Кира Вайори

Шитова Наталья

– То есть ты говорил, что рад за меня, что хочешь мне счастья, а на самом деле тебе просто было нужно, чтобы за мной по пятам ходил надёжный соглядатай?

– Да не указчик я тебе в твоём счастье, систер!
– вздохнул Марек.
– Мне живая сестра нужна, вот и всё. Дело идёт к тому, Кира, что мне придётся резко сменить статус. И может случиться, что угодно. И если... А теперь уже, скорее, не если, а когда... когда это произойдёт, ты не должна остаться одна.

Я выронила на пол тряпки, рванула к Мареку, повисла на нём.

–

Вот же дурёха...
– пробормотал он с досадой.
– Пока-то я ещё тут и успею тебе надоесть до изжоги.

* * *

Я вылезла из ванны очень нескоро. Долго вытиралась, одевалась, сушила волосы. Очень не хотелось выходить наружу, но поселиться в ванной насовсем было бы слишком радикальным решением.

Мишка сидел на кровати в глубокой задумчивости. Увидев меня, обрадовался:

– А я думал, чем себя занять, пока ты плещешься, и решил обед приготовить, уж как умею. Тебе, может быть, и не понравится, но пахнет вкусно. Пойдём, а то после стресса мне всегда жрать охота.

Так хотелось послать его подальше с его обедом. Но я кивнула:

– Хорошо. Пойдём.

Обедом оказалась кастрюля, полная разваренных макарон, перемешанных с мясными консервами.

– Где ты взял консервы?

– В подвале рядом с гаражом есть кладовая. Там запасов, как на случай ядерной войны. Есть упаковки, которые я опознать не смог, но тут на банке была нарисована корова.

Он наполнил тарелку и поставил на стол.

– Поешь, пожалуйста.

– Хорошо, я съем, - я взяла вилку и села.
– Только, Миш, не надо со мной сейчас так себя вести, будто я хрустальная ваза. Ничего со мной страшного не произошло, только затылок ушибла.

Макароны оказались съедобными, если с большой голодухи. Я ела без комментариев. Мишка с аппетитом опустошал свою тарелку.

– Миш, мне надо прибраться в гостиной.

– Я уже, - кивнул он.
– Мебель я выровнял. Да и не пострадало там ничего, кроме табурета.

– Его можно починить?

Мишка вытаращил глаза:

– Ну, можно, в принципе. Только он станет ниже, и ножки внизу шире разойдутся.

– Починишь?

– Зачем?

– А пусть стоит дальше. Видишь, какая полезная и удобная вещь оказалась.

– Ну, для этих целей я там у стенки лучше бы кочергу поставил, - буркнул Мишка.

Я засмеялась. Он тоже невесело улыбнулся.

– Хорошая мысль. Я скажу Ятису... А табурет всё-таки почини, пожалуйста. Там в гараже должны быть какие-то инструменты.

– Ладно, сейчас доедим, посуду помою и починю.

– А я прогуляюсь, не возражаешь?

– Возражаю!
– вскинулся Мишка.
– Подожди меня и вместе пойдём.

– Миша, на улицах этого замечательного города среди бела дня ни с одной женщиной не может произойти ничего плохого. Особенно с женщиной, у которой такая гнилая наследственность,

как у меня.

Он угрюмо вздохнул и покачал головой.

– Миша, я не знаю, что тебе Марек наговорил, и что он от тебя хочет, но ты-то хоть слушай меня. Если я говорю, что со мной всё в порядке - значит, в порядке. Если говорю, что справлюсь сама - значит, справлюсь. А если не справлюсь, я тебе так и скажу: "Мишка, помоги!"

– Хорошо, - кивнул он.

– И уж извини, что ты из-за меня так попал, я этого не хотела.

– Ладно, ты иди гуляй, а я починю твою дубину возмездия... И вот, телефон твой в коридоре валялся, - Мишка подал мне трубку.
– Пока ты в ванне мокла, тебе тут звонил Шокер, раз двадцать.

– Вот чёрт...

– Я ему ответил в конце концов, потому что знаю, каково это, вот так впустую названивать.

– Что ты ему сказал?

– Ничего. Он просил перезвонить, как сможешь.

– Спасибо, Мишенька. И за обед, и за телефон.

Я убежала одеваться и вскоре была уже на улице.

На канале было морозно и малолюдно. Обычно даже зимой не бывает так холодно в Йери. Климат здесь мягкий и гораздо теплее, чем, например, в Питере. Но в этот раз, видимо, специально для меня подморозило.

Я достала телефон и перезвонила Шокеру.

– Привет, что ты хотел?

– Что у тебя случилось?
– спросил он.

– Ничего такого, что стоило бы обсудить.

– Да? Как же мне враньё твоё надоело...
– со вздохом сказал Шокер.

– Если ты и так знаешь, зачем спрашиваешь?

– Проверка на вшивость... Ты где?

– Гуляю.

– Конкретней?

– Иду по каналу, в сторону департаментов.

– А, вижу тебя. Отлично. Стой на месте, я сейчас.

Он отключился. Я остановилась, повернулась к заиндевевшему парапету, глубоко вдохнула морозный воздух.

Шокер подошёл, встал рядом.

– Не замёрзла?

– Я только вышла.

– А я давно уже болтаюсь по улице. Пойдём со мной.

– Куда?

– Пойдём, - он взял меня за руку и повёл, сначала по каналу, потом свернул на поперечную улицу с симпатичными особнячками.

Он ничего не говорил, просто шагал вперёд так быстро, что я почти бежала за ним.

– Шокер, куда ты меня тащишь?

– В отцовский дом.

Я не стала спрашивать, зачем, только крепче ухватилась за его замёрзшую ладонь.

От ворот в дом мы пробирались по неубранному рыхлому снегу. Шокер открыл дверь и подтолкнул меня в пустой, но светлый холл.

– Раздевайся, здесь тепло, я не выключаю отопление.

Он сбросил ботинки, снял куртку и пошёл куда-то вглубь дома.

– Ты не голодная?
– крикнул он оттуда.

– Нет, - отозвалась я.
– Что вы меня все кормите всю дорогу, житья от вас нет!

Я сняла куртку и обувь и пошлёпала искать Шокера. Нашла его в огромной пустой комнате с большим овальным столом посередине. Больше никакой мебели вокруг не было.