Киргизы. (Исторический очерк)

Бартольд Василий Владимирович

Память о Джучи-хане сохранилась и у тянь-шаньских киргиз; предание о Джучи является, может быть, единственным следом пребывания их некогда на Енисее, о котором они сами не сохранили никаких воспоминаний. По легенде, слышанной Радловым, у киргиз не было хана; поэтому они попросили великого хана (т. е. Чингиз-хана) дать им в ханы своего сына Джучи; Джучи был маленьким мальчиком, попал по дороге в стадо куланов (диких ослов) и был уведен ими. "Аксак (хромой) — кулан Джучи-хан" был первым и последним ханом киргиз. Упоминание в связи с именем Джучи является, может быть, отголоском давно забытых турецких стихов, в которых будто бы выражал свое горе Чингиз-хан после смерти своего сына Джучи: "Подобно кулану, потерявшему своего детеныша (во время преследования охотниками), я разлучен со своим детенышем; подобно рассеявшейся стае уток, я разлучен со своим мужественным сыном".

Насколько известно, киргизы не принимали никакого

участия в монгольских завоеваниях и не вошли в состав государства потомков Джучи, заключавшего в себе западную часть монгольской империи. Вместе с Монголией и Китаем, страна киргиз входила в состав удела младшего сына Чингиз-хана, Тулуя, который должен был наследовать коренной "юрт" своего отца, тогда как в завоеванных на западе землях еще при жизни Чингиз-хана распоряжались его три старших сына. Тулуй умер в 1233 г.; после него верховная власть в его уделе находилась в руках его вдовы Суюрхуктани (кераитской царевны, христианки), умершей в 1252 г. Неизвестно, из какого источника заимствован явно легендарный в подробностях, но, может быть, восходящий к действительному происшествию рассказ писавшего в XVII в. хивинского хана Абулгази, по которому Суюрхуктани послала трех беков с отрядом в тысячу человек на судах в ту страну, где Ангара, после присоединения к ней многих больших рек, впадала в море (очевидно, речь идет об устье Енисея, рассматривавшегося как приток Ангары). Там был большой город Алакчин, со многими селениями, были и кочевники, у которых были лошади, отличавшиеся высоким ростом, но исключительно пегой масти ( ала). Близ города были серебряные рудники, и вся посуда и утварь были из серебра. Бекам было поручено, если окажется возможным, разграбить Алакчин, если нет, принести о нем известия. После некоторого времени вернулось всего 300 человек; они сообщили, что все, что рассказывали об Алакчине, правда: они захватили там много серебра, но потом бросили свои суда, так как вести их вверх по течению оказалось невозможным: большая потеря в людях была объяснена дурным и знойным (!) климатом.

Слово "ала", в применении к лошадям, соответствует, конечно, китайскому бо-ма. Оба слова, вместе упоминаются у китайского компилятора XIV в. Ма-дуань-лина, но о монгольском военном предприятии против этого царства Ма-дуань-лин не говорит. Если монголы, действительно, доходили до устья Енисея, то этот поход мог быть совершен только с помощью и при участии киргиз.

Киргизы упоминаются еще в рассказе Джувейни о смутах, связанных со вступлением на престол, в 1251 г., старшего сына Тулуя, Мункэ-хана; говорится об отправлении военных отрядов в разные стороны, между прочим отряда в 20.000 человек, под начальством Муги-нойона, в области Киргиз и Кем-кемджиют. Преемником Мункэ был его брат Хубилай, впервые прочно утвердивший господство монголов на всем пространстве Китая. По Юань-щи Хубилай в 1270 г. назначил наместником страны киргизов китайца Лю-хао-ли, который жил в Йи-лань-чжоу и способствовал поднятию местной культуры посредством привлечения ремесленников из Китая; таким образом, при монголах получила дальнейшее развитие та китайская промышленность в стране киргиз, о которой, как мы видели, слышал уже Чан чунь в 1223 году. О правлении Хубилая говорится еще, что он в 1293 г., т. е. за год до своей смерти, перевел часть киргиз в область На-янь, в Манджурии.

Более интереса представляли бы известия, если бы таковые были, о переселении киргиз в эпоху монгольской империи на юго-запад, по направлению к той стране, где они живут теперь, но на это нет никаких указаний. Риттер и по его примеру Радлов утверждали, что уже китаец Чань-дэ, проезжавший через Среднюю Азию в 1259 году, говорит о киргизах в горах Тянь-шань; но такого известия у Чань-дэ нет. Чань-дэ до приезда в страну кара кытаев (т. е. к берегам Чу) проезжал через область Ма-а, где зимой лошадей запрягали в сани, и по этому поводу замечает: "Рассказывают, что киргизы, вместо лошадей, употребляют для этой цели собак". Из этого видно, что Чань-дэ только слышал о киргизах, как о каком-то народе далекого севера, но сам их не видел и через их страну не проезжал.

Из европейских путешественников XIII в. о народе "кергис" упоминает Плано Карцини (1240), но, повидимому, это название относится не к киргизам, а к черкесам; о действиях против "кергисов" говорится в рассказе о действиях в южной России и на границе с мусульманскими областями. Более определенно относятся к киргизам слова другого путешественника, Рубрука (1253-4) о народе и стране "Керкис". Эта страна причисляется к странам, которые "лежат к северу и полны лесов"; в другом месте среди народов севера, где "нет ни одного города", упоминается "народ, разводящий скот, по имени керкисы"; там же названы бегающие на лыжах — "оренгаи", т. е. урянхайцы, упоминаемые у Рашид-ад-дина вместе с восточными соседями киргиз, народами

Кури, Баргут и Тумет. Очевидно, до Рубрука доходили преувеличенные слухи о дикости киргиз; во всяком случае, приведенные у него известия могут быть отнесены только к енисейским киргизам; никаких указаний на то, чтобы киргизы в этот период жили и в более южных местностях, мы у него не находим.

Несмотря на известия об успехе среди киргиз китайской материальной культуры, нет никаких сведений о том, чтобы к киргизам проникла та религиозная пропаганда, которая в эпоху монгольской империи и еще раньше имела большой успех в Монголии и Китае. Еще до выступления Чингиз-хана среди главных народов Монголии — найманов, кераитов и меркитов — распространилось христианство; в то же время брат меркитской жены Чингис хана носил мусульманское имя Джемаль-ходжа, т. е., по всей вероятности, был мусульманином. Несмотря на соседство киргиз с этими народами, нет никаких известий о том, чтобы христианская или мусульманская пропаганда проникла и к ним.

Авторы XIV и XV в.в., повидимому, совершенно не упоминают о киргизах; мне удалось встретить только случайное упоминание о киргизах в анонимном историческом сочинении XV в., упоминаемом в моем исследовании об Улугбеке под названием "аноним Искендера". Говорится об одном из ханов восточной ветви потомков Джучи, правивших на низовьях Сыр Дарьи (в XIV в.); изгнанный из своего ханства, он блуждал 2 1/2 года в стране киргиз и в Алтае. Упоминание рядом со страной киргиз об Алтае заставляет полагать, что речь идет о енисейских киргизах.

Только в XVI в. впервые упоминаются киргизы в той местности, где они живут теперь, причем, как мы увидим, нет никаких сведений о том как и когда они туда пришли.

Глава V. Тянь-шаньские киргизы в XVI и XVII веках.

Сведения о киргизах в горах Тянь-шань были собраны мною в "Очерке истории Семиречья", напечатанном еще в 1898 г. в "Памятной книжке Семиреченской области". Главный источник — составленный в 1540-х годах труд мирзы Хайдера "Тарнхи Рашиди" (на персидском языке; вторая часть написана раньше первой, в 1541-44 гг.); о последующем времени больше всего говорится в сочинениях по истории Кашгарии, из которых главное — труд Махмуд-Чураса, также на персидском языке, составленный при хане Исмаиле (1670-1682). Во время составления "Очерка истории Семиречья" этот труд мне еще не был известен.

Семиречьем (Джеты-су) первоначально называлась только область к северу от Или; на горную область к югу от Или это название было распространено только при русских. О судьбе этой горной области и ее населения в эпоху монгольского владычества нет почти никаких известий; она вошла в состав государства, образованного монголами в Средней Азии, в котором в начале XIV вока окончательно утвердилось господство потомков второго сына Чингиз-хана, Чагатая; название "чагатай" было перенесено и на самое государство на составлявших его военную силу кочевников и на получивший высшее развитие в том же государстве, уже после утраты власти чагатайскими ханами, среднеазиатско-турецкий литературный язык. В той же горной стране, на Иссык-Куле, была зимняя ставка одного из чагатайских ханов, Эсэнь-буки, правившего, по всей вероятности, с 1309 по 1318 г.; эта ставка, как и летняя ставка того же хана, была разграблена войсками великого хана (из потомков Тулуя) владевшего Китаем и Монголией. В 1340-х годах чагатайская держава разделилась на два отдельных государства, западное (заключавшее в себе старые культурные области Туркестана, с Бухарой, Самаркандом и другими городами) и восточное. Название "чагатай" было сохранено за западным государством и его населением, хотя ханы из потомков Чагатая, действительные или мнимые, правили в восточном; в западном с XIV до начала XVI-го века правили Тимур и его потомки, потом власть перешла к пришедшим с запада узбекам. Население восточного государства называло себя монголами, или по средне-азиатскому произношению, моголами, свою страну — Моголистаном. Южную окраину Моголистана составляли культурные области Китайского Туркестана от восточной границы Ферганы до Турфана, северную — степи к востоку от Балхаша. В некоторых местах Тарини Рашиди граница Моголистана отодвигается еще дальше на север, так как к рекам Моголистана причисляется даже Иртыш.

На юге культурные области Кашгарии не всегда включаются в Моголистан, и часто, как мы увидим, говорится о движениях из Кашгарии в Моголистан или обратно.

Часть Семиречья к югу от Иссык-Куля, вместе с областями Китайского Туркестана от Ферганы до Кучи и Герчена, входила в состав области Мангалай-Субе, принадлежавшей отуреченному монгольскому племени Дуглат (это же название, в форме дуглат, носит теперь, как известно, одно из племен казаков); автор Тарини Рашиди, сам происходивший из владетельного дома дуглатов, уверяет, что его предок получил область Мангалай-Субо еще от Чагатая.