Кит на пляже
Шрифт:
– Да ничего страшного, – заявил Бочонок. – Я говорил, на девочек не заглядываться, пока бежите, – и усмехнулся довольно злобно.
Я обработала Алексову рану. Бочонок издалека давал советы:
– Ещё немножко вокруг носа! Да, вот, вот так! Осторожно, а то спирт попадёт в глаза. Нет, нет, не надо бинтом, у него же голова не треснула. Только дезинфицируй. Да, парень, нос у тебя будет что надо. Кто ж в тебя такого влюбится? – изгалялся Бочонок.
Мальчики пошли переодеваться, оглядываясь на нас. Некоторые недобро улыбались.
– Чего смотрите? Никогда,
Алекс осторожно пошевелился. Я взяла его за руку.
– Можешь встать? – спросила я.
– Можешь встать? – спросила Петра.
Алекс кивнул мне. Ему было неловко.
– Девочки! – воскликнул Бочонок. – Он же нос разбил, а ноги-то у него в порядке.
Папа всё время говорит, что на глупости не следует обращать внимания. Я не обратила внимания на ироническое замечание Бочонка.
– Я тебе помогу. Ты только скажи, – сказала я Алексу.
– Ты только скажи, – повторила Петра.
А Барбка на этот раз не послала ни одного сообщения. Только смотрела с глупым видом, держа телефон в руке. Скорее всего, она уже давно успела всем сообщить о случившемся.
– Господин учитель! – воскликнула я, пока мы медленно двигались в сторону школы, как раненые солдаты, которых отослали с фронта. – У меня идея!
Бочонок испуганно взглянул на меня.
– Давайте организуем краткий курс первой помощи!
Бочонок сглотнул и кивнул:
– Это можно.
– Прямо на следующей неделе, – сказала я. – Я могу подготовить план. Посмотрю в книгах и в Сети. Мы можем научиться перевязывать разные раны, открытые переломы, вывихи, обрабатывать ожоги…
– Ага, ага, – перебил он, – я подумаю.
– Нам бы это очень пригодилось. И интересно будет! Весь класс перевяжем. Можно сделать целую фотоинсталляцию. И фильм снять! – У меня разыгралась фантазия. Я уже видела фотографии перевязанных одноклассников. – Может быть, можно где-нибудь достать инвалидные кресла…
– Это всё отличные задумки, Ника. Но…
– Что «но»? – грозно спросила я.
– Вспомни, что было с Днём природы.
– Ну, прокол, – призналась я. – Но мы всё равно задумались о том, как плохо во всём мире обращаются с животными!
– Я подумаю, – повторил учитель и, обогнав меня, зашагал к школе. Мне кажется, он пытался от меня убежать.
Ужас, как учителя готовы придушить любую инициативу.
В спортзале мы помогли Алексу дойти до мужской раздевалки.
– Справлюсь, – ответил он на моё предложение помочь ему переодеться.
– И я, – сказала Петра, – и я могу помочь!
Барбка только кивала. Наверное, у неё нет Алексова номера, иначе она бы ему уже давно прислала кучу сообщений.
– Ну ладно, – сказала я, – мучайся сам. – Я точно знаю, что он отказался от помощи из-за Петры и Барбки. Если бы я была одна, он бы согласился, а так – только покраснел. – Мы классной скажем, что ты не придёшь на последний урок, потому что упал и расшибся.
– Расшибся, – повторила Петра.
– Упал, – к моему великому изумлению, сказала Барбка и посмотрела на Алекса, как
Мы отправились в класс. Все, конечно, уже знали, что произошло. Даже классная – наша литераторша – знала, потому что Барбка прислала ей целое письмо по телефону.
– Алекс пойдёт домой, – сказала я ей, – он в состоянии шока, а в таком состоянии невозможно сконцентрироваться на учёбе.
– Я в принципе согласна, – ответила учительница, – но у меня есть одно замечание. Можно я его выскажу, дорогая наша Ника?
Я кивнула.
– Конечно можно, уважаемая госпожа учительница. – Если она хочет иронизировать, почему бы и мне не ответить тем же.
– Я просто думаю, – сказала она, – что это я должна была разрешить Алексу отправиться домой. А не ты.
– Уважаемая госпожа учительница, – сказала я, – Алекс получил травму, но домой он должен пойти не из-за физической, а из-за психологической травмы…
– Садись.
– Любая травма – это шок. Стресс. Можно вообще-то провести об этом целое занятие, если…
– Садись, говорю! – настойчиво повторила учительница и даже направила на меня указательный палец.
Поскольку более умный и более терпеливый должен уступить, как говорит папа, я пошла и села на своё место.
За этим последовала скука смертная. Мы разбирали домашнее чтение – «Маленького принца» Экзюпери и «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» Баха. Не композитора, а Ричарда Баха, американского писателя. Когда мне было четыре года, папа читал мне обе эти книги. «Маленького принца» по-французски, а «Чайку» по-английски. В первом классе это были мои любимые книги. А теперь мне надо делать вид, будто я обе истории слышу в первый раз.
– Отлично, Ника, – время от времени повторяла наша классная, – ты очень хорошо знаешь эти книги, но, пожалуйста, дай другим возможность немножко подумать.
Короче, последний урок был невероятно скучный. Потом мы отправились домой: я, Петра, Барбка, Милан и Матевж. Нам всем по пути. Они как-то ко мне приклеились. Мне кажется, они ко мне очень хорошо относятся. Когда осенью я пришла в их класс, меня приняли очень радушно.
В класс я пришла одна. Мама с папой в первый день хотели так или иначе меня проводить. Сначала они вообще намеревались прийти всей семьёй, но от этого я их, слава богу, отговорила. В конце концов мама осталась в машине, а папа дошёл со мной до актового зала, где я представилась классной руководительнице. Она сказала мне, где класс, и я сразу туда отправилась. А папа остался с ней поговорить. Когда я вошла в класс, они все на меня уставились. Я поздоровалась по-французски. Не знаю почему; мне показалось, что так будет прикольно. Я сказала им: «Je suis votre nouveau camarade de classe». Они ничего не поняли, только Барбка пробормотала: «Француженка». Все изумлённо на неё посмотрели. Я подумала: это потому, что она самая умная (что правда), но на самом деле они были изумлены, что она вообще что-то сказала.