Киргизы. (Исторический очерк)
Шрифт:
Валиханов сообщает довольно подробные сведения о "дикокаменных" киргизах, о делении их на племена и об отношениях между племенами. Подобно монголам, киргизы делились на два крыла, правое (он) и левое (сол); первых было гораздо больше: левые занимали крайний запад территории киргиз, именно местность у Таласа. Из этого можно заключить, что киргизы при определении стран света становились лицом на север, а не на восток, как древние турки, и не на юг, как монголы. Правое крыло разделялось на два отдела, Адгэпе и Тагай; отдел Тагай, самый обширный, разделялся на семь племен "сродных, но ведущих постоянную вражду" между собой: Бугу, Сарыбагыш, ("желтый лось"), Султу, Саяк, Чорик, Чонбагыш ("большой лось") и Бассыз. Русскими подданными считались только бугинцы, имевшие пашни на южном берегу Иссык-Куля, летние кочевья — в верховьях Текеса и Кегена. От бушнцев к западу жили сарыбагышцы, от сарыбагышцев к западу, около Пишпека и дальше, султинцы, из-за близости Пишпека, главного кокандского укрепления (хотя и в нем было всего 500 человек гарнизона), более других киргиз подчинявшиеся кокандцам; в то же время, однако, Валиханов называет Султу самым хищным родом. Племя Саяк жило южнее, у верховьев Нарына и Джумгала, племя Черик — в "Тянь шаньском нагорье" к югу от Иссык-Куля, чонбагышцы, как мы видели, к северо-западу от Кашгара: последние два племени были очень бедны. Где жило племя Бассыз, точно не указывается: повидимому, где были также пашни отдела Адгэне. По Радлову различались только шесть племен правого крыла: Бугу, Сарыбагыш, Солту (Султу),
По Аристову, названия племен "Сарыбагыш" и "Чонбагыш" должны рассматриваться, как след пребывания киргиз за Саянским хребтом, потому что лось в Тянь-шане не водится. Замечательно, что в словаре Радлова слова "багаш" в значении лось не приводится совсем. Не приводится и слова "чон" в значении "большой", заимствованное киргизами у китайцев.
По Талызину, в эпоху русского завоевания у старшего манапа рода Султу. Джангарача, было до 600 юрт, у старшего манапа сарыбагышцев, Джантая, до 700, у старшего манапа рода Саяк — до 500. Манапы, у которых было подданных менее 100 юрт, считались мелкими. Кроме подданных, у манапа были рабы (кул); при уплате куна за убитых, кроме скота, отдавались и рабы. Звание "старшего манапа" (у Валиханова в одном месте встречается термин "ага манап") было неопределенным: часто в одном и том же племени соперничали между собой несколько манапов: так, среди сарыбагышцев притязания на верховную власть, кроме Джантая, предъявлил Урман, даже принявший ханский титул. Нападения, со стороны Урмана были, по словам Талызина, главной причиной, побудившей бугинцев принять русское подданство; во главе бугинцев будто бы находился султан Зарнек, что мало вероятно, так как султанов у киргиз не было. По просьбе бугинцев весной 1856 г. в их область был отправлен русский (казачий) отряд под начальством полковника Хоментовского; при этом отряде были Чокан Валиханов и будущий исследователь П.П. Семенов (впоследствии Семенов-Тяньшанский). Отряд провел в степи два месяца и дошел до Иссык-Куля. С сарыбагышцами было столкновение в месте Джилгын-баши, около Токмака; во главе киргиз находился манап Тлеукабыл. В стычке было убито 40 киргиз, в том числе пять манапов. Некоторое число киргиз было взято в плен: эти пленные потом были отпущены Г.А. Колпаковским, начальником Алатавского округа, по просьбе другого сарыбагышского манапа Саурамбая Худоярова, ездившего для этой цели в Верный.
Следующим шагом вперед в деле завоевания русскими киргизской области было основание в 1859 г. передового укрепления Кастек, у перевала того же имени. Осенью того же года на это Укрепление напали киргизы и кокандцы: нападение возобновилось и в 1860 году. Отбив нападение, русские преследовали врагов и нанесли им поражение при Джиран-Айгыре; после этого был предпринят поход за Чу, окончившийся взятием и разорением Токмака и Пишпека. Решительного значения этот успех не имел: несмотря на неудачу нового исхода кокандцев и на поражение их при Узун-агаче, Пишпек был восстановлен ими в 1861 г. и окончательно взят русскими только в 1862 г., при чем на этот раз в действиях против кокандцев принимали участие и подвластные русским киргизы. При чиной неудовольствия киргиз против кокандской власти было, во-первых, прибытие из Ферганы поселенцев сартов (после окончательного разрушения русскими кокандских крепостей киргизы "сравняли сартовские поселения с землей и превратили их в кочевья, так что теперь почти не заметно следов их поселений"), во-вторых, производившиеся кокандскими наместниками поборы. По словам Радлова кокандцы взимали с киргиз подати трех категорий: 1) тюнлюк-зякет по овце с юрты; 2) алал-зякет, по 1 голове скота с 50 (2%); 3) харадж с земледельцев, по три овцы с гумна (в Кашгарии с киргиз, занимавшихся земледелием, взимали харадж в размере 1/15 урожая). Кроме того, время от времени взимали военную подать в размере одной тилля (золотой монеты) или трех баранов с юрты.
Решительное значение для разрыва части киргиз с Кокандом и перехода их на сторону русских имели события 1862 г. В этом году в Ташкент прибыла с просьбой о помощи против русских киргизская депутация, в которой находился Шабдан, сын сарыбагышского манапа Джантая, впоследствии считавшегося безусловно преданным России. В Ташкенте в то время был Худояр-хан, только что (на короткое время) вновь занявший престол после убиения своего брата Малля-хана: Худояр отпустил Шабдана с благоприятным ответом. Независимо от этого, у Джантая по семейным делам произошла ссора с другим сарыбагышским родом, Темир-булат; Джантай прибыл в Верный, заявил, что его род Тынай принимает русское подданство, и просил оказать ему помощь против темирбулатцев; просьба была исполнена, и темирбулатцы вместе с тынайцами были присоединены к России. Не зная о сношениях отца с русскими, Шабдан из Ташкента прибыл в Пишпек к новому кокандскому наместнику Рахметулле (Атабек, бывший наместником в Пишпеке в 1860 г., потом находился в Ташкенте). За измену отца Шабдан в Пишпеке был посажен в тюрьму, откуда ему удалось бежать, что еще более укрепило связи Джантая с Россией.
В то же время против Рахметуллы восстали султинцы. Главным манапом их, как мы видели, считался Джангарач; когда он состарился, его значение перешло к энергичному Байтаку (или Байтыку) Конаеву; его сын находился в Пишпеке при Рахметулле и был им изнасилован: Байтак пригласил к себе Рахметуллу и вероломно убил его, после чего он отправил в Верный своего брата просить о принятии султинцев в русское подданство. Эти события были, повидимому, главной причиной похода Колпаковского, в том же году, имевшего результатом вторичное и окончательное взятие Пишпека и занятие всего Зачуйского края.
В 1863 г. были приняты меры, чтобы отделить от Коканда и присоединить к России горную местность к юго-западу от Иссык-Куля. Главным опорным пунктом кокандцев здесь было укрепление Куртка на-Нарыне; кроме того, было укрепление Джумгал на реке того же имени, притоке Нарына. Сюда был направлен "кашгарский" отряд "для рекогносцировки путей, ведущих из Заилийского края в Кашгарию. Отряд, под начальством капитана Проценко, в начале мая 1863 г. двинулся из Кастека, прошел через Буамское ущелье к Иссык-Кулю, оттуда через перевал Кызарт к Джумгалу, от Джумгала мимо озера Сон-куль к Куртке. Оба укрепления сдались без выстрела. Еще раньше, с частью сарыбагышцев (отделение Есенгул) ушел на Нарын, чтобы не подчиняться русским, Умбет-Али, сын Урмана (очевидно, в то время уже не бывшего в живых). Теперь он присоединился к отряду Проценко и впоследствии приписывал себе заслугу успеха отряда: в мае 1865 г. он писал Черняеву, что "присоединился к капитану, который носит очки, и вместе с ним покорил белому царю курганы (крепости) Джумгал и Куртку". В действительности он тайно вредил отряду: его брат разграбил около озера Сон-Куль почту, в которой было донесение Проценко о занятии Куртки. В связи с этим, вероятно, находился факт, что отряду на обратном пути пришлось сражаться с восставшими в его тылу сарыбагышцами и саякцами; при урочище Икечат были отражены киргизы и числе 3.000 человек. Отряд прошел обратно к Иссык-Кулю и оттуда на усиление кегенского отряда, действовавшего в том же году на китайской границе и имевшего несколько вооруженных столкновений с китайцами, в том числе и в киргизской земле, на Каркаре, где Радлов еще в 1862 г. посетил бугинцев. Четыре рода бугинцев в то время еще подчинялись Китаю, в том числе род Арык-тукум, имевший сношения с Россией, как мы видели, еще в 1824 г. Прочного значения действия отряда Проценко не имели;
Пограничные споры с Китаем были разрешены Чугучакским договором 25-го сентября 1864 г., но и после этого спокойствие на восточной границе нарушалось вследствие мусульманского восстания против китайского господства; восстание началось в 1863 г. в Кашгарии и распространилось в 1864 г. на Кульджинский край; к восставшим несколько раз присоединялись и киргизы, в том числе и те из них, которые считались русскими подданными. В том же донесении Колпаковского от февраля 1865 г. говорится, что "бугинцы, в особенности кочующие по Текесу, выжидают только прибытия ходжей святогорцев с войском, чтобы заявить им свою преданность и готовность жертвовать имуществом". Были, однако, случаи обращения киргиз к русским с просьбой о помощи против мусульманских повстанцев. Осенью 1864 г., когда Колпаковский был на Иссык-Куле, к нему явились "двое почетных людей из дикокаменных киргиз, рода Чирик", с письмом от "старшего манапа" Турдуке. Манап жаловался на действия повстанцев, притеснявших киргиз поборами и самого Турдуке увлекших силою "под Кашгар", и просил "защитить чириковский род, принявший подданство России". Колпаковский отвечал, что в виду наступившей осени и закрытия перевалов снегами было невозможно "послать войска для защиты чириков, кочующих почти под стенами Кашгара"; поэтому он советовал им "удалиться от театра инсуррекции" на Нарын. Чирики не имели возможности тогда последовать этому совету: никаких других мер для их защиты принято быть не могло, и положение их оставалось таким же и к 1865 г.
Больше всего значения для решения судьбы киргиз имел, конечно, исход войны с Кокандом. Еще в начале 1864 г. положение было крайне неопределенным: под влиянием воззваний ташкентского наместника, с обещанием полного прощения за убиение Рахметуллы Коканду вновь подчинилась часть султинцев во главе с Джангарачем и часть сарыбагышцев, кочевавшая на Нарыне, во главе с Умбет-Али: большая часть султинцев, во главе с Байтыком, и сарыбагышцев уклонились от уплаты зякета кокандцам и продолжали сношения с начальником Алатавского округа. Джангарач умер в том же году его сын Чолнанбай также получил от ташкентского наместника ярлык на звание старшего манапа рода Султу. Но и те манапы, которые оставались подданными России, не считались надежными. Из султинцев манапы Кокум и его сын Чайбек, "родственники манапов Джангарача и Байтыка", приняли участие в нападении на подчиненных России казаков; в феврале 1864 г. в таком же нападении принимал участие брат Байтыка Сатылган; киргизы разграбили до 50 аулов. Дулатовской (казачьей) волости, "увели в плен женщин и детей и сожгли юрты". Манапы казались настолько ненадежными, что войсковой старшина Бутаков, посланный во главе двух сотен к Токмаку "под предлогом прикрытия рекогносцировки ущелий речек Большой и Малой Кебин", хитростью заманил к себе в Токмак несколько влиятельных манапов из султинцев, в том числе Байтыка, и сарыбагышцев, "под благовидным предлогом задержал и увел с собою в Верный.
Готовясь к походу на Аулие-ата (известно, что этот город был взят Черняевым 4-го июня 1864 г.), русские, однако, находили нужным привлечь киргиз на свою строну примирительными действиями. Задержанные скоро были отпущены к своим родственникам с успокоительными уверениями; некоторые из них, как Байтык, Корчу и родственник Умбет-Али Менде, или сами присоединились к русским отрядам, или присоединили к ним своих сыновей и ближайших родственников. Даже Чолнанбай, захваченный казаками (Дулатовской волости) с ярлыком ташкентского наместника, был отпущен с почетным халатом. Эти меры достигли цели: дети Джангарача и Бочкай Канаев (последнему принадлежали пашни от вершины речки Ашнары до Мерке) выразили покорность Черняеву. На верхнем Таласе и на Карабуре Черняеву, однако, пришлось иметь дело и с враждебными манапами: в числе их упоминается Сарамсак, собравший до 200 вооруженных киргиз. Поход, во всяком случае, способствовал упрочению русского господства над киргизами: уже в Пишпеке к русскому отряду явились некоторые бии, "которые никогда не являлись прежде русскому начальству". В августе 1864 г. Черняев писал, что "сообщение Аулие-Ата с Верным совершенно обеспечено", хотя между Пишпеком и Токмаком был случай гибели подпоручика Губара, беспечно заснувшего на траве и зарезанного "дикокаменными шенчи" (земледельцами), работавшими вблизи на пашне, в числе пяти человек.
Мы видели, что, несмотря на успехи 1864 г., Алимкул еще в 1865 г. получил поддержку от киргиз из Куртки, и вообще возможность получения кокандцами помощи от киргиз не исключалась, как не исключалась возможность возобновления кокандцами наступательных действий, особенно с юга. В январе 1865 г. начальник укрепления Токмак доносил, что кокандцы двигаются в большом числе к верховьям речки Иссыгаты, "грабя аулы киргизов и лошадей у них". В марте опасались вторжения Алимкула в Чуйскую долину через перевал Шамси. В январе Черняев писал, что левый (т. е. южный) фланг русских "населен кара-киргизами, племенем наиболее диким, между которыми Алимкул, как однородец их, может скорее встретить сочувствие, чем между киргизами (т. е. казаками) Большой орды" Опасения не оправдались; еще до поражения и смерти Алимкула (9 мая) и падения Ташкента (15 июня) Россия получила значительное число новых подданных из киргиз; в марте манап племени Саяк Осман Рускулбек просил о принятии его в русское подданство с "подвластными ему десятью тысячами кибиток"; на это последовало высочайшее соизволение, чем было несколько недовольно министерство иностранных дел; в письме вице-канцлера Оренбургскому генерал-губернатору от 5 июня выражалась надежда, что "принятием этого племени в подданство мы не уклонимся от тех начал относительно наших границ и наших дальнейших действий в Средней Азии, которые уже приняты в руководство, так как уклонение от них могло бы иметь самые вредные последствия". В июне, еще до завоевания Ташкента (автор даже был против такого завоевания, хотя тут же говорит о необходимости сделать границей русских владений реку Сыр-Дарью на всем ее протяжении), была составлена секретная записка, где говорится, что "теперь все северные кара-киргизы (т. е. все, кроме ферганских и кашгарских) в русском подданстве, кроме немногих в верховьях Чирчика и у прорыва Джумгала через Уртак-тау, откуда еще кокандцы могут устроить против нас горную войну". В том же году, после взятия Ташкента, перестали существовать и эти исключения. В виду выразившегося в письме вице-канцлера настроения высших сфер, Оренбургский генерал-губернатор (Крыжановский) был даже недоволен, когда Черняев своею властью разрешил перекочевать в русские пределы подавшим прошение о принятии их в русское подданство манапам: манапам "дикокаменных киргиз рода Турукли, Шамень, Кодан, Байтелэ и Джаманак", кочевавших на Джумгале, в числе тысячи кибиток, и рода Богиш (Багыш) манапу Сарымсаку", кочевавшему за Карабурою, в числе 150 кибиток. Манапы, кочевавшие у Джумгала, получили от Черняева разрешение перейти на Кочкар, тем более, что эти места в то время никем не были заняты. Потом оказалось, что ходатайство возбуждено манапами рода Бурукчи, или Исенкул, из сарыбагышцев, находившихся прежде с Умбет Али; вопрос об удовлетворении их ходатайства был разрешен уже в 1866 г. В октябре 1866 г. прибыли с Кокшала манапы от чириковских киргиз; вследствие притеснений, которым они подвергались со стороны Якуб-бека кашгарского и со стороны принявшего кашгарское подданство Умбет-Али, они просили позволения "кочевать на реке Таранче или же в верховьях Нарына". Окончательное утверждение за Россией всего Нарынского края произошло в 1867 г., когда было устроено Нарынское укрепление. Тогда же в пределы России возвратился Умбет-Али "окончательно обедневшим", и поселился в Пржевальском (тогда Иссык-Кульском) уезде.