Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.15
Шрифт:
— Мы забыли многие слова, — сказала женщина. — Кто был мой отец, я не знаю. Когда я была маленькой девочкой, меня продали в рабство, наши люди выкупили меня и привезли сюда.
— Сколько же лет существует ваше Убежище?
— Уже больше ста лет, — сказала Зарница.
Пашка с трудом дожевал хлеб и допил молоко.
— Я вижу, что вы хотите спать, — сказала Зарница, — но, пожалуйста, постарайтесь еще немного потерпеть. Нам очень важно знать, как готовятся наши враги к походу.
— Разумеется, —
И он начал рассказывать обо всем, что видел за последние два дня.
Во время рассказа вошел кругленький, подвижный, совсем лысый пигмей в белом халате. Зарница представила его как доктора Хруста, физика и врача Убежища.
Когда Пашка кончил свой доклад, глаза у него слипались. Но он все же нашел в себе силы попросить Зарницу:
— Можно, я встречусь с моими друзьями?
— Конечно, можно, — ответила женщина. — Только они вас не узнают.
— А вдруг? Я с ними давно знаком. Ведь не может быть, чтобы люди все забыли.
— Может быть, — вздохнула Зарница.
Они вышли из большого дома. Возле него стояла лошадь, запряженная в кузов старого автомобиля. Шин на колесах не было, и потому, когда этот экипаж поехал по улице, трясло так, словно катишься по стиральной доске. А это особенно чувствительно человеку, который только что выпил литр молока и съел буханку хлеба.
Пашка оглядывался по сторонам.
Честно говоря, он ожидал от города помников большего.
Кое-где улица шла между расчищенных от развалин кварталов. Потом тянулись груды камней, руины больших зданий, переплетение проводов и арматуры…
— У нас не хватает пока людей и сил, чтобы все привести в порядок, — сказала Зарница, заметив удивление Пашки. — Но со временем мы обязательно отстроим наш город.
Они миновали ржавый остов автобуса, опрокинутый помятый киоск, фонарный столб, привалившийся к стене… На некоторых домах сохранились вывески, напоминавшие о прошлой жизни.
Уже совсем стемнело. Улицы были освещены редкими керосиновыми фонарями. Прохожих почти не было.
— Вы так и не догадались, что здесь произошло? — спросил Пашка.
— Наш главный учитель, профессор Разум, обещал на днях сделать сообщение, — сказала Зарница. — Он уже несколько месяцев работает в архиве Собрания наук, который мы раскопали в прошлом году. А пока мы знаем только то, что жизнь на нашей планете оборвалась неожиданно. Люди бросили свои дела, остановились заводы, машины и поезда; самолеты, что летели в небе, упали и разбились, в столовых люди оставили недоеденные блюда, корабли теряли путь к гавани, и их выбрасывало на берег… Что это было за бедствие, никто не знает.
— Даже самые старые старики?
— Даже самые старые.
— Но ведь здесь живут подолгу, — сказал Пашка. — Наши друзья с Атлантиды
— Теперь мы живем не так долго, — ответил профессор Хруст. — Может, сорок-пятьдесят лет. Вот мне, например, тридцать пять…
— Погоди, — оборвала пигмея Зарница, — о каких друзьях с Атлантиды ты говоришь, Паша? Кто улетел от нас триста лет назад?
«Конечно же, — спохватился Пашка. — Она ничего не знает!» И Пашка даже расхотел спать, так напряженно слушали его жители Крины. Он рассказал им о том, как они с Алисой отыскали забытую экспедицию с Крины на дне Тихого океана.
Но он не успел кончить рассказ — они доехали до места назначения. Там, рядом с глубокой ямой, в которой работали археологи, раскапывая подвалы научной библиотеки, стояло приземистое здание с узкими окнами. Когда-то в нем был склад. Теперь же в подвалах освободили место для тех ценностей, что помникам удалось найти или раскопать за последние сто лет. Они старались сберечь каждую крупицу знаний.
В одном из подвалов, в большой комнате, устланной мягкими коврами, Пашка нашел своих друзей.
Лучше бы он не видел их! Страшно было войти в комнату и увидеть, что капитан Полосков сидит за столом и, придвинув к себе лист бумаги, рисует на нем крестики и нолики, всклокоченный механик Зеленый мрачно бродит из угла в угол и повторяет: «Это хорошо не кончится», Тадеуш лежит, задрав ноги, на широком диване и равнодушно смотрит в потолок. В углу, прижавшись друг к другу, дремлют два старика — Посейдон и Гермес, а Афродита сидит на полу и пытается напоить Алисину старую куклу чаем из кружки… И страшнее всего, что никто из них тебя, Пашку Гераскина, не хочет узнавать.
— Здравствуйте! — громко сказал Пашка, в глубине души надеясь, что земляне и криняне, увидев его, бросятся к нему с объятиями и это недоразумение разрешится.
Но ничего подобного не произошло. Капитан Полосков поднял голову, посмотрел на Пашку равнодушно и снова принялся рисовать. Механик Зеленый произнес, глядя в угол:
— Жду больших неприятностей.
А Тадеуш даже не повернул головы.
Пашка на какое-то время буквально потерял рассудок. Он бегал от человека к человеку, тряс каждого, кричал:
— Ну что же это? Вы меня не узнаете? Я же Пашка Гераскин! Ваш друг. Вы меня помните? Вы Алису помните?
Потом он кинулся к Тадеушу, дергал его за рукав и повторял:
— Ирия здесь! Она прилетела. Ты понимаешь, твоя Ирия здесь!
— Ирия? — Тадеуш удивился. Он осторожно освободил свой рукав из Пашкиных пальцев и повторил: — Ирия? Странное имя.
— У тебя есть дочь, Вандочка! Она живет под Вроцлавом.
— Я не знаю никакой Вандочки! — вдруг рассердился Тадеуш. — Не мешайте мне думать.