Киргизы. (Исторический очерк)
Шрифт:
Еще до основания Енисейска (1618) и Красноярска (1627) киргизы приезжали для переговоров с русскими в Томск, основанный в 1604 г. По одним известиям в 1606 г., по другим — в 1608 г. в Томск приезжали киргизские князья Номча и Кочебай со своими служилыми людьми; их привели к присяге и отпустили, оставив заложниками в Томске "Номчину жену да Кочебаева сына" (при чем жена Номчи интриговала против Кочебая). Номча получил поручение "итти к Алтыну царю и в Китайское государство", чего он потом по исполнил, а Кочебай должен был "приводить под царскую руку киргизских князей: Нояна, Комку да Обрая". Скоро произошел разрыв; новый томский воевода отнял у жены Номчи соболью шубу, вследствие чего Номча пришел в такое "огорчение", что сделался врагом русских и проявил свою вражду нападением на подчиненных России гулымских татар. Началась война с киргизами, только на короткое время прерывавшаяся договорами: по словам Г.Ф. Миллера, "киргизов, сколько в старания с российской стороны
В 1614 г. упоминается киргизский набег на Томский уезд, в 1615 г. первый, неудачный поход русских на киргизскую землю. Тем не менее Василий Тюменец и Иван Петров в 1610 г., Иван Петлин в 1618 г. бы и пропущены через киргизскую землю в Монголию беспрепятственно, причем князь Немек, по представлению Петлина, уже тогда был "под государевою царскою высокою рукою". Перед Тюменцем томские воеводы к том же 1616 г. отправили к киргизам купца Василия Ананьина с толмачем "Лукою; Ананьин послал к Алтан-хану киргизского князя Кору. При возвращении Тюменца и Петрова тот же Кора отправил с ними своего посла, вместе с двумя послами Алтан-хана, посланными в Москву. Алтан-хан в то время отверг просьбу киргиз о помощи и принял на себя перед русскими обязательство усмирять беспокойных киргиз. Поэтому киргизы нашли нужным подчиниться; при возвращении из Китая посольства Петлина вместе с послами Алтай хана были отправлены и киргизские послы, прибывшие в 1619 г. в Тобольск и в 1620 г. в Москву; только в октябре 1620 г. их проводили обратно из Томска до "киргизского рубежа".
Вскоре после этого положение Алтан-хана укрепилось вследствие победы над ойратами; поэтому он прекратил переговоры с русскими и согласился принять киргиз в свое подданство: киргизы возобновили свои набеги на русские пределы. Переговоры между русскими воеводами и киргизами большею частью велись непосредственно; один раз русские прибегли к посредничеству бухарских купцов, заинтересованных в восстановлении мира ради безопасности торговли. Переговоры были прерваны киргизами вследствие вероломства воевод; прибывший в Томск для переговоров киргизский князь Кора был там задержан и потом "изведен".
Положение снова изменилось в 1630-х годах, когда в войне между Алтан-ханом и ойратами счастье перешло на сторону последних. В 1634 г. Алтан-хан был вынужден перейти через Саянский хребет на Енисей и Абакан и вступить в русское подданство. По желанию русских, он сделал попытку употребить свое влияние на киргиз для примирения их с русскими; но прибывшей для этой цели лама не имел успеха (1635). Киргизы даже перешли на сторону ойратов, во главе которых стоял тогда Батур, принявший в 1635 г. титул хунтайчжи (у русских "контайша"). Ойратское подданство принял алтысарский князь Бехтеней, еще в 1633-4 г. подступавший к Кузнецку.
В надежде на помощь ойратов киргизам пришлось разочароваться: Батур еще в 1641 и 1643 г. называл киргиз своими подданными, но не мог оказать им действительной помощи, когда оправившийся Алтан-хан снова обложил киргиз данью. В 1648 г. тот же князь Бехтеней принял русское подданство. В 1652 г. киргизская земля подверглась нашествию со стороны Алтан-хана и его сына Лочжана; на этот раз киргизы обратились с просьбой о помощи в Красноярск; русские оказали им поддержку только в переговорах, но и этого было достаточно, чтобы заставить Алтан-хана отступить. Лочжан, которому Алтан-хан еще при жизни уступил власть, думал возобновить войну с киргизами и русскими, сначала имел успех и хотел уже идти на Томск, когда весть о смерти Алтан-хана заставила его вернуться, чтобы не потерять своих собственных владений.
В 1660-х годах положение изменилось в пользу русских; политическое единство и могущество ойратов после смерти Батура (1653) на некоторое время ослабело; в 1666 г. сам хунтайчжи Сенге согласился вступить в русское подданство; в том же году в Томск присылал просить о помощи Лочжан. Но к это время, в первый и последний раз в XVII в., среди киргиз появилась сильная личность, внук Номчи (сын Ишея) Иренак, который "свыше 20 лет (он умер в середине или во второй половине 1680-х годов) был грозою Красноярска, Ачинска, Кузнецка, Томска, Канска и даже Енисейска и Удинска" (Нижнеудинска). Самостоятельным главой своего народа или хотя бы части его он не был; сперва он считался подданным Лочжана, к которому русские обращались с требованием о выдаче Иренака; когда Лочжан был побежден и взят в плен ойратами, киргизы подчинились власти хунтайчжи, сначала Сенге (убитого 1671 г.), потом его брата и преемника Галдана, при котором ойратское государство снова сделалось великой кочевой державой.
Ойратская держава — едва ли не единственная, имевшая дело в одно и то же время с киргизами енисейскими и тяньшаньскими. Насколько известно до сих пор, никакого сопоставления этих двух групп киргиз не было сделано ни самими ойратами, ни бывшими в их стране европейцами и русскими. Никаких сношений, тем более никаких соглашений между двумя группами киргиз, насколько известно, не было. Галдан, в 1680-х годах воевавший с тяньшаньскими киргизами, еще в 1670-х годах спасался от своих
В русских архивных делах сохранилось дело о приезде в Москву послов Иренака в 1684 г.; там-же находится "калмыцкое письмо" Иренака, в подлиннике и переводе. Есть и другие известия, что киргизы в сношениях с русскими пользовались языком и алфавитом ойратов, хотя сами ойраты часто прибегали к более понятному для русских татарскому языку, иногда даже к персидскому. Русский двор, по исследованию проф. Котвича, только в 1696 г. в первый раз в переписке с ойратами "воспользовался для ответа калмыцким языком вместо татарского". Письменности на своем языке у киргиз в то время, очевидно, не было.
Осенью 1703 г. до русских дошло известие, что "приехали 2.500 калмыков в киргизскую землицу и киргиз к себе загнали всех и ныне в киргизской землице киргиз никого нет". Это известие было сначала встречено с недоверием, но потом подтвердилось. Вследствие этого не только ученые XIX в., как В.В. Радлов, но и ученые XVIII в., как Г.Ф. Миллер, полагали, что ушли все или почти все киргизы, и на их место, в связи с совершившимся тогда занятием края русскими, пришло новое население. По мнению Миллера, киргизы тогда "совсем из Сибири убрались". Другие, в том числе проф. Козьмин, полагали и полагают, что была уведена только часть народа и даже из этой части многие потом вернулись, так что состав населения и теперь остался тот же, как был в XVII в. По мнению проф. Козьмина, нынешние жители бывшей киргизской земли — "минусинские татары", как их называли русские, или "хакасы", как они решили называть себя после революции, должны быть признаны "аутохтонами — конечно, в том относительном смысле, который. может быть усвоен этому термину в свете современного знания".
Во всяком случае, прекратилось существование енисейских киргиз, как народа, и далее местные предания объясняют этот факт физическим исчезновением значительной части киргиз. Среди сагайского рода кыргыз, т. е., несомненно, среди потомков оставшейся на Енисее части киргизского народа, Радлов слышал легенду, по которой киргизами был истреблен посланный в их землю для сбора дани ойратами отряд в 300 человек вместе с его начальником. Когда от этого отряда в течение года не было никаких известий, хун-тайджи послал отряд в 1.000 человек из казак-бурутов (бурутами ойраты называли киргиз; "казак бурутами", т. е. казак-киргизами ойраты и по их примеру русские назвали казаков); их предводитель, не добившись от киргиз, кто виновен в истреблении ойратского отряда, увел с собой к хун-тайджи весь народ; осталось только несколько человек, успевших заблаговременно скрыться. Другая легенда, также переданная Радловым, приписывает увод киргиз известному борцу за свободу калмыцкого народа Амурсане (1750-х г.), спасшемуся в 1757 г. в русские пределы и умершему в том же году от оспы в Тобольске; конечно, эта легенда несогласна с действительностью. По словам Валиханова, в Омске, в архиве областного правления сибирских киргиз, есть документ, где говорится о прибытии в Усть-Каменогорск летом 1740 г. 12 человек "киргиз-калмыков" с женами и детьми; по их словам, киргиз, в числе 3.000 дымов по мнению Козьмина 2.500; в документе: "полутысячи с три") увели "тому назад лет 50 или более" три калмыцких зайсана, Духар, Сандык и Чинбинь, (по другому показанию: Зукар, Сандык и Бенбень; по документу, на который ссылается Козьмин: Чинбиль) во главе отряда в 500 человек, увели "насильно, но без бою". Местное население приписывает киргизам могилы на Абакане, при чем существует легенда, что здесь воинственные киргизы сражались со своими врагами и хоронили убитых в сражениях. При исследовании могил Радлов убедился, что эта легенда не передает действительности; в могилах иногда находили скелеты женщин и детей, что было-бы невозможно, если бы могилы были вырыты на поле битвы для погребения павших воинов; нет и никаких других указаний на боевую обстановку. Одни из новейших исследователей, ученик Радлова С.Д. Майнагашев (впоследствии павший жертвой гражданской войны), нашел род кыргыз среди качинцев на нижнем течении Абакана и приводит стихи, свидетельствующие, по его мнению, о прежнем значительном распространении киргизского племени: "В сорока славных котловинах есть ли котловина, где бы не лежали кости киргиза? В сорока березах, растущих на хребте, есть ли береза, которой бы не коснулся топор киргиза?". В этих стихах ясно чувствуется, что они внушены печалью о гибели когда то сильного народа.