Кинжал в постели
Шрифт:
Она, осторожно пятясь, стараясь не хрустеть палой листвой, вернулась в дом. Заперла входную дверь. Пошла в кухню и чуть не завизжала от страха, упершись взглядом в мужскую спину, сгорбившуюся над газовой плитой. Тут же поняла, что это Боголюбов ест тушеную курицу прямо из кастрюли, облегченно выдохнула и прошептала гневно:
– Скотина!
– А?
Сергей обернулся, вытер скомканной салфеткой сальный рот, виновато улыбнулся.
– Как ты вошел? – строго спросила Алика, отходя к окну и усаживаясь у кофейного
– Через забор. – Он пожал плечами. – Ничего не понял, когда ворвался в проулок, хорошо не заметили. Меня пасут?
– А как же!
– А чего это вдруг?
И он тут же подумал, что это Алика решила его отправить обратно в тюрьму, потому что узнала про его шалости с Мари. Но, судя по ее встревоженному виду, она была ни при чем. И кстати, гневный румянец ее удивительно красил. И волосы растрепанные куда больше ей шли, чем зализанные за уши.
– Это наружное наблюдение, – начала строго, как учительница, Алика. – Пасут, как ты изволил выразиться, тебя.
– А чего вдруг? – повторил он и вытащил из кастрюли куриную ногу.
Курица была невероятно вкусной. После хилой еды в доме Мари и долгих лет тюремной кухни он мог запросто съесть все, что было в кастрюле.
– Наружное наблюдение установил Воскобойников Олег Иванович, – начала с самого начала Алика. – Знаешь такого?
– Думаю, да.
У него вдруг пропал аппетит, стоило вспомнить высокого нескладного следака с мутным безразличным взглядом. Он приезжал на задержание, хотя и не должен был. Это дело оперативников. А тут вдруг выпендрился, явился. Ах да! Их же в тот день телевидение снимало.
– Так вот этот следователь установил за тобой наружное наблюдение. А перед этим навестил меня. И грозился закрыть с тобой вместе.
– Тебя?! Тебя-то за что?!
– А тебя есть за что, да? – Она грозно стукнула кулачком по столу. – Почему он сюда явился?! Почему тебя пасут, черт побери!!!
– Так я подумал, что меня снова хотят закрыть. Что мое условно-досрочное закончилось.
Боголюбов пожал плечами, закрыл кастрюлю с курятиной, а то и правда все сожрет. Вытер сальные рот и руки салфеткой и только тогда открыл кран. Тщательно вымыл руки с мылом, умылся, вытерся кухонным полотенцем.
– А с чего это оно должно закончиться? – спохватилась Алика, наблюдая за его перемещениями по кухне.
Он был очень сильным, этот малый. Сильным и грациозным. И опасным, по всей видимости. Но она почему-то его не боялась, хотя Воскобойников и приписывал ему новые злодеяния. К слову, руки его не были расцарапаны. Он закатал рукава по локоть, таская куски курицы из кастрюли. И лицо и шея тоже не носили никаких следов. Кого же тогда расцарапала убитая женщина? И кто она вообще? Не та ли, что звонила ему позавчера?
– Я подумал, что это ты меня решила вернуть обратно в зону. Ты же обещала. Если я накосячу, – пробубнил он, стоя к ней спиной и чрезвычайно
– А ты накосячил? – удивилась она.
– Не знаю, косяк ли это. – Боголюбов повернулся и коротко глянул на нее, тут же отводя глаза. – Я переспал с Мари.
– Что???
Ее будто под дых ударили! У нее будто землю из-под ног выдернули, как крохотный коврик. Откровения Алексея не показались ей такими гнусными, как это.
– Ты переспал с этой шлюхой??? – ахнула она вторично и вдруг истерично расхохоталась. – Ты с ней переспал!!! Господи, как же это…
– Противно, наверное, – произнес он вполголоса и тут же уточнил: – Тебе, наверное, противно.
– А мне плевать, знаешь! – заорала она и вскочила на ноги, но тут же спохватилась, подумала, что их могут услышать с улицы, и понизила голос до гневного шепота. – А мне плевать, кого трахает только что освободившийся уголовник! Мне не плевать, как он проводит время, отведенное ему для дела! Ты мне нужен для дела! А ты им не занимаешься! Вместо этого ты… Ты…
Ей вдруг засаднило горло и защипало глаза. Прямо точь-в-точь как тогда, когда она объяснялась с Алексеем.
Гадость какая!
– Алика, не бесись, – спокойно оборвал ее Сергей, подошел к ней и вдруг дунул в лицо. – Сейчас волосы в глаз попадут.
– Не твое дело! – прошипела она, отпихивая его. – И я имею полное право беситься! Потому что, вместо того чтобы выкачивать из нее информацию, ты ее… Гадость какая!
Не такая уж и гадость, мимоходом подумал Боголюбов. Все было просто супер. Если, конечно, не считать того, что Мари проводила его сильно уязвленной. Вот и Алика разозлилась. А с чего? Ревнует?
Ха! Это новости! Ничего себе успех у женщин после семи лет заключения!
– Делом я тоже занимался, и кое-что мне удалось узнать, – пояснил он и сел к столу.
Стоять перед ней, согнувшись, ему не нравилось, будто прощение вымаливал. Он перед ней ни в чем не виноват. И помощи у нее не просил. И знать не знал ее до недавнего времени.
– Делом я тоже занимался. И установил, что незадолго до смерти твой покойный супруг тесно общался с неким Диманом, – проговорил он. И кивнул на окно, выходившее в сад. – Чего менты от меня хотят? Чего следак говорит?
Алика перевела дыхание, пытаясь успокоиться. Но сцены его свидания с молодой брюнеткой мелькали перед глазами. Одна живописнее другой. Одна другой отвратительнее.
История повторяется!
– Следак говорит, что ты убил какую-то женщину, – встряхнулась она, пытаясь прогнать отвратительные видения. – Позавчера вечером ты будто кого-то снова убил. И это женщина.
И тут же поняла по его вытянувшемуся лицу и изумленному взгляду, что он никого не убивал и даже не планировал.
– К-какую женщину? – спросил, заикаясь, Боголюбов.