Кисмет
Шрифт:
— Я ничего не знал, просто пошел немного прощупать его, и вдруг все обнаружилось само собой.
Ромарио отнес посуду в кухню, и некоторое время возился там. Потом он вернулся с двумя мисками мороженого, протянул одну мне, сел в кресло и начал медленно ковырять ложечкой.
— Ладно, Ромарио, вижу, ты хочешь что-то сказать. Выкладывай.
— Видишь ли… Когда на прошлой неделе все началось, я думал, что это обычный рэкет. Ты меня знаешь. Я не из трусливого десятка. Из восьми наездов — после того, как исчезли Шмитцы, — пять я отбил точно.
Что касается таких дел, то Ромарио, действительно, трусом
— Я думал, — продолжал он, — что если у меня есть пистолет и я немного умею стрелять, то смогу от них отбиться. Большинство наездов отбить нетрудно, ну а если не удается и есть бабки, чтобы заплатить, то приходится отстегивать. Вот только эта долбаная «армия» требовала слишком большую сумму, поэтому я попросил тебя о помощи. Сейчас, если, конечно, со страховкой не будет проблем, думаю, что лучше было бы заплатить. Советую, отдай ты им тачку, и все будем квиты.
— Вон как ты заговорил! А как я отдам им двух покойников?
— Объясни Аренсу, как было на самом деле. Скажи, мол, так и так, вынужденная самооборона. У них это обычное дело.
— Но я-то не из их компании. Ты что, забыл, что они сделали с моей вывеской? Кто мне за это заплатит?
Ромарио слегка пожал плечами и вдруг замялся. Возможно, он думал, что моя расквашенная физиономия — сущий пустяк, и пытался уговорить меня выйти из игры. У него был план получить страховку, на время лечь на дно, а потом, когда все уляжется, попытать счастья в другом месте. То, что я не собирался сдаваться, а он волей-неволей был замешан в эту историю, могло нарушить все его планы. Вот так мне представилась сейчас его трогательная, на первый взгляд бескорыстная, забота, которой он меня окружил.
Зазвонил телефон. Ромарио, обрадовавшись, что прервался наш разговор, вскочил и подал мне аппарат, потом исчез на кухне. Я взял трубку.
— Алло?
— Привет, Каянкая, — зарычал мне в ухо довольный голос Слибульского, — слышу по голосу, что ты нашел бандитов и они угостили тебя бетонной дубинкой по морде. — Он радостно расхохотался. Для меня, проведшего унылый вечер с заботливой бабусей по имени Ромарио, его звонок был глотком свежего воздуха. — Что с тобой? Трахался с Деборой под вентилятором и схватил насморк?
— Я нашел этих долбаных «армейцев», и они угостили меня бетонной дубинкой по морде.
— Что, правда? Не шутишь?
Я вкратце рассказал о случившемся и о том, что после укола мне стало немного лучше.
— У тебя что, на лице повязка?
— Хм.
— А когда
— Понятия не имею.
— А узнать-то тебя хоть можно?
— А тебе-то какое дело? Очень соскучился?
— Дело в том, что Джина в следующую пятницу устраивает прием — со свечами, белыми скатертями, ну и все такое прочее. Ее назначили заведующей отделом в музее. Придет куча ее подруг и коллег. Будут, между прочим, шикарные дамочки. Хорошо, если бы ты мог показать не только торс, но и свое лицо. Не слишком много я от тебя требую?
— Ты не поверишь, но в данный момент…
— Знаю, знаю, «армия», самолюбие, нет времени и т. д. и т. п. В общем, если к следующей пятнице не приведешь себя в более или менее приличный вид, мы на тебя обидимся. Понял?
— Понял.
— Что слышно о нашем мачо?
— Много и громко. Сегодня утром распевал в душе «Нет страны чудесней», а в данный момент приводит в идеальный порядок мою кухню.
— Шутишь?
— Да нет. Он жив и здоров.
— Ну ладно, расскажешь в другой раз. Спешу к клиентам. Отмечаем небольшую годовщину — три года фирмы «Мороженое от Слибульского». Кто бы мог подумать!
— Поздравляю. Кстати, насчет конфет. Ты, кажется, прав. Здесь что-то есть.
— Хм, — довольно пробурчал он, и мы договорились, что до пятницы еще созвонимся.
Ромарио в кухне оттирал чистящим порошком раковину.
Он снял ботинки и носки и засучил рукава рубашки. Еще день-два, и он будет ходить голым по квартире, распевать свои дурацкие песенки, чистить, мыть. Искоса взглянув на меня, он не без самодовольства заметил:
— Все-таки и от меня есть какая-то польза.
— Не сказал бы, что очень большая. Слушай, Ромарио, я не выхожу из игры, имей в виду. Если это тебя не устраивает, могу справиться и без твоей помощи.
Он сник и, держа в руке губку, сказал:
— Я только предложил свой вариант. Это в твоих же интересах. Смотри, как они тебя отделали. Что сказал врач? Ты еще легко отделался. А теперь…
Не знаю, действительно ли он не заметил, что вода из губки капает на его босые ноги, или просто делал вид, что не замечает, чтобы подчеркнуть свое разочарование. Я вообще не понимал, когда Ромарио притворяется, а когда бывает искренним.
Я вытащил из кармана брюк остатки наличности — две сотенные и несколько купюр по десять марок, положил их на кухонный стол и сказал:
— Сегодня ты поищешь гостиницу, а завтра сообщишь мне, где тебя можно застать в ближайшие дни. Извини, но иначе не получается.
Однако отделаться от него было не так-то просто. Последовали упреки, предложения, нападки, выжимания слезы и множество вариаций на тему сломанной руки, пока, в конце концов, он не сдался, осознав, что спорить со мной бесполезно. Когда немного погодя Ромарио тихо закрыл за собой дверь, подчеркивая тем самым, как жестоко я поступил, выгнав такое тихое и безропотное существо на улицу, я чуть было не прослезился. Потом принял некоторые меры предосторожности: выставил за дверь батарею пустых бутылок, сложил у кровати все имеющееся у меня оружие, достал из шкафа бронежилет и повесил его на ручку оконной дверцы. Затем перетащил телевизор в спальню, принял таблетку от боли и улегся в кровать посмотреть французский фильм. Когда пошли титры в конце фильма, я выключил телевизор и свет.