Кисмет
Шрифт:
Как объяснить ей все это? Вместо этого я просто сказал:
— Я в этом не сомневаюсь. Достаточно посмотреть на ее дочь.
— Ее дочь? — начала она, впервые улыбнувшись с момента моего появления в интернате. — Да, мы все сильные люди. — И после небольшой паузы неожиданно доверительно добавила: — Послушай, ты не пожалеешь, если освободишь мою мать. Она тебе понравится.
— Не сомневаюсь, — согласился я, заметив к собственному удивлению, что при этих словах мое сердце забилось чаще.
Через десять минут мы подъехали к моему дому, и я с
Приняв душ и постелив Лейле чистое постельное белье, я показал ей душевую, вручил чистое полотенце и ответил на вопрос, сколько программ принимает мой телевизор, чем вызвал у нее бурю восторга. Потом заказал в турецком ресторане большую порцию мяса в горшочке, салат и сыр в количестве, достаточном для рейса дальнобойщика. Пока Лейла плескалась в ванне, налил себе рюмку водки и позвонил домоуправу, то бишь торговцу овощами.
— А, господин Каянкая! — раздался из трубки приветливый голос лавочника.
Сначала я принял его тон за предвестник ночи в обществе проститутки и уже хотел попросить вести себя немного тише ввиду присутствия Лейлы, но потом смекнул, что мы впервые говорим с ним по телефону и эта форма общения, исключающая всякий зрительный контакт, по-видимому, очень веселила его. Я давно привык к тому, что лавочник постоянно искажал мое имя и постоянно ввертывал свой коронный вопрос: «Ну и когда возвращаемся на родину?» На этот раз он ограничился обычной фразой: «Чем могу служить?»
— Видите ли, мне неловко говорить об этом… — Я сделал паузу, во время которой почувствовал его прерывистое дыхание. — Как вам известно, я являюсь частным детективом, и время от времени имею дело с людьми, м-да… с которыми лучше бы не иметь никаких дел. Вы меня понимаете?
Он помолчал, потом осторожно ответил:
— Честно говоря, не очень.
Это было вполне логично.
— Тогда скажу напрямик. — Я прокашлялся. — Речь идет о сутенерах, а вернее, о целой банде сутенеров. Это очень крутые ребята, русские, мафия. Вы что-нибудь слышали о русской мафии?
— Э-хм, — он поперхнулся.
— Ну, например, — попытался я помочь, — пару лет назад в одном элитном борделе произошла резня — убили десять проституток и с дюжину сутенеров, точное число не могу назвать. Все это было дело рук русской мафии. А прошлой осенью шлепнули несколько человек, которые устроили оргию с проститутками по вызову… Во всех газетах писали об этом случае. А звоню я вам вот по какому поводу. В связи с расследованием одного дела мне пришлось встретиться с боссом одной из этих группировок. Когда я назвал ему свой адрес, чтобы получить от него кое-какую информацию, он почему-то сильно помрачнел. В этом доме, сказал
Я сделал глубокий вдох и твердым голосом продолжал:
— Мне очень жаль, я уверен, что это ошибка, но его описание в точности совпадает с вашей внешностью. — Я сделал паузу. — Алло?
Я услышал отдаленный шум, напоминающий последний вздох умирающего.
— Алло, вы меня слышите?
«Покойник» опять вздохнул и потом почти шепотом ответил:
— Этого не может быть. Поверьте, я не…
— У меня была в точности такая же реакция. Не может быть, чтобы мой сосед, владелец овощного магазина… Я хочу сказать, что мы оба знаем… Я вполне вас понимаю, в конце концов, мы все живые люди, и то, что вас время от времени посещают женщины, — это дело житейское.
— Ну… да… хм…
— Можете ничего не объяснять. Будьте уверены, я никому не скажу ни слова, насколько позволят обстоятельства.
— Спасибо, господин Каянкая, поверьте, мне крайне неприятно.
Каянкая… Подумать только, он без запинки выговорил мое имя. Я представил себе, сколько трудов стоило ему все эти годы коверкать мое имя.
— Да что вы, какие пустяки! Наверняка все скоро выяснится и окажется чистым недоразумением. Но прежде чем это произойдет, я вынужден просить вас об одной услуге. Внимательно проследите, кто ошивается вокруг нашего дома. Особенно по ночам. Насколько я знаю этих типов, они способны подложить вам бомбу в квартиру, взорвать магазин или подослать команду боевиков. С ними шутки плохи: оставишь синяк на их девчонке, будешь на всю оставшуюся жизнь прикован к инвалидной коляске.
— Но я не оставлял ни на ком ни единого синяка, — вдруг взорвался он. — Я даже… — Он в панике даже поперхнулся. — Ничего такого я себе не позволял. Вы понимаете? Все было нормально, я всегда предохранялся. А иногда мы просто болтали, без всяких глупостей.
Вон как он заговорил! Музыка на полную катушку, стоны такие, что сотрясался весь дом, а они, видите ли, просто болтали.
— Я же сказал вам, все выяснится. Только обещайте…
— Все, что угодно, господин Каянкая. Я вам так благодарен.
— Ерунда. Само собой разумеется. Только настоятельно прошу вас об одном: сразу же звоните мне в любое время дня и ночи, если заметите незнакомца в вашей лавке или у дверей дома. Но что-то подсказывает мне, что скорее всего он появится в дверях дома, чем в вашем магазине.
— А может, сразу позвонить в полицию?
— Вы не знаете нашу полицию? Пока они приедут, вас уже превратят в калеку, а эта братва будет уже в Узбекистане или еще где-нибудь у черта на рогах. Я уж не говорю о тех вопросах, которые они могут вам задать. Наша полиция ведь не отличается хорошими манерами — наорут, еще не переступив порога, начнут расспрашивать, чем вы там занимались с русскими девчонками. Представляете, в самый разгар романтического свидания…