Китай-город

Колодный Лев Ефимович

Напротив Рабкрина, на Ильнике, 14, помещался наркомат внешней торговли. В подъезд бывшего Купеческого банка входил неизменно одетый по послед- ней моде джентльмен, Лев Борисович Красин. До революции в московских салонах дамы обожали управляющего московским отделением германской фирмы "Сименс и Гальске", будущего члена правительства Ленина. "Пламенному революционеру", инженеру-электрику по образованию, посвятил "Любовь к электричеству" Василий Аксенов. Его герой, человек без тени, большевистский Петер Шлемиль и член ЦК партии, носил клички Никитич, Винтер, Зимин, Лошадь. Его фигура ждет биографов. "Партийцы знают теперь ту большую и ответственную работу, которую нес Красин во время первой русской революции пятого года по вооружению боевиков, по руководству подготовки боевых снарядов и пр. ",- писала Крупская, жена Ленина. Что скрывается за "и пр." ни она, ни "партийцы" особенно не распространялись. Максим Горький многое знал, но в написанном им очерке "Леонид Красин" ничего не сказал, отделавшись общими словами: "исключительный человек", "один из энергичнейших практиков

партии и талантливый организатор". Больше электричества, женщин, всего на свете обожал этот "практик" тайные дела. Ему Ленин доверил "Боевую техническую группу при ЦК", секретные операции. То есть грабить банки, кассы, убивать агентов охранки, добывать оружие, изготавливать взрывчатку "и пр.". Виселицы Никитич после 1905 года избежал чудом. По современным понятиям Красин - стопроцентный террорист, я бы сказал, гений террора, вроде сидящего пожизненно за решеткой "Ильича". Леонид Борисович не первый и не последний, кто из криминального состояния перешел в должность министра. Ее он исполнял по совместительству с обязанностями посла в Англии, где умер в 1926 году. Красина похоронили с почестями вблизи Ильинки на Красной площади.

Помимо наркоматов всевозможные тресты, синдикаты, кооперативы оккупировали в Китай-городе линии Теплых рядов, Старого Гостиного двора. В бывших лавках засели "Сыркож", "Сукно-пряжа", "Искусственная овчинка". Подворья и торговые дома кишели чиновниками. На фасадах запестрели вывески "Госспичсиндиката", "Махорсиндиката", "Мосдрева". Лишь малая часть торговых помещений вернулась в первобытное состояние в годы "новой экономической политики". Тогда Ильинка несколько ожила. Двери Верхних торговых рядов открылись под вывеской Государственного универсального магазина - ГУМа. Вместо сотен частных магазинов появился один, самый большой в России. Во главе его Ленин поставил "красного директора" Алексея Белова. Вождю пришлось убеждать испытанного партийца взяться за трудное дело: "В Универсальном магазине вы должны остаться и развернуться образцово". Значит, судя по этой записке, товарищ упирался, главе правительства пришлось лично его уговаривать заняться куплей-продажей. Коммунисты тогда считали торговлю унизительным занятием. "Красный директор" Белов получил полную свободу и поддержку- кредит, оборотный капитал в золотых рублях, беспроцентную ссуду, товары и право торговать оптом и в розницу, заниматься любой коммерцией. Этим правом воспользовался сполна: открыл филиалы ГУМа в разных городах, завел типографию, занялся лесозаготовками, прибрал к рукам текстильную фабрику, совхоз. И не жалел денег на рекламу, заказывал ее Владимиру Маяковскому.

Все, что требует желудок, тело или ум,

Все человеку предоставляет ГУМ.

Вот другой подобный перл:

Нет места сомненью и думе

Все для женщин только в ГУМе.

Маяковский сочинил двенадцать таких призывов. Он рекламировал часы фирмы Мозер, английский трубочный табак, голландское масло, ковры, теплые и дачные вещи, электролампы и другие изделия. По рифмованным строчкам 1923 года ясно, что спустя шесть лет после революции в Москву ненадолго вернулось товарное изобилие.

А по заказу Народного комиссариата финансов Маяковский писал в стихах чуть ли не поэмы о денежной реформе, "твердых" и серебряных рублях, выпущенных взамен советских дензнаков, "лимонов" с семизначными цифрами.

Нынче светлая пора

Под серпом и молотом:

Дожили до серебра,

Доживем до золота.

Засияло серебро

Даже больно глазу!

Хочешь - ставишь на ребро,

Хочешь - пробуй на зуб.

Такая возможность не всем "пламенным революционерам" пришлась по нутру. "Во время "военного коммунизма" жилось тяжко, мучил холод, мучил голод, даже мороженый картофель считался редким экзотическим продуктом. Но самый остов, самый костяк существовавшего в 1918-1920 годах строя был прекрасным, был действительно коммунистическим", - утверждал один забытый историей неистовый ревнитель светлого будущего. Таким, как он, казалось, в нэповской Москве дурно пахнет. Улетучившиеся запахи вернулись на Ильинку после денежной реформы. Ее блистательно провел Григорий Сокольников в кабинете бывшего Петербургского международного банка. Наркомом, то есть министром финансов, его назначили осенью 1922 года, когда началась экономическая перестройка, поражающая поныне воображение. Как при царе, Россия вернулась к золотому стандарту, мономенталлизму, когда золото или серебро выступают всеобщим эквивалентом и основой денежного обращения. Граждане СССР держали тогда в руках серебряные рубли и золотой червонец "Сеятель". На нем отчеканили в образе богатыря крестьянина, рассыпающего в землю зерна. (Золотого "Сеятеля" 1923 года мне показали в Настасьинском переулке, хранилище Госбанка, где собрана коллекция золотых и серебряных монет, чеканенных в разных странах.)

Где-то у здания министерства финансов России надо бы как-то увековечить память о человеке, чье значение стало ясно с большого расстояния. Сын врача, Григорий Бриллиант вошел в историю под фамилией Сокольникова. Псевдоним взял в честь московских Сокольников. Там, в районном комитете, занимался партийной работой, там первый раз попал в камеру Сокольнической части. С "вечного поселения" на Ангаре сбежал в Париж, где не только встречался с Лениным, но и закончил юридический факультет Сорбонны и "курс доктората экономических наук". Когда большевики взяли власть, рьяно национализировал банки, воевал, командовал армией. И он же после разрухи воссоздал министерство финансов на Ильинке, 9. При нем возродилась система банков, страхование и кредит,

бездефицитный бюджет, твердая валюта. Видавший Сокольникова на заседаниях Политбюро помощник Сталина Борис Бажанов поражался мужеством наркома, противостоявшего большинству угрозой отставки: "Вы мне срываете денежную реформу. Если вы примете это решение, освободите меня от обязанностей наркома финансов". Его освободили от должности в 1926 году, когда "генеральная линия партии" выпрямилась в сторону крутого социализма, где золотому рублю не нашлось места. Вождь не расстрелял Сокольникова, как прочих оппозиционеров. На 51-м году жизни бывшего члена ЦК и наркома, выпускника Сорбонны уголовники зверски убили в камере тюрьмы.

Сколько было в Китай-городе наркоматов? Шесть на одной улице - нам известны. Кроме них появились наркоматы - социального обеспечения, торговли, внутренних дел, труда, высший совет физической культуры, центральное статистическое управление. Номенклатура тянулась сюда, откуда рукой подать до Кремля. Но всем пришлось искать другое место в Москве.

Захват Ильинки правящей партией происходил постепенно, по мере надобности. В середине двадцатых годов в ячейке ЦК насчитывалось полторы тысячи членов, не считая беспартийных курьеров, водителей, уборщиц, буфетчиц. Первым пал под напором штаба партии шестиэтажный дом на Старой площади, 4. Он считался 17-м Домом Советов. В нем первоначально помещались и ЦК ВКП(б), и ЦК ВЛКСМ, штаб комсомола. В справочнике 1925 года бывшее владение братьев Арманд на Старой площади, 6, значится за наркоматами труда СССР и РСФСР. Эти наркоматы переехали с насиженного места, когда через несколько лет сюда перебрался аппарат МК и МГК партии.

Крупнейшую в СССР Московскую партийную организацию Сталин вручил "товарищу и другу" Лазарю Кагановичу. Слова, приведенные в кавычках, я видел написанными вождем на книжке "Об оппозиции", которую недавно держал в руках. Автор подарил ее секретарю Центрального Комитета, игравшему вторую роль в партии. Подобно ЦК, начинавшему с гостиницы, Московский комитет не сразу занял Старую площадь. После Февральской революции московские партийцы заселили гостиницу "Дрезден", одну из лучших в городе. Она была на Тверской, напротив дворца генерал-губернатора, который захватил Московский Совет. Такое соседство было удобно и для секретарей МК, и для "отцов города" - большевиков. Из "Дрездена" МК вскоре перебрался в Леонтьевский переулок, 18, бывший особняк графини Уваровой. (В нем теперь посольство Украины.) До мятежа левых эсеров здание занимали ЦК и МК партии социалистов-революционеров. Загнанные в подполье боевики во главе с членом ЦК объявленной вне закона партии Черепановым бросили в особняк бомбу. От взрыва рухнула задняя стена, погибли люди. После той трагедии МК перебрался на Большую Дмитровку, 15а. До революции этот адрес хорошо знали артисты, художники и литераторы. В старинном доме, модернизированном Федором Шехтелем, процветал Литературно-художественный кружок, где совмещали приятное с полезным. То был богатый клуб с рестораном, выставочным и концертным залами, комнатами отдыха, карточной игрой, бильярдом.

МК партии территориально тяготел к Моссовету до тех пор, пока первым секретарем не стал Каганович. Для него соседство с "красным домом" на Тверской было менее важно, чем близость к Сталину. С тех пор кабинеты первых лиц ЦК и МК помещались в соседних домах на Старой площади, 4 и 6. При Кагановиче Московский комитет разделился на два аппарата, МК и МГК. Оба возглавлял, оставаясь секретарем ЦК, "железный Лазарь", поражавший современников вулканической энергией. "Это действительно буря", - сказал о нем перед смертью Хрущев. Каганович казался ему лесорубом. "Если Центральный Комитет давал ему в руки топор, он крушил направо и налево. К сожалению, вместе с гнилыми деревьями он часто рубил и здоровые. Но щепки летели во всю, этого у него не отнять". Подражая другу, Хрущев точно также рубил топором.

Первый секретарь МК и МГК начал приближать к Старой площади мало кому известного слушателя Промышленной академии Хрущева. К "Миките" Каганович питал, по его словам, "нежные дружеские чувства". Что их сближало? Возраст, пролетарское происхождение, начальное образование, неистовость в работе, способность к самообразованию. Никита, закончив два класса, до 15 лет пас скот, потом слесарил. Лазарь в 14 лет сел за верстак тачать сапоги. Оба в молодости отличились в подполье, оба работали на Украине, где генеральный секретарь Каганович двинул провинциальную партийную пешку вперед: из Юзовки в Харьков, из Харькова - в Киев. В Москве он же быстро пошел ею на шахматной политической доске по вертикали: партком - райком - горком. Таким вот образом местом службы второго секретаря МГК Никиты Сергеевича Хрущева стала Старая площадь, 6.

С КИТАЙ-ГОРОДА НА МАРС

На Никольской при советской власти не построили ни одного нового дома. На Ильинке - таких два, оба - в стиле конструктивизма, оба появились в двадцатые годы. Первый проектировал известный до революции мастер Владимир Маят. Мрачного цвета здание вошло в комплекс наркомата финансов. При большевиках архитектору удалось мало что сделать, но до 1917 года ему поручали заказы братья Рябушинские. Для Второвых он создал роскошный особняк на Спасопесковской площадке. Это теперь "Спасо-хауз", резиденция посла США. Преуспевавший в царской России инженер Артур Лолейт, пионер железобетонных конструкций, в 1926 году выполнил из них здание Московского Совета народного хозяйства. Но долго занимать просторный дом под номером 13 заказчику не пришлось. Вместо совнархозов коммунисты придумали управлять экономикой отраслевыми наркоматами. Они вытеснили из Китай-города все появившиеся здесь синдикаты и акционерные общества. Но и сами обитали здесь недолго.