Киносценарии и повести
Шрифт:
– Хорошо, Натэла Серапионовна, - сказала Ирина.
– Я подумаю. Только оставьте меня сейчас одну.
Свекровь пикнула электронными часами:
– Сегодня среда? В понедельник передаю документы следователю.
– И, задержавшись на мгновенье в дверях, произнесла эдак проникновенно: - И послушай моего доброго совета, милочка: никогда никого не лови больше на смерть. Это грех. Кощунство. Ах, да!..
– как будто вдруг вспомнила.
– Ты ж некрещеная!
– Откуда вы знаете?!
– простонала
– Как откуда?
– спросила свекровь так наивно, как только сумела. Конечно, от Тамазика.
И ушла.
Все плыло у Ирины перед глазами! Она вытащила из-под кровати чемодан, сумку, стала, как сомнамбула, бросать в них одно, другое! Приостановилась на мгновенье, огляделась в задумчивости. Взяла банан-двухкассетник. Включила. Ожила мелодия, та самая, под которую добиралась Ирина от Сибири до Грузии.
Снова принялась было за сборы, но вернулась к магнитофону, поставила на пол, посреди комнаты, присела на корточки. Вырубила музыку, нажала на красную кнопку записи. Сказала:
– Тамазик, я еду домой: надо выписаться, попрощаться, вообще: уладить дела. Сам знаешь: все у нас с тобою случилось так! внезапно. Позвони мне туда. Я вернусь, как только позовешь. Мой телефон: два ноль два двадцать два. Смешной телефон, правда?
Ирина думала, что бы добавить еще, пленка вертелась беззвучно, но тут внизу хлопнули дверцы подъехавшего автомобиля.
Ирина глянула в окно: Тамаз с приятелем извлекали из багажника универсала огромный макет храма, возвращенный с конкурса. Водитель помогал изнутри.
Ирина засуетилась: бросила в чемодан какое-то платье, побежала в спальню снимать гобелен!
Храм уже стоял у подъезда, мужчины прилаживались поднять его, чтоб нести. Ирина поняла, что ничего больше не успеет, так и оставила гобелен повисшим на угловом гвоздике. Наскоро щелкнула чемоданными замочками, дернула сумочную молнию, накинула пальто, сунула в карман шапку. Выскочила на площадку.
Храм полз, надвигаясь по ближнему пролету, но, слава Богу, загораживал Ирину от Тамаза. Ирина скакнула бесшумно на верхнюю площадку, осторожненько перегнулась через перила, увидела, как вплывает храм в мастерскую!
Когда дверь захлопнулась, легко и быстро сбежала вниз.
Выбралась из такси. Достала вещи. Пошла в здание. На мгновенье задержалась в дверях, обернулась.
Обернулась и от кассового окошечка в самый момент, когда нужно было отдавать за билет деньги, и - последней входя в загон на досмотр, и едва удерживаясь на крайней ступеньке аэродромного автобуса, и даже - на верхней площадке трапа, раздражая подгоняющую не задерживать стюардессу.
Тамаза не было.
21.12.90
В родном городке снегу успело навалить столько, что Ирина едва пробралась к полуподвальному оконцу междугородной.
– Ой, Ирка, - выскочила Тамарка, -
Ирина вытащила два пузыря "Сибирской".
– Ну ты даешь!
– повторила Тамарка.
– Щас, сядем тихонечко. Связи нету. Тишина-покой!
– чай, закусочка, стакан - все это между прочим, в процессе разговора.
– Ну чо ты, где, говори, давно приехала?
– Я сейчас, Тамарка, княгиня, - сказала Ирина.
– Ну? Треплешься!
– Зуб даю. Княгиня Авхледиани. Во, смотри, - и протянула подруге свидетельство о браке.
– Ой, Ирка! Ну давай, давай, рассказывай! Умру щас!
– и Тамарка, вытерев руки о юбку, осторожно тронула иринину кофточку.
– Из Парижа. Хочешь померить?
– Ирина принялась расстегивать пуговицы.
– Ой!
– запунцовелась Тамарка и надела кофточку, осмотрела себя.
– Нравится?
– спросила Ирина.
– Дарю, - и набросила на голые плечи облезлое тамаркино.
– Чо, обалдела?
– не поверила та.
– Да у меня таких!
– соврала Ирина, чьи вещи остались в Тбилиси скорее всего навсегда.
– Ой, подруга! Ну, я теперь!..
– не находила Тамарка слов.
– Я, в общем, тут временно, - как-то само собою взяла Ирина подружкин тон, стиль.
– За мною муж должен приехать!
– Правда-правда. Постой, послушай. Вот. Я, значит, домой, а там уже забито. В моей комнате зять спит. Ну, племянники. В общем, я - в театр, а Толя уволился. Помнишь - Анатолий Иванович, из Ленинграда?
– Ага. Псих такой. По крыше бегал.
– Вот. Меня на его место позвали. И комнату. Знаешь - театральная общага, рядом с перчаточкой?
– Ой, а зачем тебе? Место, комната, если муж?
– Постой, расскажу. Ты слушай. А он мне, в общем, должен звонить. По сестрину телефону. Сечешь?
– Ну?
– продемонстрировала Тамарка, что сечет не очень.
– Междугородные все через вас проходят?
– Ну.
– Ну вот ты, и девочкам тоже скажи, что, если из Тбилиси будет чо по алькиному номеру, чтоб поговорили, записали чо передать. Ну, и мне в театр или я там загляну! Просекаешь?
– Ага. А чо это за тайны за такие?
– Никакие, подруга, не тайны. На зятя нарвется! Я ж машину папину продала!
– Машину? Ну ты, подруга, даешь!.. У него-то, небось, у твоего князя машин этих!
!Слова растворились, растаяли!
!Одна бутылка уже опустела, переполовинилась другая!
– !а у них, понимаешь, подруга, такие обычаи. Отец с кинжалом, страшный! Я, говорит, тебя прокляну! А Тамазик меня так к себе прижимает, любовь, говорит, сильнее проклятия!
– Здрово!..
!И вот: по последнему глоточку осталось на донышках стаканв!