Киноповести
Шрифт:
— Сейчас Степка придет,— сказал он. Он ждал Степку. Зачем ему нужно было, чтобы скорее пришел Степка, он не знал.
Молодые ушли в горницу, унесли с собой патефон. Игнат прихватил туда же бутылку красного вина и закуску.
— Выпью с сестренкой, была не была! Хотя вредно, вообще-то.
— Давай, сынок, это ничего. Это полезно,— миролюбиво сказал отец.
Начали приходить бывшие друзья и товарищи Игната. Пришло несколько родных. Тут-то бы и начаться празднику, а праздник все не наступал. Приходили, здоровались
— Сейчас Степка придет,— сказал старик. Не было у него на душе праздника, и все тут.
Пришел наконец Степка. Загорелый, грязный...
— Игнаша наш приехал,— встретил его отец.
— Я уж слышал,— сказал Степан, улыбнулся и тряхнул русыми спутанными волосами.
Старик поднялся из-за стола, хотел идти в горницу, но сын остановил его:
— Погоди, тять, дай я хоть маленько сполоснусь. А то неудобно даже.
— Ну, давай,— согласился отец.— А то верно — он нарядный весь, как этот... как артист.
И тут из горницы вышел Игнат с женой.
— Брательник!— заревел Игнат, растопырив руки.— Степка!— И пошел на него.
Степка засмеялся, переступил с ноги на ногу,— видно, застеснялся Тамары.
Игнатий облапил его.
— Замараю, слушай,— Степка пытался высвободиться из объятий брата, но тот не отпускал.
— Ничего-о!.. Это трудовая грязь, братка! Дай поцелую тебя, окаянная душа! Соскучился без вас.
Братья поцеловались.
Отец смотрел на сыновей, и по щекам его катились светлые, крупные слезы. Он вытер их и громко высморкался.
— Он тебе подарки привез, Степка,— громко и хвастливо сказал он, направляясь к чемоданам.
— Брось, тятя, какие подарки! Ну, давай, что ты должен делать-то? Делай скорей! Выпьем сейчас с тобой! Вот! Видела Воеводиных?— Игнат легонько подтолкнул жену к брату.— Знакомьтесь.
Степка даже покраснел — не знал: подавать яркой женщине грязную руку или нет. Тамара сама взяла его руку и крепко пожала.
— Он у нас стеснительный перед городскими,— пояснил отец.— А мне — хоть бы хны!
Степка осторожно кашлянул в кулак, негромко, коротко засмеялся: готов был провалиться сквозь землю от таких объяснений отца.
— Тятя... скажет тоже.
— Иди умывайся,— подсказал отец.
— Да, пойду маленько... того...— обрадовался Степан. И пошел в сени. Игнат двинулся за ним.
— Пойдем, полью тебе по старой памяти.
Отец тоже вышел на улицу.
Умываться решили идти на Катунь — она протекала под боком, за огородами.
— Искупаемся,— предложил Игнат и похлопал себя ладонями по могучей груди.
Шли огородами по извилистой, едва приметной тропке в буйной картофельной ботве. Отец — сзади сыновей.
—
Степка улыбался. Он был рад брату.
— Ничего.
— Хорошо живем!— воскликнул отец.— Не хуже городских.
— Ну и слава богу!— с чувством сказал Игнат.— Степан, ты, говорят, нагулял тут силенку?
— Какая силенка!.. Скажешь тоже. Как ты-то живешь?
— Я хорошо, братцы! Я совсем хорошо. Как жена моя вам? Тять?
— Ничего. Я в них не шибко понимаю, сынок. Вроде ничего.
— Хорошая баба,— подхватил Игнат.— Человек хороший.
— Шибко нарядная только. Зачем так?
Игнат оглушительно захохотал.
— Обыкновенно одета! По городскому, конечно. Поотставали вы в этом смысле.
— Чего-то ты много хохочешь, Игнат,— заметил старик,— как дурак какой.
— Рад, поэтому смеюсь.
— Рад... Мы тоже рады, да не ржем, как ты. Степка вон не рад, что ли? А он улыбается — и все.
— Ты когда жениться-то будешь, Степка?— спросил Игнат.
— Не уйдет, куда торопиться.
Пришли к реке.
Игнат первый скинул одежду, обнажив свое красивое тренированное тело, попробовал ногой воду, тихонько охнул.
— Мать честная! Вот это водичка!
— Что?— Степан тоже разделся.— Холодная?
— Ну-ка, ну-ка?— заинтересовался Игнат. Подошел к брату и стал его похлопывать и осматривать со всех сторон, как жеребца. Степка терпеливо стоял, смотрел в сторону, беспрерывно поправляя трусы, улыбался.
— Есть,— закончил Игнат.— Есть, братишка. Давай попробуем?
— Да ну!— Степка недовольно тряхнул волосами.
— А чего, Степка? Поборись!— Отец с укором смотрел на младшего.— Не под бабой лежать...
— Бросьте вы, на самом деле,— упрямо и серьезно сказал Степка.— Чего ради сгребемся? На смех людям?
— Тьфу!— рассердился отец.— Ты втолкуй ему, Игнат, ради Христа! Он какой-то телок у нас — всего стесняется.
— А чего тут стесняться-то! Если б мы какие-нибудь дохлые были, тогда действительно стыдно.
— Объясни вот ему!
Степка нахмурился и пошел к воде. Сразу окунулся и поплыл, сильно загребая огромными руками; вода вскипала под ним.
— Силен!— с восхищением сказал Игнат.
— Я же тебе говорю! Он бы тебя уложил.
— Не знаю,— не сразу ответил Игнат.— Силы у него больше, это ясно.
Отец сердито высморкался на песок.
Игнат постоял еще немного и тоже полез в воду.
А отец пошел вниз по реке, куда выплывал Степка.
Когда тот вышел на берег, они о чем-то негромко и горячо разговаривали. Отец доказывал свое, даже прижимал к груди руки. Игнат подплыл к ним, они замолчали.
Игнат вылез из воды и задумчиво стал смотреть на далекие синие горы, на многочисленные острова.