался сын.
Кэйсаку весело расхохотался,
На выборах в нижнюю палату собрания префектуры по избирательным округам города Вакаямы и Кайсо большинство голосов получил Юскэ Тасаки, член исполнительного комитета Сэйюкай. Однако всеобщие выборы 13-го года Тайсё [71] превратились в настоящую баталию, поскольку сразу после раскола Сэйюкай представители семейства Сакаи – до этого верные союзники Тасаки – внезапно перекинулись в противоположный лагерь, причем господин Сакаи тоже выдвинул свою кандидатуру. Тасаки получил 3478 голосов и был переизбран, но победу ему принесли всего тридцать голосов.
71
1924 г.
«Пришла пора Кэйсаку Матани», – пробормотал себе под нос старый политик, с облегчением выслушав итоги голосования. Талантливый председатель выборного комитета партии, этот семидесятилетний старик обладал редкой способностью сплачивать вокруг себя людей. Его несколько раз выдвигали на пост государственного министра, но он не торопился завоевывать национальную славу. Благородный профиль выдавал его честность и искренность. Прислушиваясь к восторженным речам по поводу своей победы, Тасаки размышлял о боевом духе, проявленном его соратником Матани на последних выборах. Не будет преувеличением сказать, что Тасаки был целиком и полностью обязан своим переизбранием Кэйсаку.
Результаты выборов только подтвердили бродившее по провинции мнение – пришло время Кэйсаку Матани. Роскошный особняк в Масаго-тё еще раз доказывал правоту слухов – он будет-таки баллотироваться. Дорога из гравия длиной около 120 сяку бежала от ворот в европейском стиле к центральному входу. Ни на час не иссякал поток посетителей, втекавший и вытекавший из одноэтажного здания, занимавшего два тамбу земли. Слуги и служанки озабоченно сновали туда-сюда.
Жена героя находилась в самом центре событий. После переезда в город к ней стали обращаться не иначе как «уважаемая госпожа». Согласно своему положению, она начала носить более изысканные кимоно. Отметившая свой сорок седьмой день рождения Хана не утратила былой красоты. Выглядела она лет на сорок, но зорко следила за тем, чтобы одеваться в строгом соответствии возрасту. Эта женщина отличалась особой изысканностью, и трудно было поверить, что она – всего лишь провинциалка, недавно переехавшая в город.
Когда возбуждение, вызванное майскими выборами, немного спало, на Хану неожиданно свалилась масса дел. Появилась возможность выдать замуж Фумио, которая по-прежнему училась в Токийском женском училище. Успешно закончив первый подготовительный год, Фумио взялась за основную программу и теперь была студенткой-третьекурсницей, специализирующейся на английской литературе.
Последние два года Хана сильно переживала за судьбу дочери. Сама она вышла за Кэйсаку в возрасте двадцати двух лет, но решила во что бы то ни стало выдать Фумио замуж до того, как ей исполнится двадцать один. Хана очень жалела, что отпустила дочь в Токио, поскольку теперь та радостно шла в направлении, совершенно противоположном тому, которое прочила ей мать.
Кэйсаку, ныне глава вакаямской ячейки Сэйюкай, часто бывал в Токио по делам. Однажды по возвращении домой он решил переговорить с женой наедине.
– Знаешь, Хана, Фумио попала в весьма затруднительное положение. – Он внимательно следил за реакцией жены, в глазах сверкали озорные искорки.
– Что ты хочешь этим сказать?
Хана знала, что муж всего лишь дразнит ее, но постоянные волнения давали о себе знать. Первое время после переезда в Токио дочь часто писала домой, с энтузиазмом восхваляя новую жизнь. Через полгода число посланий заметно уменьшилось. В немногочисленных открытках она чаще всего просила у родителей денег. Сэйитиро завалил экзамен по дипломатическому
А вот требования Фумио ставили родителей в тупик. Прежде всего, девушка, которой пришло время выходить замуж, не должна разбрасываться деньгами отца. Во-вторых, она детально расписывала то, как собирается потратить средства. Сэйитиро никогда не просил определенную сумму, хотя, если присланных денег было мало, он обычно отправлял срочной почтой дополнительное письмо. Когда такое происходило, Хана в спешке высылала ему даже больше необходимого. Что до Фумио, та составляла список вещей, проставляла рядом с каждой цену и в конце подводила итог. В этом не было ничего плохого, но Фумио, транжирка по натуре, добавляла еще и причину, по которой ей вдруг понадобилась та или иная вещь. К тому же она просила денег гораздо чаще брата. Это вызывало подозрения.
– Фумио ведет довольно веселую жизнь.
– Правда?
– Правда. Говорит, что, поскольку мужчины и женщины имеют равные права, женщины вполне могут посещать излюбленные места мужчин. И ходит в кафе.
– О! Неужели это так?
– Я собственными ушами слышал, как Фумио хвастается этим перед подружками. Она такая забавная!
– Не вижу ничего забавного, – одернула Хана мужа.
Кэйсаку робко пожал плечами. После приобретения усадьбы в Масаго-тё он стал гораздо чаще общаться с женой. Накануне переезда поспешно откупился от любовницы, которая жила в домике, расположенном менее чем в одном квартале от их нового особняка, и теперь стал более осмотрителен в своих амурных похождениях. Когда он бывал в отъезде, сотрудники нижней палаты собрания префектуры занимались его официальными делами, а Хана брала на себя обязанности поскромнее. Она прекрасно справлялась с ролью жены политика Матани. Вскоре муж уже не мог обходиться без ее помощи и всегда прислушивался к ее мнению.
– Это не шутки. – Кэйсаку вдруг посерьезнел и задумчиво скрестил руки на груди. Поначалу слова дочери действительно позабавили его. Теперь же он снова задумался о ее замечаниях, и ему стало не до смеха. Сейчас, когда опасные идеи левых с молниеносной скоростью распространялись среди молодежи, и особенно среди студентов, оставлять дочь без присмотра было поистине глупо. – Пора подумать о том, чтобы найти мужа для Фумио.
Нельзя сказать, что у дочери самого Кэйсаку Матани не хватало кандидатов в мужья, даже несмотря на ее репутацию взбалмошной девчонки. Практически сразу же всплыло имя единственного отпрыска одного старинного рода из округа Хидака. Затем семейство Сакаи из округа Кайсо поинтересовалось через посредников, может ли их второй сын, который собирается основать младшую ветвь, взять в жены дочь Кэйсаку. Это был идеальный повод примириться с давними политическими противниками. Оба предложения поступили после того, как Кэйсаку, председатель собрания префектуры, осведомился в кулуарах в перерыве между заседаниями:
– Не знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы жениться на моей дочери?
Кэйсаку и Хана решили отклонить кандидатуру Сакаи, но о Хидака стоило подумать. Однако для начала надо было соблюсти все формальности и передать им фотографии Фумио.
– Поезжай в Токио, Хана. Ты лучше меня с ней управляешься.
– Вовсе нет, но я постараюсь.
В то лето Хана отправилась в Токио и впервые в жизни увидела столицу Японии. Госпожа Тасаки встретила ее на Токийском вокзале и позаботилась о проживании. После великого землетрясения в Канто [72] прошел всего год, и Токио еще не полностью оправился от катастрофы. Экскурсионные маршруты не действовали, но Хане все равно было не до развлечений.
72
Это землетрясение произошло 1 сентября 1923 г. (Примеч. пер.)