Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия
Шрифт:
Открывшаяся истина потрясла его до глубины души. По его щекам заструились непрошеные слёзы, к горлу подкатил горячий ком, а в груди бешено застучало сердце. Когда приступ отчаяния прошёл, он, превозмогая боль утраты, прошептал: «Боже милосердный! Прости мне этот тяжкий грех. Я в горячке погубил безвинного пса, смелого и преданного друга, который спас моего сына. Никогда мне не забыть этого страшного часа. Ничем мне не искупить этой вины». Затем он подошёл к мёртвому грейхаунду. Пёс лежал на боку. Из его глубокой раны ещё сочилась кровь – тёмно-красная лужа медленно растекалась по каменному полу. Его ноги были вытянуты, словно он мчался в стремительном беге, в котором ему не было равных. Рыцарь, как в заклятье, замер над телом пса. Затем из его груди вырвался подобный вою стон, и прозвучали горькие слова:
На следующий день Гинфорта похоронили со всеми почестями. По приказу рыцаря на его могиле установили памятный камень, а вокруг посадили клёны. Рыцарь часто посещал могилу своего друга. Непреходящее чувство вины не покидало его до самой смерти. А погиб он в одном из сражений, пережив Гинфорта всего лишь на несколько лет.
Весть о трагической гибели пса, спасшего жизнь ребёнку, разлетелась по окрестным селениям. Передаваясь из уст в уста, она обрастала фантастическими подробностями, нелепыми измышлениями и суеверными выдумками. Вскоре прошёл слух, что покоящийся под могильным камнем пёс исцеляет недужных детей, утешает скорбящих и страждущих, дарит бездетным женщинам счастье материнства. Молва не уставала твердить о случаях чудесного исцеления людей, давно страдавших тяжкими хворями. И народ потянулся к одинокой могиле, вокруг которой на ветру шумели молодые клёны.
Вопреки запретам церкви, простой люд причислил пса к местночтимым святым, и с тех пор ручеёк почитателей святого Гинфорта не иссякал многие столетия.
Церковники не могли примириться с тем, что католики поклоняются собаке, и всеми силами боролись с новоявленной ересью. Они гневно обличали святотатцев с амвонов и предавали их анафеме. Они распускали чудовищные слухи о том, что уверовавшие в святость пса устраивают на его могиле кровавые оргии и приносят ему в жертву невинных младенцев… В конце концов святоши выкопали труп несчастного пса, сожгли его, а пепел развеяли по ветру.
Справедливости ради следует признать: повод для подобных обвинений давали сами почитатели святого Гинфорта. Обряды, которые они совершали, не всегда были безобидными, а порой – просто опасными. Например, они ставили у собачьей могилы обнажённого ребёнка, зажигали у его ног множество свечей и уходили, оставив испуганного малыша среди языков пламени. Это нередко приводило к тому, что несчастные дети получали ожоги, а иногда и погибали. Впрочем, бывали и случаи выздоровления – вера, как известно, лечит.
Завидное упорство клириков в битве за людские души и кошельки понять можно. Однако, если справедливо утверждение, что в основе святости лежит Любовь, то право на святость у собак, пожалуй, ничуть не меньше, чем у многих людей. Во всяком случае, на святость низшего ранга – местночтимую.
В конце концов церковь пошла на уступки. «Имя Гинефорт было присвоено одному бургундскому святому, и церковь объявила, что на самом деле святой пёс был превращён в человека. Бог, как было сказано, обладает силой одарить животное душой, если оно выкажет доброту и героизм, придав ему человеческое обличье. Но, предостерегала церковь, Господь может так же и превращать людей в животных, если поведение их будет греховным или похотливым. Таким образом, Гинефорт стал известен всей Франции как «собачий святой», блаженный, непосредственно произошедший от собаки» [104] .
104
Каррен… С. 42.
Народное почитание святого Гинфорта длилось почти восемь веков и угасло лишь в начале XX столетия.
Однако память о собаке-святом продолжает жить и в наши дни.
В 1987 г. на экраны вышла французская кинолента «Монах и колдун», в которой отображены споры вокруг святого Гинфорта, увиденные глазами брата Этьена, доминиканца-инквизитора.
Легенда о святом Гинфорте стала также одним из источников повести Кита Донахью «Похищенное дитя» (2006 г.).
В заключение отметим, что наделение пса Гинфорта человеческой душой – случай редкий, но не исключительный. Подобной благодати, например, удостоились пёс Гелерт
Гифр («шумный, крикун») И Гери («жадный»)
В скандинавской мифологии псы богини смерти Хель.
Гифр и Гери охраняли повелительницу царства мёртвых ужасную Хель. В её царстве обитал ещё один пёс –Гарм. Он, подобно Керберу, сторожил вход в её владения.
У Гери в мире асов проживал тёзка – личный волк Одина (наряду с другим волком – Фреки, см.: Гери и Фреки).
В «Младшей Эдде» Гифр и Гери не упоминаются. О них известно из «Речей Фьёльсвина» [105] .
С принятием христианства Хель превратилась в предводительницу Дикой охоты (или в злую колдунью), а её хвостатые охранники – в адских псов (см.: Собаки Дикой охоты). Среди простого народа существовало поверье, что адские гончие преследуют души грешников и загоняют их в преисподнюю. Вид и норов у этих собак тоже были адскими: по ночному небу с громким лаем проносились чёрные злобные псы с острыми клыками и горящими красными глазами.
105
Конвей… С. 151.
Гончая Диармайда
В ирландском эпосе любимая собака Диармайда, воина-фения из отряда Финна.
Имя этой собаки затерялось в веках. Но печальная история, в которой её судьба переплелась с судьбами близких ей людей, дошла до наших дней [106] .
Однажды, когда подоспело время, гончая Диармайда ощенилась тремя славными щенками. Заботливая сука согревала их своим теплом, кормила молоком, тщательно вылизывала и берегла. Её собачье сердце было полно нежности и любви к своим малышам. Не мог нарадоваться появлению долгожданных щенков и Диармайд – как настоящий охотник он знал истинную цену хорошей гончей. (О Диармайде см. также: Ядовитые собаки, Бран; Собаки.) Но это была не единственная его радость. Совсем недавно он обрёл красавицу-жену и большой уютный дом, красовавшийся на холме среди густых лесов. А случилось это вот как.
106
Изложено по кн.: Кельтские мифы: Валлийские сказания. Ирландские сказания. Екатеринбург. 2006.
Как-то раз, на исходе зимы, когда валил мокрый снег и дул сырой ветер, уставшие фении вернулись с охоты, поужинали и легли спать. Вдруг раздался стук в дверь, и на пороге появилась уродливая старуха. Её давно нечёсаные космы спускались до пят, а из запавшего рта торчал гнилой зуб. Дрожа от холода, она подошла к Финну и прошамкала: «Позволь мне лечь рядом с тобой». Но Финн брезгливо поморщился и отказал ей. Старуха заплакала и подошла к Ойсину. Но и он ей отказал. Опять заплакала старуха и обратилась к Диармайду. Красавец-воин никогда не отказывал жёнам и, тяжко вздохнув, приподнял край медвежьей шкуры, под которой спал холодными ночами. Нырнув под косматое покрывало и немного полежав, старуха со вздохом произнесла: «Ох, Диармайд, семь лет я брожу по белу свету и ни разу не спала у очага. Отнеси меня к нему». Недовольно буркнув, воин отнёс её к очагу, от которого сразу же сбежали гревшиеся там фении. Посидела привередливая старуха у огня и говорит: «А теперь, Диармайд, согрей меня своим телом». Поперхнулся воин от возмущения, но, когда увидел в слезящихся глазах старухи мольбу и отчаяние, не посмел ей отказать и уложил рядом с собой. А перед тем, как смежить веки, ещё раз украдкой на неё поглядел и не поверил своим глазам: рядом с ним безмятежно спала прекраснейшая из жён на земле! И прежде чем забыться коротким сном, потрясённый воин ещё долго любовался её неземной красотой.