Кинжал раздора
Шрифт:
Барт прошел мимо портье, разводя руками и сердито морщась, мол, глупая чика не то привезла. Портье его понял и сочувственно покачал головой.
Барт захлопнул дверь номера, включил свет и бросил беглый взгляд вокруг. Вроде все на месте, чемоданы, саквояж, больше ничего не осталось. Он выключил свет, распахнул окно и поставил вещи на подоконник. Выглянул и понял, что спрыгнуть не сможет. Довольно высоко, что там, внизу – не видно: темно. Не хватало ему именно сейчас ногу сломать. А вот оно, такси – рукой подать! К горлу подкатил тошнотворный ком, голова кружилась. «Ничего, прорвусь через дверь», – решил Барт и вышвырнул вещи в окно.
Он вышел в коридор. Проходя мимо стойки, изобразил улыбку и похлопал себя рукой по карману. Портье пожелал ему удачи.
«Пронесло!» На ватных ногах Барт вышел из гостиницы.Женни видела, как на подоконнике что-то появилось. Потом полетело вниз. Водитель все понял правильно. Выскочил, не вынимая ключ из зажигания, принес чемоданы, сбегал за саквояжем. Из-за угла, пошатываясь, показался Бартоломью, забрался на сиденье и прошептал:
– Аэропорт, быстрее.
Его слегка трясло.
– Зачем нам ночью в аэропорт? – удивилась Женни.
Барт не ответил, скорчился, зажимая рот рукой. Как только машина остановилась у здания аэровокзала, он сделалБарт вошел в полупустой и плохо освещенный аэропорт. Улыбнулся полицейскому и подошел к Женни.
– Никогда не пей натощак! – заметил назидательно.
– Кто тебя заставлял? – разозлилась Женевьева.
– У меня выбора не было, – усмехнулся Барт.
Он был доволен собой, но ему все еще не верилось, что проделка удалась и они выбрались из приключения невредимыми. А Женни стоит, хлопает ресницами и сердится! Она что, ничего не понимает?
– Я обыграл шулеров! Ты представляешь? Ох, Рафаэль не поверит, что мне это удалось. Тебе придется быть свидетелем. – Барт захохотал.
– Почему ты забирал вещи таким странным способом? – ядовито спросила Женевьева.
Ей вспомнился весь кошмар сегодняшней ночи.
– Почему ты так со мной разговаривал? Что мы делаем сейчас в аэропорту?
– Мы ждем в людном месте открытия кассы. Ты все-таки ничего не поняла! Я нашел шулеров. Они дали мне выиграть, а я сбежал у них из-под носа! С твоей помощью! Прости, конечно, что пришлось подвергать тебя опасности, но по-другому не получалось, – смущенно признался Барт.
– Опасность – это ничего, – гордо ответила Женевьева. – Но простить тебе все, что ты мне наговорил! Ни за что!
– Женин, мне нужен был правдоподобный спектакль! А какая из тебя актриса? Это же покерные игроки. Знаешь, какие они физиономисты? Поэтому я…
– Поэтому ты просто использовал меня! Да? Поиграл, как марионеткой? Заставил поверить и говорить то, что тебе было надо? Да?!
Барт кивнул, признавая.
– А я! Я так тебе доверяла!
Больше всего на свете ему хотелось найти туалет, умыться и прополоскать рот. Но невозможно развернуться и уйти, когда она стоит, злобно щурит глаза и раздувает ноздри.
– Женин, я пытался все сделать один. Ничего не получилось. Я позвал тебя, потому что и я тебе доверяю. Потому что мы – близкие друзья, мы так хорошо друг друга узнали, что… Что я был уверен в том, какие именно слова заставят тебя прилюдно взорваться. И что за них ты меня простишь потом…
Женни наклонила упрямо голову и смотрела на него исподлобья.
Барт в отчаянии заломил руки.
– Ну это единственный способ, который пришел мне в голову! Мне что, отдавать им теперь деньги обратно? – он оглянулся.
У Женни сжалось от испуга сердце, она наконец поняла, с кем имел дело Барт. И, может быть, история еще не закончилась. Потрясла головой, отгоняя эти мысли. Сейчас она сердится на Бартоломью!
– А ты хорошо играешь в… во что ты там играл. Часто играешь, да? – спросила презрительно.
– Серьезно играл второй раз в жизни… – начал было оправдываться Барт, поняв, что она его не слышит, не желает, и взмолился: – Да хочешь, я вообще никогда больше карт в руки не возьму?
– Хочу! – с вызовом ответила Женевьева.
– Обещаю! – Барт приложил кулак ко лбу, к губам и к сердцу.
Женни распахнула глаза и открыла рот:
– Надо же! У нас в семье клянутся точно так же!
– Правда? – Барт улыбнулся. – А я думал, что это наше фамильное.
– Но как ты ловко выкрутился. – Обида еще теплилась у Женни внутри. – Всего лишь пообещал не играть в карты. А то, что ты грубо меня использовал, это как?
– Я больше не буду. Даже если это будет единственный выход. – Барт поднял руку, но Женни его остановила.
– Нет! Не надо давать клятв. И если карты спасут тебе жизнь, то можешь играть…
– Я поклялся. Умру, но не буду, – упрямо сказал Барт, повернулся, увидел желанную надпись и двинулся в сторону туалета смывать грязь приключений сегодняшней ночи.
– Я знаю, – прошептала Женевьева Мединос.
Такую клятву не нарушают. «Лучше не давать клятв, – говорил ей отец, – просто держи слово, держи слово и помогай нуждающимся. Но уж если пришлось поклясться…»
Как же ей захотелось домой. Скорее бы. Скорее.– Доброе утро, Бартоломью, – улыбнулась Женин.
Надо же, он ухитрился задремать на этих жестких сидениях, да еще и устроив голову у Женевьевы на коленках. Барт выпрямился и сказал слегка смущенно:
– Привет, Женин!
Тут же нервно огляделся.
– Я не спала. Никого подозрительного не было. – Женин зевнула.
– Давай, теперь ты поспи. – Барт похлопал себя по коленям.
Ну, на коленях у него устраиваться Женин постеснялась, подумала немного и положила голову ему на плечо.
Бартоломью старался не вертеться, чтобы не разбудить ее. Женин начала медленно сползать. Барт развернулся в пол-оборота, не спуская глаз с входной двери, прижал Женевьеву к груди и обхватил руками. Теперь ее волосы щекотали ему нос, он еле удержался, чтобы не чихнуть. От внезапной мысли, что Женин едет в свой Порт-Пьер и он не увидит ее несколько дней, Барт приуныл. Конечно, он будет занят. Карнавал… Барт потерся щекой о ее макушку. Шелк волос. Он улыбнулся. Почему бы Женевьеве не поехать сразу вместе с ним в Меланьи, к своим Маленьким?
Кто-то вошел. Барт вздрогнул. Женни пошевелилась.
– Спи-спи, все в порядке, – прошептал ей Барт.
Женни прижалась к его груди и подумала, засыпая, что, пожалуй, ведут они себя не совсем прилично, но как же здорово в его объятиях, как приятно…
Барт чуть не подпрыгнул от радости, когда открылась касса. Растормошил Женни.
– Еще несколько часов ожидания… – Он задумался, разглядывая свой билет. – Может, фотоаппарат попытаться выручить?
– Я тебя не выпущу из аэровокзала! – твердо сказала Женни.
– Что мне будет за послушание? – улыбнулся Барт. Не насмешливо, а как-то нежно даже. Женни скрыла смущение. Ей, наверное, показалось.
– Первый раз так дорого получил за свои рисунки. Может, и правда, стоит живописью заняться? – продолжал улыбаться Бартоломью.
Женни удивленно на него посмотрела.
– В рюкзаке осталась часть рисунков, – пояснил он ей.
– Ой, как жалко. И Рафаэль их ждет, – огорчилась Женни. – Но выручать их я тебя тоже не отпущу.
«Вот уж где не горю желанием», – усмехнулся проОни побродили по залу ожидания, убивая время. Сели. Женни было положила голову Барту на плечо и тут же отпрянула, покраснев.
– Хочешь спать? – спросил он. Ей опять показалось, что с нежностью.
– Нет, – быстро ответила, скрывая неловкость. – Ой, смотри, буфет работает!
– Женни… – Барт говорил с набитым ртом. – Зачем тебе тратить время, заезжать в Порт-Пьер? Еще на карнавал опоздаешь! Поехали сразу в Меланьи!
Женни нерешительно посмотрела на него. Звучало заманчиво, но как же родители… Она покачала головой.
– Я не смогу тебя проводить. Я хотел бы, но мне надо срочно в Меланьи. А вдруг ты опять сойдешь с поезда? А? – Зря он так пошутил. Это был неправильный аргумент.
– Я? Если мне и надо ехать в Меланьи, так это чтобы тебя довезти! – съехидничала Женни.– Схожу-ка я поменяю валюту. – Барт увидел еще одно открывшееся окошко и достал оставшиеся после завтрака несколько банкнот.
Женни засмотрелась на женщину с разбегавшимися в разные стороны четырьмя сыновьями-погодками и не расслышала его. Женщина собрала всех в одну кучу, рук у нее явно было недостаточно. Она схватила по две пары вырывающихся ручонок. Ее живот был подозрительно круглым. «И о чем я только думаю», – улыбнулась Женни и прислушалась к хриплому радио. Радостно повернулась к Барту.
– О! Наш рейс… – и замолчала: Барта рядом не было.
В кармане у нее лежал паспорт с билетом внутри. Регистрацию объявили. А Барта нет! Куда же он подевался? О, Господи! Воображение рисовало ей картины, одну ужаснее другой. Дико озираясь, Женни вскочила на ноги, выбежала наружу и заметалась по улице, не зная, что делать.
На земле у здания сидела женщина с фартуком, полным деревянных фигурок. Она улыбнулась Женевьеве и показала на свой товар. Женни покачала головой, присела рядом и спросила, не видела ли та Барта, обрисовав, как он выглядит.
– Нет, такой не выходил, – уверенно ответила женщина.
У Женин отлегло от сердца. Значит, Барт в здании, ждет ее, наверное, возле вещей. Она побежала внутрь, расталкивая прилетевшую толпу. Вот они, их вещи, но Барта нет. Женни сунула руку в карман, нащупала билет. А что если она никогда-никогда больше не увидит Барта?
– Бартоломью, – прошептала Женни в отчаянии, а хотелось ей кричать.Барт вернулся, довольный обменом. Женевьевы у вещей не было. Он удивленно оглянулся. Потоптался. Ему показалось, что по радио объявляют их рейс. Вот ее саквояж. Куда же она запропастилась? С ней что-то случилось? Вот и оставляй ее одну! Точно, их рейс! Барт отмахнулся от звуков радио, как от назойливой мухи, и побежал на улицу.
– Пика? Пика? – спросил он у чернокосой местной торговки, что разложила свой товар прямо на земле на фартуке недалеко от входа.
Как же в театре сказали, что Женни блондинка? Вспомнил!
– Рубио?
Женщина заулыбалась и показала ему на дверь аэровокзала. Барт поспешил внутрь и, к облегчению своему, увидел светлую головку Женевьевы на фоне темноволосой толпы.
– Женни! – заорал он.
– Барт! Как же ты меня напугал! – воскликнула она, бросаясь ему на шею.
– Кто кого еще испугал! – рассмеялся он, подхватил ее на руки и закружил в воздухе.
Он поставил ее на землю, но рук не разнял – вдруг она опять исчезнет.
По аэровокзалу шла та торговка, с улицы, и предлагала свой товар. Барт помахал ей рукой, она подскочила обрадованно. Барт сунул ей денег, не ожидая ничего взамен, но получил деревянную фигурку. Женщина что-то быстро говорила. Женни смутилась.
– Что она сказала? – поинтересовался Барт.
– Что это нам на счастье. – Щеки у Женевьевы запылали. – Пожелала нам семейного счастья.
– А что? – захохотал Барт. – Пойдешь за меня?
– Да, – прошептала Женни.
Они озадаченно посмотрели друг на друга.
– Жена? – потянулся было он к ней, прислушался. – Женни? Наш рейс?
– Ой! Посадка заканчивается!
Они подхватили вещи и поторопились к стойке. Там уже шла регистрация следующего рейса. На них поворчали, но пропустили. Женни протянула свой билет, Барт быстро поставил самый тяжелый чемодан. Потом протянул свой билет и взялся за саквояж и второй чемодан. Служащий улыбнулся Женевьеве, не обратил внимания на первый чемодан и повернулся к Бартоломью.
– Что здесь? – поинтересовался.
– Вещи, – показал Барт на саквояж, потом на чемодан. – Вещи и зарисовки.
Служащий попросил открыть этот второй чемодан, бегло заглянул и махнул им, мол, проходите.– Как хорошо опаздывать! – заметил Барт в самолете.
– Почему? – удивилась Женни.
– Потому что не посадят в хвост!
– Это нечестно! – возмутилась она.
– Что? – У него глаза на лоб полезли, но она, оказывается, говорила о своем.
– Ты опустил всю романтическую часть! Ухаживания! Признания в любви! – сказала с обидой. – Сразу сделал предложение.
Барт смеялся до слез.
– Я что-нибудь придумаю, – заверил он ее. – После карнавала.
– А как же американка? – спросила злорадно Женин.
– Какая? А! – вспомнил он свои планы. – Что делать. Придется Рафаэлю очаровывать американку. Ты умеешь сидеть на лошади?
– Не знаю, а что? – удивилась Женин.
– А то! Скажи, что лучше: отдать тебе на карнавал Кинжала или лошадь Рафа.
– У Рафаэля есть лошадь?– Конечно. Очень смирная. Если не усидишь на Кинжале, то это лучший вариант. Рафаэль тогда поедет на Кинжале, если захочет поучаствовать. Он пробовал на нем, у него получается. И я рядом буду. Подстрахую. А я себе раздобуду коня.
У Бартоломью загорелись глаза от предвкушения карнавала. Он развивал планы дальше.
– Ты не переживай по поводу костюма. Я все достану.
– Я и не переживаю.
Он ее не слышал.
– Со всеми тебя познакомлю! Женин, послушай, зачем тебе ехать в Порт-Пьер? Это будет пытка! Ты мне карнавал сорвешь. Поехали сразу в Меланьи! Всего несколько дней до карнавала осталось. Женин! Как же я без тебя? – взмолился он.
– Ах, как я теперь понимаю Амелию, – растаяла Женевьева от его горячности. – «Жена одного мужа».
– Кого? А! Из вашей легенды о кувшине молока. А я все недоумевал, кто ты. Всю дорогу. Чувствую, что часть моей Семьи, но не могу понять кто. А все очень просто. Моя жена.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись счастливо.
Как же все просто. Кроме одного. В самолете при посторонних совершенно неприлично поцеловаться. Оба вздохнули об одном и том же.
К концу перелета Бартоломью уговорил-таки Женевьеву ехать в Меланьи. Женин стало жалко расставаться с Бартом на эти несколько дней. Конечно, она только время потеряет на переезды. Лучше ей сразу отправиться к Маленьким.
У нее почти не дрожала рука, когда она давала телеграмму домой. Барт улыбнулся ей подбадривающе, и Женин отбросила последние сомнения.
Она все объяснит родителям. Позже.