Кинжал Гая Гисборна
Шрифт:
«Вы отличаетесь от бандитов лишь тем, что ваши бесчинства оправдывает закон», — хотела ответить я, но промолчала, опасаясь лишиться головы.
Шериф раздражённо ходил по комнате, искоса поглядывая на меня.
— Так что скажешь, колдунья?
Не дождавшись ответа, он снова заговорил:
— Мне рассказали, что ты привязана к одному мальчишке. Как его звали… Гай, верно? Неужели тебя не заботит даже его жизнь?
— Робин не убьёт ребёнка… — я осеклась, вспомнив про Мача.
— Робин не убьёт, —
Я отвела взгляд, с трудом сдержав свой гнев. Старик самодовольно хмыкнул.
— Зелье будет готово через несколько дней, — сквозь зубы проговорила я, на этот раз прекрасно понимая, что делаю неверный выбор. — Но вы должны поклясться на крови, что не тронете Гая.
Шериф кивнул.
— Договорились.
Клятва на крови — один из тёмных ритуалов, заставляющий сдержать обещание во что бы то ни стало. Если же оно будет нарушено — человека ждёт смерть.
Старик согласился на это почти не раздумывая.
Теперь я занималась одновременно двумя сложнейшими заклятиями, забирающими у меня все силы. Проклятый шериф потребовал не одну, а три порции, уверяя, что для победы необходимо несколько неуязвимых рыцарей. Я готовила зелье дрожащими от ярости руками. Трое бессмертных! Будь моя матушка рядом, он бы скорее убила меня, чем позволила сделать это. Но я была слаба и труслива… Я знала, что совершаю ту же ошибку, которая приведёт к куда более страшным последствиям, но под суровыми взглядами неотлучных стражников продолжала варить снадобье.
Конечно, я могла его испортить. Лишний стебелёк, маленький камешек — и зелье не подействует или даже убьёт…
«Уж лучше пусть живёт вечно один безумец, чем трое рыцарей», — говорила я себе, поднося к котелку щепотку бесплодной земли, которая лишила бы зелье всякой силы. Но каждый раз моя рука опускалась. Бессмертные без дара к магии были не так страшны, как Робин. Таких людей можно запереть, заковать в цепи, похоронить в железном гробу, но могущественного колдуна ничто не сдержит надолго.
Стражники следили за мной только днём, а с наступлением темноты присоединялись к тем, кто охранял деревню. Людей не хватало, и шериф приказал нескольким десяткам крестьян надеть броню и взять оружие, чтобы разбойники могли принять их за рыцарей. Со стороны казалось, что деревня защищена, но если бы Робин решил на нас напасть, ему бы удалось прорваться без труда. Думая об этом, я едва могла спать.
Через неделю и оружие, и зелье были готовы. Я тщательно обернула кинжал тканью, а снадобье разлила в небьющиеся пузырьки. Это был поздний вечер, и я собиралась отдать их шерифу наутро.
Но мне не суждено было дожить до зари.
Посреди ночи внезапно раздались громкие вопли, и в этот же миг порыв неестественного
Схватив кинжал и пузырьки, я поспешно спрятала их на груди, затем потянулась к своему мешку, но метко пущенная стрела выбила его у меня из рук. В дверях стоял Робин.
— До леса дошёл слух, что ты собираешься меня убить, — сказал он.
— Нет, это не правда! — в страхе закричала я. — Меня оклеветали!
— Как и тогда, с Уиллом? — Робин невесело усмехнулся. — Я слышал твои слова. Ты на весь лес поносила Джона, и от твоих воплей даже волки попрятались в норы, не желая выходить наружу.
За его спиной возник силуэт великана. Я не видела лица Маленького Джона, но от него исходил трупный смрад. К моему удивлению, он поднял руку, указывая на меня.
— Ведь…ма… — проговорил он с усилием. — У… у… убей…
— О, я убью её, — оскалился Робин. — Но сперва хочу узнать, что же это за заклинание, способное отнять мою жизнь.
У меня был шанс: самой взять кинжал и вонзить ему в грудь. Но вместо этого я бросилась к окну, чтобы убежать прочь. Как никогда мне нужна была сила для защиты… И её не хватило — я не смогла отвести заколдованную стрелу, остриё вонзилось мне в спину.
Это была смертельная рана.
Книги говорили, что вместе с подступающей смертью в тело колдуна вливается невероятная мощь, намного большая, чем он когда-либо мог почувствовать…
— Будь ты проклят, Робин! Ты пожалеешь об этом! — прохрипела я, с отчаянной злобой глядя на приближающую фигуру.
Он тоже ощутил эту силу, пришедшую ко мне, и попятился.
— Отступаем! — закричал он с паникой в голосе. — Все назад!
Впервые в своей жизни я испытывала ненависть к Робину. И в предсмертные минуты, когда вся жизнь казалась одним лишь разочарованием, я наконец решилась его остановить. Единственное подходящее заклинание требовало немыслимой жертвы, но отчаяние и ярость были сильнее всего светлого в моей душе. Используя ту обретённую на мгновения силу, я прокляла окрестные земли.
— Марион! — раздался исступлённый крик.
Подбежавший Гай упал на колени передо мной.
— Что мне делать? Как исцелить тебя?
Ненависть исчезла, и я поняла, что натворила. Теперь этот бедный мальчик и все остальные крестьяне вместе с Робином Гудом оказались обречены на долгое, если не бесконечное, заточение. Я могла сделать лишь самую малость, чтобы помочь им сохранить жизни: ещё одно заклинание, защищающее дома от незваных гостей.
Это окончательно исчерпало мои силы. Смерть была близка.