Китабу о животных
Шрифт:
Испытывая страшный голод и не имея пищи получше, любой нормальный лев может порой напасть на человека, но потом он опять вернется к привычной диете. Изголодавшиеся гомо сапиенс, даже «цивилизованные», делали то же самое, особенно во время Второй мировой войны. Но периодически вспыхивающее среди львов людоедство в каком-либо регионе, где полным-полно иной добычи, — на самом деле патология, которой почти нет объяснения.
Существует распространенное мнение, что львы-людоеды, как и другие кошачьи, обладающие здравым рассудком, обретают «вкус к человечине», попробовав разлагающиеся, незахороненные тела. Такое объяснение звучит нелепо, особенно когда речь идет об индийских леопардах и тиграх. Несмотря на то, что огромное количество представителей кошачьего племени на этом субконтиненте обладает широкими возможностями пообедать трупами во времена
Разумное предположение было выдвинуто Айвеном Сандерсоном. Он рассматривал склонность к людоедству у львов как «необъяснимую заразную тягу к совершению преступления, которая возникает временами у целых львиных популяций и главным образом у молодых одиночек».
У меня есть свое объяснение этой странной тяги львов к совершению преступления. Попробуем сравнить испорченный вкус животного, проявляющийся в пристрастии к человеческому мясу и прямо-таки в фантастическом стремлении добыть именно его, со склонностью человека к наркотикам, которая впоследствии приводит его к совершению преступления. Вероятно, в человеческом мясе существует какой-то химический элемент, который отравляюще воздействует на львов и от которого они попадают в зависимость (некоторые каннибалы племен в Конго утверждают, что от человеческого мяса они «пьянеют»). Так и люди испытывают все возрастающую физиологическую потребность в героине или морфине. У определенных животных появляется необходимость в отравлении организма, и они становятся извращенцами в еде, которая не по нраву и даже вызывает отвращение у нормальных представителей их вида.
В нашем обществе от наркотиков зависит меньшая часть населения — обычно психически неуравновешенные взрослые и беспомощные юнцы из неблагополучных или неполных семей. Другие, более ответственные члены нашего общества могут порой принимать наркотики, например, во время тяжелой болезни или же просто чтобы попробовать, но при этом они обладают достаточной силой воли и разумом, чтобы отказаться от этой дурной привычки. Те, кто испытывает страшную боль во время хронической болезни и принимает наркотики в огромном количестве и долгое время, разумеется, становятся наркозависимыми, но, помимо этих несчастных, те, кто привык к наркотикам, заменяют ими эмоциональное и социальное восприятие мира.
Могут ли подобные или схожие факторы влиять на возникновение тяги к людоедству в львиных обществах?
Внезапное проявление порочных наклонностей Симбы, обитающего в естественных условиях, о чем свидетельствуют эпизоды на железной дороге, в состоянии повлиять на привычное поведение и развитие льва, в то время как безответственная охота людей на прайды львов, ведущих нормальный образ жизни, может сильно повлиять на душевное и умственное состояние членов львиной семьи — особенно после гибели львиц. Взрослые львы и, что происходит реже, львицы сперва совершают единичные преступления, а затем привыкают к своим новым испорченным вкусам. Ну, а молодые львы, в точности как и наши малолетние правонарушители, легче, чем стойкие взрослые, поддаются искушению.
Но эта моя довольно недоразвитая теория представляется несостоятельной, когда речь заходит о другом типе необычного львиного поведения, встречающегося в так называемой ненарушенной естественной среде, то есть в резерватах диких животных — главным образом в Национальном парке Крюгера, — где львы иногда предпочитают убивать и пожирать друг друга, а не человека. Возможно, в этом случае следует принимать во внимание социальные факторы, такие как, например, перенаселение в пределах искусственных границ. То есть львы предпринимают столь жестокие меры, чтобы регулировать численность прайда.
Каким бы ни было объяснение, факт — и парадокс — состоят в том, что такое высокоорганизованное животное, каким является Симба, способен выступить
Результат обычного поединка между самцами, в котором один погибает, почти не имеет значения для оплота львиного общества — дам гарема. Забеременевшая Симба Джике продолжает работать на своего постоянного или нового джентльмена до последних недель беременности, которая длится от 105 до 110 дней. Когда охотиться становится тяжело, она прекращает это делать. И ее, как и старых самок, содержит прайд, выделяя ей кусок добычи. В последние дни беременности львица покидает прайд и находит подходящую пещеру или убежище между камнями или в густых зарослях, находящихся как можно ближе к воде. В этот период она старается не покидать свое укрытие, так как во время родов на открытом пространстве на нее могут напасть гиены.
Если роды проходят удачно, спрятавшаяся львица обычно производит на свет трех-четырех малышей, хотя иногда у нее рождается только один львенок и очень редко пять-шесть. Так как львица имеет только четыре соска, слабые котята быстро погибают. Мужские и женские особи рождаются в равной пропорции, что поразительно. У людей чаще рождаются мальчики.
Львята появляются на свет длиной в фут и весом чуть больше фунта. Рождаются они с открытыми голубыми глазами, в отличие от домашних котят, которые прозревают через десять дней (хотя бывают случаи, когда львенок рождается с закрытыми глазами, которые открывает через день-два). Их шерсть покрыта атавистическими пятнами, которые могут сохраняться три-четыре года; хвосты у них короткие и без кисточек; три недели они живут без зубов; лапы у них все время разъезжаются, и они очень смешно падают то на спину, то на бок, то на живот. Ходить львята начинают на второй месяц.
Чтобы накормить своих беспомощных детенышей, Симба Джике должна давать им молоко, а чтобы оно не пропало, ей необходимо охотиться. Таким образом, матери приходится оставлять малышей в укрытии, где их могут найти и растерзать гиены — единственный естественный враг львов. Нападают гиены только на очень маленьких или совсем дряхлых (особенно смертельно раненных охотниками или имеющих старые пулевые ранения). Для последних такой конец может оказаться милосердием. Что же касается львят — и пусть это оскорбит любителей фильмов о животных, в которых никто никогда не обижает пухлого малыша, — это самый простой, хотя и несентиментальный способ контроля за балансом живого в природе. Малышей может спасти от гибели львиная «тетушка» — самка, не имеющая собственных детей, которая иногда приходит понянчить чужих малышей, пока Симба Джике охотится. Как только львята окрепнут, то есть в возрасте от четырех до шести недель, их приводят в прайд. Но «тетушка» по-прежнему продолжает о них заботиться.
Находящиеся в прайде другие львицы и львята встречают новеньких с восторгом и радостью. Вожак стаи, даже если и не является их отцом, принимает малышей сдержанно, но относится к ним ласково и терпимо. Львята могут толкать его, даже вцепляться когтями в гриву — он все сносит и лишь в крайнем случае поднимается и уходит.
Первые месяцы львята питаются одним молоком и сосут как свою, так и чужую мать. Симба Джике принимает всех, только отталкивает или осторожно откидывает львят постарше, если они мешают подойти к молочному бару малышам. Когда львятам исполняется три-четыре месяца, их постепенно отлучают от молока. Львица приносит им куски кровавого мяса, и, если они не проявляют к нему интерес, она отрыгивает часть полупереваренного мяса для подкормки. Вскоре львята начинают есть мясо в любом виде, затем привыкают к нему и в возрасте пяти месяцев прекращают питаться молоком. Тогда же они достигают размера крупных собак и начинают учиться — Симба Джике берет их с собой на охоту.
Во время первых ночных вылазок (львица никогда не станет охотиться с малышами днем) она прячет их в высокой траве или в овраге, а сама выслеживает добычу. Случается, что они удирают, но обычно остаются там, где их оставили, особенно если их сопровождает львица-«тетушка». Некоторые зоологи подозревают в поведении «тетушки» скрытые мотивы: будто бы она на самом деле мегера, которая торчит близ львят в надежде ухватить кусок и себе. Она, без сомнения, получает мясо, но, принимая во внимание тот факт, что сиделки человеческого племени зарабатывают деньги за каждый час работы, жестоко осуждать мотивы поведения сиделки львиного рода.