Китайская власть

Вавилов Николай Николаевич

Китайская власть - (без изменений) К вопросу о теории китайских элит

(без изменений) К вопросу о теории китайских элит

??????

????

????

Говорят о действии великой силы в Поднебесной:

разделенную долго — она обязательно соединит ее,

единую долго — обязательно разделит.

Роман «Троецарствие»

Теорию китайских элит, нуждающуюся в масштабной разработке и доработке, можно описать через три аксиомы, которые определяют внутреннюю и, как следствие, внешнюю политику Китая:

Китайское пространство на идейно-психологическом уровне противопоставляет себя всему остальному миру — как центр периферии.

Внутри китайское пространство состоит из противопоставленных друг другу конкурирующих региональных элитных групп, имеющих семейно-клановую структуру.

Региональные

группы объединяются в макрорегионы, которые также соперничают между собой и вступают в союзы, и тем самым вырабатывается общая политика китайского пространства в отношении «мировой периферии» Китай — как принципиально отличная от остального мира общность

В собственных глазах и объективно Китай безоговорочно представляет собой самую крупную не только принципиально отличную от западной этнолингвистическую общность, но и претендующую на статус единственного центра мира. Это выражается через самоназвание конгломерата китайских этносов Китая — «Центральное государство», которое до сих пор содержится в официальном и общеупотребительном названии Китая — ??. Очевидная для китайцев аксиома собственной уникальности тем не менее практически не принималась в расчет творцами глобализации, как советского, так и западного толка, тогда как для самих китайцев глобализация безоговорочно может быть только одного, китайского толка — с центром в Китае и для народов Китая. При этом не важно, какие промежуточные этапы она пройдет — советский или американский. Это же касается и христианского проекта, в котором Китай принимает самое активное участие. Уже к 2035 г. Китай станет страной с самым большим христианским населением на планете, и вряд ли это приведет к тому, что Папа получит новую колонию Ватикана, скорее Ватикан начнет играть роль покорного проводника воли «христианского большинства» «Центрального государства», в странах Ибероамерики, Африки, Индии и других — воли пасторов из Центрального комитета Компартии.

В основе этой базовой для внутренней и внешней политики Китая аксиомы «Центрального государства» лежит вовсе не «длительная изоляция, вызванная положением Китая, окруженного неразвитыми племенами», как принято считать в широких востоковедных кругах. В основе уникального самоощущения «жителей центрального государства» лежит принципиальное и непреодолимое отличие конгломерата китайских этносов на уровне сознания, выраженное в лингвистических особенностях языков сино-тибетской языковой семьи, которая радикальным образом отличает Китай от тюркской, семитской, индо-европейской и тунгусо-маньчжурской лингвистических общностей. Понимание такого отличия доступно всем, кто пытался изучать китайский язык — язык изолированного строя, тональный язык, использующий иную знаковую систему — иероглифическое письмо, коротко говоря, язык, требующий абсолютно чужеродного, обратного от западного строя сознания для его употребления. Такое отличие, сравнимое лишь с отличием мужчины и женщины, принадлежащих при этом к одному человеческому виду, тем не менее недоступно для сторонних наблюдателей, не вовлеченных во взаимодействие с китайской спецификой. Различия с иными этническими общностями, выраженные и в языке, и иных сферах жизни китайского общества, достигают того критического объема, при котором единственной формой существования с иными общностями остается взаимное исключение. Это отличие, повторимся, известно всем изучающим китайский язык и, как правило, не учитывается ключевыми лицами, принимающими решения в западном мире.

Проще говоря, Китай никогда и ни при каких условиях не считал себя частью какой-либо цивилизации и уже на протяжении более чем три тысячи лет в своем самоназвании манифестирует идею первородного превосходства над окружающим миром, противопоставляя свою замкнутую, обращенную внутрь (?) систему иному внешнему (?) чужеродному и враждебному миру.

Интересно, что ранее используемое только для внутренней риторики название «Центральное государство» («Срединное государство») впервые было употреблено в качестве официального наименования китайского государства в тексте российско-китайского Нерчинского договора (28.08.1689) — первого подобного международного договора в китайской дипломатической практике. Таким образом, инородная для китайских этносов маньчжурская династия Цин (1644–1911), официально именуемая Государство Великой Цин (???), впервые придала древнему цивилизационному термину внешнеполитическое значение, объективизировав цивилизационное и политическое противопоставление китайцев иным общностям, и прежде всего Русскому государству. Сочетание «Срединное государство» появилось в тексте договора на маньчжурском, русском и латинском языках и, несомненно, является предметом идеологического творчества инородной для китайских этносов маньчжурской кочевой династии Айсингьёро и ордена иезуитов, игравшего роль военно-политического мозгового центра, а также центра глобального

согласования для династии Цин в ходе оккупации территории китайского государства династии Мин и завершившего при маньчжурах инфильтрацию в тело китайского государства. Можно уверенно утверждать, что идеологический мем «Центрального государства» стал плодом завершившегося первого этапа складывания глобальной мировой экономической системы и нетолерантным ответом китайской цивилизации на чужеродную индоарийскую глобализацию.

До 1689 г. официальные названия Китая в международной практике были идентичны названию правящего дома — династиям Цинь (?), Хань (?), Тан (?), однако термин «Государство Хань» (??)[4] получил наибольшее распространение и использование. Термин «Центральное государство» так или иначе использовался в официальных документах и исторических хрониках ряда китайских династий, однако крайне редко применялся во внешнеполитической риторике, так как долгое время отождествлялся с понятием «Центральной равнины» (??), местом формирования сердца китайского государства — средним течением реки Хуанхэ, которое было окружено менее развитыми китайскими этносами, проживающими в горных местностях. Неслучайно трансформация термина и его появление в геополитике совпали с завершением эпохи Великих географических открытий — ответом «Центрального государства» на стремительное расширение влияния Запада, и прежде всего России, чей «Белый царь» (термин, использованный в Нерчинском договоре для Петра I) «удостоился» заключения первого для Китая международного договора, составленного в соответствии с международной юридической практикой.

Надо подчеркнуть, что коренным отличием сино-тибетской общности от конгломерата индоарийских государств является существование Китая в форме единого государственного образования, которое стремится завершить процесс включения оставшихся «синтетических» территорий в свой состав — Мьянмы, Тайваня, Сингапура, общин зарубежных китайцев, самые многочисленные и влиятельные из которых находятся в Малайзии и США.

Второй важной особенностью существования «Центрального государства» является процесс перманентной войны на взаимное уничтожение с окружающими некитайскими общностями, которая до завоевания маньчжурами велась в основном с окружающими кочевыми племенами. В период войны с Японией — отличной от Китая, как и окружающие его тюркоязычные и иные племена, — физический и культурный геноцид китайского населения продолжился, но уже под японским флагом. Интересно, что общий упадок и дальнейшее расчленение Китая, который при династии Цин производил до трети мирового ВВП (период начала XVIII в.), напрямую связаны с установлением глобального доминирования Великобритании и Опиумными войнами, поставившими империю Цин на колени. Современный лозунг Компартии Китая — «Великое возрождение китайской нации» — связан в том числе и с преодолением описанного выше исторического процесса.

Такое противостояние является физической формой выражения процесса взаимного исключения цивилизаций. Не испытывая желания углубляться в детали цивилизационной истории Китая, можно лишь отметить наличие научных работ, фиксирующих поразительное сходство культуры древней Мезоамерики и американских индейцев с ключевыми аспектами культуры Китая, а также наличие работ китайских исследователей о китайских первооткрывателях Америки, чтобы понять масштаб китайской воли к цивилизационному доминированию, которое простирается как минимум на Тихоокеанское кольцо.

Таким образом, совокупность китайских этносов безоговорочно противопоставляет себя всему остальному миру как центр — периферии. Следствием этой первой базовой аксиомы является процесс взаимоисключения, которым сопровождается процесс отношений с иными крупными общностями. Взаимоисключение может носить характер самоизоляции или агрессивного инкорпорирования иных общностей в тело «Центрального государства» с последующей потерей их идентичности.

Процесс инкорпорирования инородных общностей, однако, не настолько однозначен и имеет зачастую обратный эффект. Яркими примерами подобной негативной практики являются маньчжуры и японцы, внешне принявшие культурный код «Центрального государства» и систему китайских знаний, однако выступившие в дальнейшем в качестве разрушающей силы. Подобные примеры служат аргументами изоляционистов во внутрикитайской политической дискуссии, при этом пример маньчжурской династии служит камнем преткновения, так как не имеет однозначной негативной трактовки.

Сегодня в рамках объявленной глобализации с китайской спецификой «Центральное государство» выбрало второй путь. Однако противостояние это государство ведет не с отдельными частями индоарийской общности, а воспринимая эту общность целиком, умело разыгрывая противоречия, существующие внутри.

Наличие крупных внешнеполитических общностей, противостоящих Китаю, активизирует центростремительные тенденции в китайской элите, однако внутри самой элиты существуют и иные — центробежные силы. Китай — конгломерат соперничающих региональных объединений