Кипр – Кровь и Вера
Шрифт:
— Перед лицом Господа нашего и святых Его, — начал кардинал торжественным голосом, — вы, рыцари христианского мира, готовы ли вы поклясться в верности делу истинной веры, даже если это будет стоить вам жизни?
— Готовы, — ответили рыцари в унисон.
— Готовы ли вы отречься от всякой славы и почестей, если этого потребует служение высшей цели?
— Готовы.
— Готовы ли вы повиноваться приказам ордена безоговорочно, даже если они противоречат вашим личным желаниям или представлениям о чести?
На этот раз ответ прозвучал после краткой
— Готовы.
Крид закрыл книгу и сделал знак Амброзию, который принес серебряную чашу с вином.
— Тогда пейте из этой чаши, как пили апостолы на Тайной вечере. С этого момента вы связаны не только с орденом, но и друг с другом. Вы становитесь братьями по духу и по оружию.
Чаша пошла по кругу, каждый рыцарь делал глоток и передавал следующему. Крид внимательно наблюдал за их лицами, отмечая каждую эмоцию, каждое колебание. Особенно интересовали его реакции молодого де Брассака и угрюмого де Прэ — двоих, в ком он видел наибольший потенциал, но и наибольшую опасность.
Когда последний рыцарь отпил из чаши, Крид забрал ее и произнес заключительные слова ритуала:
— Отныне вы — избранные воины Христа, первые из новой гвардии истинной веры. Пусть Господь ведет вас сквозь тьму к свету, сквозь испытания к победе.
После церемонии Крид дал каждому рыцарю индивидуальные инструкции: кому-то предстояло отправиться в Иерусалим через Кипр, кому-то — через Египет, кому-то — через земли турок. Они должны были прибыть в Святой город в разное время, с разными легендами и различными целями. Объединяло их лишь одно — все они должны были найти путь к брату Константину и его последователям.
Когда рыцари покинули часовню, Крид остался наедине с братом Амброзием.
— Что вы думаете о них, Ваше Высокопреосвященство? — осторожно спросил монах.
— Хороший материал, — задумчиво ответил Крид. — Особенно де Монфор и молодой де Брассак. В них есть то, что нам нужно — сочетание веры и прагматизма. — Он посмотрел на тяжёлую серебряную чашу в своих руках. — Однако не всем из них суждено вернуться.
— Вы предвидите их судьбу? — тихо спросил Амброзий, всегда испытывавший благоговейный трепет перед мистическими способностями своего наставника.
— Не предвидение, брат, — Крид покачал головой. — Расчёт. Константин — умный и опасный противник. Он почувствует фальшь, если наши люди будут слишком очевидны в своих намерениях. Кто-то должен будет доказать свою преданность ему… ценой предательства.
— Но кто именно? — Амброзий непонимающе смотрел на кардинала.
— Это решит сам Константин, — Крид поставил чашу на алтарь. — В вине, которое они пили, содержалось особое вещество. Оно не причинит им вреда, но… облегчит восприятие определённых идей. Де Прэ и два младших рыцаря, те, что стояли слева от него, получили чуть большую дозу.
— Вы направляете их на предательство? — монах был потрясён.
— Я создаю условия, в которых возможны различные исходы, брат Амброзий, — спокойно ответил Крид. — Если эти трое устоят перед искушением, несмотря на повышенную
— Это… жестоко, Ваше Высокопреосвященство, — осмелился заметить Амброзий.
— Жестоко? — Крид повернулся к монаху, и в полумраке крипты его глаза казались бездонными колодцами. — Я видел падение Иерусалима, брат. Видел, как сарацины вырезали каждого христианина, не пощадив ни женщин, ни детей. Видел, как византийские императоры предавали крестоносцев ради сиюминутной выгоды. Видел, как короли Европы использовали Святую землю как разменную монету в своих политических играх. — Его голос оставался спокойным, но под этим спокойствием клокотала древняя ярость. — То, что делает Константин сейчас — лишь начало. Если его не остановить, христианский мир погрузится в новый раскол, который ослабит нас перед лицом внешних врагов. И тогда прольётся не кровь трёх рыцарей, а кровь тысяч невинных.
Амброзий склонил голову, признавая правоту своего наставника.
— Простите моё сомнение, господин.
— Сомнение — не грех, если оно ведёт к пониманию, — Крид смягчился. — Когда-то я сам задавал вопросы, которые казались мне недопустимыми. Но потом понял: истинная вера не в слепом следовании, а в осознанном выборе пути.
Он взял со стола пергамент с планом часовни, на котором были отмечены тайные проходы и укрытия.
— У нас есть еще один важный вопрос. Не все эти рыцари прибыли сюда только по зову веры или даже по приказу короля. По моим сведениям, двое из них — агенты герцога Бургундского.
— Кто именно? — спросил Амброзий.
— Шевалье де Ламбер и граф де Шантильи. Они будут докладывать герцогу о каждом нашем шаге. Что, разумеется, нас полностью устраивает.
— Устраивает? — монах снова был сбит с толку.
— Конечно, — Крид усмехнулся. — Пусть герцог думает, что контролирует ситуацию. Мы будем подсказывать его людям, что именно следует докладывать. Таким образом, через них мы будем управлять восприятием герцога. А через него — частью французской политики.
— Ваша дальновидность поистине… — Амброзий запнулся, подбирая слово.
— Дьявольская? — с лёгкой иронией подсказал Крид. — Возможно. Но помни: иногда для победы добра нужно использовать методы, которые кажутся не вполне… благочестивыми. Главное — помнить, во имя чего ты действуешь.
Кардинал сложил пергамент и убрал его в складки своей мантии.
— А теперь о деле, требующем немедленного внимания. Мне нужно, чтобы ты нашёл в Венеции человека по имени Фабрицио Дандоло. Он картограф и изготовитель компасов, но это лишь его официальное занятие. На самом деле он торгует информацией для всех, кто может заплатить. Договорись с ним о встрече завтра на рассвете, у мола Святого Марка.