Китайская кукла
Шрифт:
– А это мы сейчас посмотрим, кто откуда рухнул! – рявкнул отставник, заламывая ему руки и в то же время ловко обшаривая карманы. – А это что такое? – и он радостно продемонстрировал тюбик, который был в кармане джинсов.
– Да на фига мне это твое барахло! Лучше отпусти меня по-хорошему, а то…
– А то что? Ты у меня, паразит, уже несколько месяцев воруешь! Но теперь все, теперь я с тобой разделаюсь! Теперь я тебе покажу, где зимуют раки и другие… эти… морепродукты!
Надежда Николаевна, которая задержалась у выхода из магазина, удовлетворенно улыбнулась и вышла на улицу.
Надежда подошла к переходу, дождалась зеленого света и уже ступила на тротуар, как вдруг рядом с ней остановилась неприметная машина. Дверца ее открылась, оттуда выглянул человек совершенно не запоминающейся наружности и тусклым невыразительным голосом проговорил:
– Садитесь в машину!
– Никуда я не сяду! – вскрикнула Надежда и испуганным зайцем шарахнулась в сторону…
Но неприметный мужчина каким-то удивительным образом оказался рядом с ней, крепко сжал ее за локоть и подтолкнул к машине.
– Пом… – завела было Надежда, но мужчина что-то сделал с ее локтем, отчего он взорвался болью, так что Надежда даже удивилась – чему там болеть-то, там же кость…
– Не надо кричать, – тихо сказал неприметный мужчина Надежде на ухо, – это вам не поможет.
Пока Надежда приходила в себя, он впихнул ее в машину, сам сел рядом, и машина тут же тронулась с места.
Надежда дернула ручку дверцы, попытавшись открыть ее, но дверца оказалась заблокирована. Тогда Надежда повернулась к водителю и принялась колотить его. Но только отбила себе кулаки – плечо неприметного мужчины, казалось, было отлито из железа, а по лицу ей никак не удавалось попасть. К тому же локоть потерял чувствительность, и рука плохо слушалась. Мужчина равнодушно взглянул на Надежду и проговорил:
– Пристегнитесь!
– И не подумаю! – рассердилась Надежда.
– Ну, как хотите… – И он резко повернул руль, сворачивая из второго ряда.
Надежду швырнуло в сторону, она ушиблась и решила, что лучше все же пристегнуться.
– Давно бы так! – фыркнул водитель. – Кстати, хорошо вы проучили моего человека. Надеюсь, хоть это послужит ему уроком.
– Ну уж и сотрудников вы себе подбираете, – ехидно заговорила Надежда. – Ну совершенно парень мышей не ловит!
И тут же прикусила язык – вовсе незачем выбалтывать этому типу, что она вычислила его парня уже давно. Сначала нужно узнать, что ему от нее надо.
– Вы правы, – сказал неприметный водитель. – Совсем молодежь работать не умеет!
После этого он замолчал, и следующие несколько минут они ехали в тишине, наконец Надежда не выдержала и проговорила:
– Кто вы такой? Что вам от меня нужно? Зачем вы перевернули вверх дном мою квартиру?
– Квартиру? – переспросил водитель, впервые с интересом взглянув на Надежду. – Квартиру – это не мы.
– Да, как же! – недоверчиво произнесла Надежда. – Так я вам и поверила!
– Верить мне или не верить – ваше дело, – водитель пожал плечами
– Так куда же вы меня везете?
– Скоро узнаете! – И он взглянул на Надежду странным взглядом – одновременно пристальным и равнодушно-отсутствующим, и у Надежды отчего-то отпало желание задавать вопросы.
Она замолчала и уставилась перед собой. Причем – странное дело! – казалось бы, она смотрела в окно, но ничего не видела, не узнавала улиц и проспектов, по которым проезжала машина, и поэтому не смогла запомнить дорогу.
Скоро машина въехала в самый заурядный двор и остановилась перед подъездом.
– Выходите! – все тем же тусклым голосом проговорил водитель.
«И не подумаю!» – хотела сказать ему Надежда, но отчего-то эти слова застряли у нее в глотке, и она молча выбралась из машины и послушно поднялась на крыльцо. Этому способствовало и то, что неприметный водитель придерживал ее за левый локоть. А тот, правый, не то чтобы болел, но рука стала какая-то вялая и плохо Надежду слушалась. Так что если он и с этим локтем такое проделает – как бы вообще без рук не остаться. А такое только Венере Милосской идет…
Дверь была самая неприметная, выкрашенная темно-серой краской. Возле нее висела табличка со странной надписью: «Прием с 10.00 до 18.00». И больше ничего – не было даже названия учреждения, которое этот самый прием осуществляет.
На самой двери было что-то вроде кодового замка. Приложив к нему большой палец, молчаливый спутник открыл дверь и подтолкнул Надежду вперед.
Она оказалась в длинном коридоре, напоминающем коридор жилконторы семидесятых годов прошлого века, – лампы так называемого дневного света под потолком, иные из которых уныло гудели, стены депрессивного тускло-бежевого цвета, неудобные стулья вдоль этих стен, многочисленные закрытые двери. На стульях сидели озабоченные люди, судя по всему, дожидающиеся приема. Двери время от времени открывались, кого-то выпуская и впуская. У тех, кто входил, лица были озабоченные, у тех, кто выходил, – озадаченные.
Спутник Надежды толкнул одну из этих дверей, и они оказались в просторной комнате, где за старомодным письменным столом сидела женщина лет сорока с плохо прокрашенными светлыми волосами. Она печатала какой-то документ, причем печатала его не на компьютере, а на допотопной пишущей машинке. Кроме этой машинки, на столе стояли два массивных телефона из черной пластмассы. На стене, над головой машинистки, висели три небольших плаката: «Будьте бдительны, телефон не обеспечивает секретность переговоров», «Болтун – находка для врага» и «Свободное время – это не время, свободное от общества».
Надежда Николаевна почувствовала, будто перенеслась лет на тридцать в прошлое.
Машинистка (или кто она была) прекратила печатать, подняла голову и проговорила:
– По области дожди, местами умеренные.
Спутник Надежды кивнул, как будто услышал что-то очень важное, и ответил:
– Возможны заморозки на почве.
Машинистка сняла трубку с левого телефона и, не набирая номер, проговорила:
– Птенец выпал из гнезда.
Выслушав ответ, она показала спутнику Надежды Николаевны одну из двух дверей в глубине комнаты: