Кизиловый мост
Шрифт:
– Она волшебница, - с улыбкой взглянувї наї меня, сказал Гариб.
– Все знает.
– К сожалению, не все, Гариб, - грустно сказала я.
– Мне кажется, я не знаю самого важного...
Лицо у Гариба вдруг стало строгое, брови нахмурились. Я встала и начала прощаться.
– Ну что это вы вдруг заспешили?
– благодушно спросил Григорий Иванович. Мы ведь здесь скучаем.
– Меня на десять минут пустили, а я уже полчаса сижу. Поправляйтесь.
Я кивнула Гарибу и вышла из палаты.
У Сатаник Айрапетовны меня ждало письмо от Адиля. Вернее,
Сегодня тринадцатое. Адиль, вероятно, уже дома. Я села в газик и поехала на улицу Хагани. Поставив машину во дворе, стала подниматься к себе на четвертый этаж. Раньше я даже с тяжелыми сумками легко взбегала по лестнице сейчас поднималась медленно, останавливалась на площадках, словно у меня была одышка, как у Сатаник Айрапетовны.
По дороге мне встретилась знакомая с пятого этажа, разговорчивая пожилая дама. Я так долго и любезно расспрашивала о здоровье всех ее родственников, что та, наверное, была потрясена: что случилось с дерзкой девчонкой, которая обычно пробегала мимо нее, едва поздоровавшись? Дама выговорилась и ушла. Наконец моя квартира. Я нажала кнопку звонка. Послышались неторопливые шаги мужа. Дверь открылась. Какое странное у Адиля лицо - совсем чужое!
– Здравствуй, Адиль! Ты давно здесь?
– Утром приехал. Я же писал тебе.
– Да, писал...
С непонятным чувством оглядела я нашу нарядную столовую. Как все запылилось...
Адиль молча наблюдал за мной. Мне показалось, что он очень взволнован, хотя, как всегда, не подает виду, выдержан и корректен.
Я подошла к туалетному столику, взяла расческу, провела по волосам. Потом подняла штору и села на подоконник.
За окном все то же: газон, напротив новый многоэтажный дом. Сколько часов провела я перед этим окном, поджидая Адиля!
– Сария!
Я обернулась.
Адиль подошел ко мне, схватил за руку.
– Что ты со мной делаешь, Сария?! Зачем ты поехала в Баку?
– Я не могла не поехать, Адиль, - Гарибу отрезали бы ногу!
– Будь прокляты и его нога, и он сам!
– Адиль резко повернулся и отошел от меня.
– Почему именно тебе понадобилось везти? Разве это не мог сделать кто-нибудь из его товарищей?
– Я тоже его товарищ.
– Ты прежде всего моя жена! И ты должна была спросить у меня разрешения!
– Тебя не было в управлении.
– Не могла подождать?
– Не могла. У него начиналась гангрена. Я думала...
– Думала!
– Адиль отпихнул ногой стул и стал нервно ходить по комнате. Ты очень мало думаешь, Сария! Для тебя не существует ни общепринятых норм, ни правил поведения! Ты не имеешь понятия об обязанностях жены!..
– Ты прав. Тебе нужна совсем не такая жена. Одну, очень долгую минуту мы молчали.
– Ах, вот что ты задумала! Дрянь!
Хрустальная ваза, пролетев около моего уха, ударилась о стену и разбилась. Я взглянула на осколки, встала...
– Напрасно ты это, Адиль...
Я пошла в спальню и начала собирать свои вещи. Доставать большой чемодан не стала - ведь я возьму только
Я уложила вещи, закрыла чемодан. Адиль сидел на диване, обхватив голову руками...
Ладно, это платье снимать не буду, хотя мне его и купил муж. Пусть останется.
– Прощай, Адиль.
Он поднял голову, увидел чемодан, быстро взглянул мне в лицо. В глазах у него не было уже ярости, только испуг. Но он быстро овладел собой.
– Поставь чемодан, Сария. Нам надо поговорить.
– Не надо больше говорить, Адиль. Мне нечего сказать тебе.
Он молчал.
– Адиль, я никогда не смогу жить так, как ты считаешь правильным.
– Не понимаю, Сария, ничего не понимаю! Ты вышла за меня по своей воле... никто не принуждал тебя. Мне казалось... ты меня любишь.
– Мне тоже так казалось. Поэтому я и стала твоей женой. Я только теперь, сейчас поняла, что никогда тебя не любила.
– Ну что ж... Только знай, что ты своими руками губишь свое будущее, свое счастье.
– Мы по-разному понимаем, что такое счастье. Прощай, Адиль.
– Я взяла чемодан и пошла к двери.
ГАРИБ
Вчера Сария принесла мне шелковую рубашку: я сказал как-то, что в больнице очень жарко.
Сначала я обрадовался, развернув сверток, а потом вдруг так нехорошо стало на душе - вспомнилось, как надевал я там, на строительстве, рубашки, которые она стирала и гладила.
Сария заботилась обо мне, заботилась, как сестра. И в этой ее заботе было такое дружелюбное равнодушие, что я готов был выть от тоски. "Конечно, говорил я себе, - она довольна жизнью. Адиль - молодой, сильный мужик, хорошо зарабатывает, что ей еще нужно, девчонке!" Но как я ни старался плохо думать о Сарии, где-то в глубине души я был убежден, что не может она быть счастлива с Адилем. Недаром же я сразу возненавидел его - самовлюбленного карьериста.
Но она же вышла за него замуж! Живет с ним под одной крышей, носит платья, которые он ей покупает!
Я не мог этого понять и всеми силами старался доказать себе, что мне нет дела до смазливой, легкомысленной девчонки. Интересоваться чужими женами я всегда считал недостойным настоящего мужчины.
Вскоре я понял, что у Сарии с мужем не все так гладко, как я думал вначале. Кажется, это было на следующий день после того, как Адиль беседовал с нами.
Мы подносили Керемхану раствор, и вдруг я поймал на себе взгляд Сарии всегда чувствую, когда она на меня смотрит. Сария насмешливо улыбалась.
– Что это вы веселитесь, Сария-ханум?
– спросил я как можно равнодушнее.
– Да просто вспомнила, какое у вас вчера было выражение лица, когда вы разозлились на Адиля. Не идет вам кипятиться. И, между прочим, не из-за чего было.
"Ах вот оно что - ей надо поговорить об Адиле, как-то оправдать его! Значит, я не ошибся. Сария не может быть с ним заодно".
– Понимаете, Сария-ханум, в конце концов дело не в том, кто из нас вчера был прав. Обидно, что ваш муж не уважает людей.