Кир Великий. Первый монарх
Шрифт:
Подумав, Кир предложил, чтобы они нашли гороскоп не для него самого, а для его сына. Искушенные вавилоняне, вероятно, не питали больших надежд в отношении Кира, но могли надеяться на Камбиса, который гордился титулом царя Вавилона.
— Сын царя занимает место под знаком полумесяца, — сообщили астрономы, проведя свое исследование. — К нему присоединяется знак Стрельца. Поэтому ясно, что во время правления сына Великого царя — да удлинятся годы его жизни — это царство усилится, а из-за войны его слава возрастет.
Лишь простодушный Камбис принял этот гороскоп близко к сердцу. Кир довольствовался
— Путь Вавилона, — убеждал его Губару, — отличается от пути Парсагард. Земледелец может отдавать свои продукты, но торговец платит деньгами и сам ожидает получить плату. Ты поклялся, что обычаи этого города, принадлежащего Мардуку и его жене Иштар, не будут изменены. Так зачем же пытаешься это сделать? Согласись с налогами и устрой на них какой-нибудь пышный прием во дворце для Мар-бану.
Кир пошел на уступки по-своему. Вспомнив о стремлении Манданы вернуться в висячие сады, он послал за вдовой Астиага. Со своими управляющими, евнухами и казначеями постаревшая Мандана вернулась в Вавилон и с удовольствием заняла покои, освободившиеся после смерти Шамуры.
— Какое это счастье — созерцать блистательную мою родину теперь, в последние мои годы, — доверилась она Киру. Трон для нее поставили среди высаженной кедровой рощи и вокруг курили фимиам, чтобы ослабить уличные запахи. — Ну, сын мой, ты покорил весь мир, осталось лишь царство Нильское с его богатейшими сокровищами и чистыми зеркальными водами, которые когда-то радовали мне глаз. Не сомневаюсь, вызывая меня сюда, ты подумал о подобающей гробнице, покрытой алебастром, с золотыми, не железными, скобами, куда можно будет поместить мои несчастные останки, когда Нергаль призовет меня в подземное царство.
Рядом с Манданой в этом великолепном саду Кира посетило странное ощущение величия и смерти. Он посмотрел на мерцающую вершину башни, затем вниз, на узор городских улиц, не извилистых, а прямых, прочерченных через город между стенами. Он посмотрел вдаль на зеленые плантации равнины, простирающиеся до серого горизонта пустыни Под ним тяжело трудились массы слабых существ, создавая редкие вещи и машины и пользуясь навыками, для приобретения которых потребовались века. Восхищаясь Вавилоном, в то же время Кир его ненавидел.
Позднее он объявил писцам, ведущим хронику, что Мандана, дочь Навуходоносора, — его мать. Эти внесенные в архив сведения хотя и были ложью, позволяли Камбису притязать на трон.
Затем Кир вызвал своего увечного друга Митрадата и передал ему все финансовые дела; вопросы государственного управления он отдал в руки Губару, а Камбиса оставил действовать как правителя. Вызвав пять тысяч из роскошных казарм, он переправился через реку и двинулся исследовать западную пустынную часть своей новой сатрапии.
Персы
Путешественники вступили на Красную землю, выжженную жаром солнца, где деревни жались над колодцами, а люди молились перед черными башенками скал. От колодца к колодцу караваны набатеев следовали на север с грузами ладана, золота и медной руды из Аравии. Они направлялись в Дамаск или финикийские порты и давали импульс жизни бесплодной земле, на которой не могло вырасти ни одного города.
Под защитой тени ущелья набатейские торговцы обитали в шатрах под могилами, вырезанными ими в скалах. Сюда Кир вызвал вождей Красной земли, арамеев и ишмаилитов, и объявил им, что теперь они пребывают под его правлением и законом. Его закон запрещал войны между племенами и между земляками внутри племени. Языком его правления должен был стать арамейский язык, а цель его правления состояла в соединении караванным движением мест обитания в Междуречье с западным морем. Эта обширная сатрапия должна была называться Аравией.
На совет вождей кочевников явились незваные гости. На легких повозках и с припасами на верблюдах прибыли посланники финикийцев. В ермолках и ниспадающих пурпурных одеждах из шерсти они бросились к ногам Кира, а их рабы положили дары редкого великолепия — стеклянную посуду всех цветов радуги, тонкие бронзовые чаши и медные кувшины, украшенные мифическими грифонами и зверями, имеющими женские головы и называемые сфинксами. Чтобы получить возможность обратиться к Киру, они преподнесли крылатый символ из лазурита, оправленный золотом, напоминающий крылья Ахеменидов, хотя он был старинной египетской работы. Они преподнесли Киру семь девушек хрупкой красоты, каждая из которых совершенно не походила на остальных, поскольку их разыскали среди юных дочерей Египта и Эфиопии, островов Крита и Делоса, а также в Греции. Эти служанки сами имели небольшие, но ценные вещи — серебряные зеркальца, горелки для ладана и алебастровые светильники, которые должны были им помочь доставить удовольствие вечно побеждающему Киру.
Финикийцы надеялись, что вид этих прекрасных дев возбудит в Ахемениде желание покорить их отечества на западе. Кир так это и понял; он подарил им всем разные драгоценные камни, посмотрев дольше на дочь Крита, чья белая кожа сияла на фоне темных распущенных волос, и вернул девушек их хозяевам, сказав:
— На самом деле я боюсь их красоты. Мудрость говорит, что красота идет от верности. Конечно, такому царю, как я, не подобает бояться. — И он озадачил финикийских посланцев еще одной сентенцией: