Kizumonogatari
Шрифт:
Вообще-то, он действительно отказался.
– Привет, староста-тян.
А затем Ошино помахал рукой Ханекаве.
– Приятно познакомиться, можно сказать.
– Да… – кивнув, ответила Ханекава. – Приятно познакомиться, меня зовут Ханекава.
– Я рад, что мне посчастливилось задержаться в этом городе, хоть дела с Хеартандерблейд и улажены. Потому что благодаря этому мне удалось познакомиться с тобой.
– Вообще-то, я всегда считала, что не нравлюсь вам.
– Не может такого быть. Я никогда не чувствовал неприязни
Нахал.
Ошино произнес откровенную ложь.
– На самом деле ты удивительна. Хотя тебя ничего не связывает с Кайи, ты по уши влезла в эту ситуацию. Девушка из высшей школы такая энергичная, что-то хорошее случилось?
– Не то чтобы меня это не касалось, – решительно ответила Ханекава. – Проблема Арараги-куна – это и моя проблема.
– Ого, вот это дружба.
Ошино не сдержал смеха.
Его привычка насмехаться над другими людьми крайне раздражала.
– Или это молодость?
– Сопляк, – сказала Киссшот Ошино. – Не вмешивайся. Мы заключили сделку.
– Не помню, чтобы я заключал с тобой какую-либо сделку, Хеартандерблейд. Я всего лишь хотел, чтобы все закончилось наилучшим образом. Для меня было бы лучше, если бы ты предпочла умереть ради того, чтобы вернуть Арараги-куну человеческий облик. Для меня – другими словами, для людей, – ответил Ошино.
Именно так.
Разумеется, это относится и к Палачу.
Я тогда посчитал странным, что он спокойно вернул руки Киссшот. Однако если припомнить, Ошино сказал, что рассказал Палачу о сути дела. Он проинформировал его, что я хочу снова стать человеком, а Киссшот согласилась с этим.
Поэтому он и вернул их.
Благодаря этому, Ошино добился компромисса.
Благодаря этому, Ошино убедил его, а Палач сдался.
Но даже в этом случае, хоть он и вернул ее руки, он не мог предать свою веру.
Он должен был сохранить лицо, как архиепископ.
А затем, после долгого разговора с Киссшот, я отправился в круглосуточный магазин, чувствуя нежелание расставаться с ней. Я тянул резину, несмотря та то, что прошло уже много времени, я не пытался убить Киссшот.
Палач подумал, что Ошино обманул его, и отправился в развалины школы в одиночку.
Даже барьер не в состоянии скрыть Киссшот, когда она находится в полной форме.
– Что ж, хотя все шло почти так, как я и задумывал… Староста-тян действительно сделала нечто излишнее. Лучше бы Арараги-куну не знать об этом.
– Я… – Ханекава не отступилась. – Я думаю, ты ошибаешься.
– О, боже. Какая грудь. Я хвалю тебя за твою грудь.
– Ч-что?
Ханекава в спешке прижала руки к груди.
Прыг-прыг.
Ошино взглянул на Ханекаву.
– Ой, я ошибся. Какая смелость. Я хотел сказать, что хвалю тебя за твою смелость. [42]
И засмеялся.
Как будто это вообще возможно.
Это просто сексуальное домогательство.
– В любом случае, речь отличницы это действительно нечто, но тогда, староста-тян, что ты планируешь делать в данной ситуации?
– Это решать Арараги-куну, – ответила Ханекава Ошино. – Ведь закончить все, не зная обо всем, было бы слишком жестоко.
– Ты слышал ее, Арараги-кун. Я скажу напрямую. Чрезмерная доброта старосты-тян переходит в жестокость. Она на самом деле ненормальная. Почему, черт возьми, она так сильно в тебя верит?
– …
– Скажи, что ты собираешься делать?
Ошино посмотрел мне в лицо…
Как обычно, во рту у него висела незажженная сигарета.
– Я всего лишь хочу увидеть собственными глазами, что будет потом. Ты зашел так далеко, ты подошел так близко, на всякий случай, я попытаюсь выслушать тебя. Работа, которую ты выполнил для меня, как специалист. Насчет оплаты, ах да, я согласен на пять миллионов йен, как и обещал.
Широко ухмыльнувшись, Ошино сказал:
– Следовательно, каково твое желание?
– Я бы хотел, чтобы ты подсказал мне способ сделать каждого счастливым.
Я выразил словами желание, идущее из глубины души.
– Чтобы в конце никто не был бы несчастлив.
– Как будто он существует.
«Ты что, идиот?», – пожал плечами Ошино.
– Есть предел исполнению твоих желаний. Это урок, которому учат детей в младших классах. Это невозможно.
– Ошино, я…
– Однако…
Он вынул сигарету изо рта и положил ее в карман.
Ошино Меме посмотрел по очереди на Ханекаву, на Киссшот и на меня, затем сказал:
– Есть способ сделать каждого несчастным.
Мы не сразу поняли его, но он сразу же пояснил смысл своих слов.
– Другими словами, я говорю о разделении между всеми ноши несчастья, сложившейся в данной ситуации. Ничье желание не будет выполнено, но если вы согласны с этим, то такой способ существует,
– …
Никто не будет счастлив, все будут обременены несчастьем.
Беспокойство.
Разделение ноши.
Эта ноша такова, что ее определенно не стоит взваливать на одного человека.
– Если конкретнее… Арараги-кун, доведи Хеартандерблейд практически до смерти. Полностью лиши ее специальных возможностей и особенностей вампира, только проследи, чтобы она не умерла. Сделай Хеартандерблейд еще более слабой, чем прежде. Настолько сильно, что она даже не будет тенью прошлой себя, у нее даже имени не останется. Сделай ее низшим существом, человекоподобным псевдовампиром. Она будет не в состоянии питаться людьми, несмотря на то, как сильно она проголодается.
«А затем…», – продолжил Ошино.