Китайская кукла

Александрова Наталья Николаевна

Чибиков же его потом и выхаживал, отпаивал алтайскими травами. Про то, что парень делал ночью у него в доме, даже не спросил.

Николай расстроился от своей неудачи, но руки не сложил. Наоборот, решил воспользоваться тем, что по причине лечения Чибиков поселил его в своем доме, и, как только смог ходить, опять же глубокой ночью, пробрался в горницу.

Кукла стояла на прежнем месте. Николай потянулся к ней, но тут…

– Тут со мной случилось нечто необъяснимое, – проговорил Николай Иванович. – Кукла словно бы ожила, она ткнула меня своим зонтиком в щеку. Я еще не вполне поправился, от неожиданности и от боли шарахнулся назад,

оступился и снова упал, потеряв сознание. Пришел в себя далеко, в Барнауле, в зале ожидания вокзала, рядом с многодетной цыганской семьей. Ко мне с подозрением приглядывался полицейский, потом он отвел меня в служебную комнату для выяснения личности. Там меня продержали чуть не сутки, пока из центра не пришло подтверждение. Короче, операцию я провалил и после этого целый год проторчал в Эвенкии, перебирая бумажки… Потом, на мое счастье, в организации сменилось начальство, прошли большие кадровые перестановки, и меня вернули в центр.

– Наверняка Чибиков вас чем-то опоил, – проговорил Евгений, поскольку Николай Иванович надолго замолчал.

– Наверняка, – согласился с ним шеф. – Мы с тобой знаем много подходящих веществ, от которых не то что куклы – памятники оживают. Но вот как я попал из дальнего села в Барнаул?

На этот вопрос у Евгения не было ответа, и он промолчал.

А Николай Иванович закончил:

– Вот все, что я тебе могу рассказать про операцию «Китайская кукла». Помогло это тебе?

– Пока даже не знаю… – неуверенно ответил Евгений. – А вот вы сказали, что вам перед тем, как послать на Алтай, показали такую же куклу. Вы имели в виду фотографию? Рисунок?

– Нет, мне показали настоящую куклу. Очень похожую на ту, которую я видел у Чибикова. Не один в один, но похожую, как бывают похожи родные сестры.

– Значит, эта кукла была в нашем хранилище?

– Да, и до сих пор там. Даже не одна, а две. Я потом, когда вырос по службе, поинтересовался – ведь как-никак, этой кукле я обязан самым большим провалом в своей карьере. Кстати, когда я вернулся из Эвенкии, операция «Китайская кукла» была уже закрыта, никто о ней и не вспоминал. Дело понятное – начальство сменилось, перед нами поставили другие задачи. Ну, и мне, сам понимаешь, вспоминать про нее было тоже не с руки. Так что до сегодняшнего дня я про эту самую куклу и думать забыл. Хотя, конечно, интерес к этому делу оставался. А тут ты приходишь и говоришь…

– Меня к этому подтолкнул сам ход событий. Дело Куркиной и все остальное…

Николай Иванович ничего не ответил. Он ждал, когда его подчиненный сделает следующий ход.

– Вот что… – проговорил Евгений после непродолжительной паузы. – Мне бы взглянуть на тех кукол, которые находятся в нашем хранилище.

– Зачем?

– Думаю, что это поможет мне разобраться в деле Куркиной. Поможет продвинуться.

Евгений не стал докладывать шефу о том, что вертится в деле одна подозрительная женщина, Лебедева. Он давно служил в организации и знал правило – чем больше знает начальство, тем больше нареканий получают подчиненные. И вообще, свои источники каждый сотрудник держит при себе. Евгений, конечно, Лебедевой этой не слишком верит, однако получается, что куклы играют в этом деле главную роль. Так что нужно ему посмотреть хоть на одну.

– Ладно, – Николай Иванович выдвинул ящик своего стола. – Попробуй. Ты знаешь, у нас не очень одобряют посещения Специального хранилища, но в деле с китайскими куклами очень много непонятного.

Может быть, ты в этом разберешься – спустя столько лет…

Он достал из ящика бланк с замысловатой фиолетовой печатью.

– Один пойдешь?

– С одним сотрудником. Точнее, сотрудницей.

– Ну, хорошо, фамилию сам впишешь. – Николай Иванович расписался на бланке и протянул Евгению: – На, дерзай!

Надежда Николаевна нажала на кнопку. За дверью раскатилась трель звонка.

Дверь почти сразу открылась, на пороге стоял профессор Чибиков.

– Рад вас видеть, – проговорил он и отступил в сторону. – Хочу вас познакомить со своим другом…

Тут из полутемного коридора вышло огромное косматое существо. Это был большущий черный пес с рыжими подпалинами. Огромная голова, огромная пасть с внушительными клыками, густая шерсть, умные блестящие глаза – пес был грозный, но очень красивый. Надежда чуть заметно попятилась, но постаралась не показать своего испуга.

– Это Ченрезиг, – представил его профессор. – Тибетский мастиф.

– Какое необычное имя!

– Ченрезиг – это тибетское слово, оно обозначает вечную душу, которая переходит из одного смертного тела в другое, от одного человека к другому в своем пути к совершенству.

Пес подошел к Надежде, обнюхал ее, особенно задержавшись на сумке, затем отступил и лег на коврике.

У Надежды возникло впечатление, что она только что сдавала какой-то экзамен. И вроде бы успешно его выдержала.

Профессор тут же подтвердил ее догадку:

– Я знакомлю Ченрезига со всеми, кто приходит в мою квартиру. Он очень хорошо разбирается в людях и сразу может определить, нет ли у гостя дурных намерений. Вы прошли его проверку…

С этими словами профессор прошел в комнату, пригласив Надежду следовать за собой.

Гостиная профессора была оформлена в восточном стиле – то ли китайском, то ли японском. На стенах висели гравюры на шелке и рисовой бумаге, изображающие птиц, бабочек и цветы, немногочисленная мебель была низкая, из лакированного черного дерева, с изящной инкрустацией. Тут и там стояли лаковые шкатулки и нефритовые статуэтки.

– Присаживайтесь, – профессор показал Надежде низкое черное кресло. Надежда опустилась в него. Сидеть в этом кресле было неудобно.

Дверь чуть заметно приоткрылась, пес профессора вошел в комнату и лег рядом с хозяином.

– Он любит находиться рядом со мной, – проговорил профессор ласково. – Замечательный друг и прекрасный сторож! Вообще, тибетский мастиф – это самая древняя из известных пород, о нем писали еще Аристотель и Марко Поло. В Тибете эти собаки жили в монастырях. В Европу первого тибетца привезли в девятнадцатом веке в подарок королеве Виктории. Впрочем, вы приехали ко мне не для того, чтобы выслушивать лекции о собаках. Сейчас мы с вами выпьем чаю, а потом перейдем к делу…

Профессор ненадолго вышел из комнаты (Ченрезиг не последовал за ним, только проводил хозяина взглядом) и вскоре вернулся с черным лаковым подносом, на котором стояли две чашки тонкого полупрозрачного фарфора и такой же чайник.

Он поставил поднос на низенький стол, разлил чай и пригубил напиток. На лице его проступило выражение блаженства.

– Это настоящий улунг! – проговорил профессор, поставив чашку на стол. – Мне привозят его из провинции Гуанчжоу…

– Это в Японии? – уточнила Надежда, и по выражению лица профессора поняла, что ляпнула ерунду.