Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Ффорде Джаспер

— Презентационные буклеты вскоре доставят, — сказал Глашатай. — Через десять минут получите личные задания. И помните: осторожность и еще раз осторожность. Все. Заседание закрыто.

И он снова позвонил в колокольчик.

Либрис спустился с кафедры и затерялся в толпе прежде, чем Брэдшоу успел его еще о чем-нибудь спросить. Мисс Хэвишем положила руку командору на плечо. Брэдшоу был единственным мужчиной, к которому мисс Хэвишем питала хоть какие-то дружеские чувства.

Наверное, это было следствием долгого сотрудничества по работе.

— Я уже слишком стар для таких игр, малышка, — прошептал он.

— Я тоже, Траффорд. Но кто будет учить молодежь?

Она кивнула в мою сторону. Меня уже десять лет как не относили к категории молодежи.

— Устал я, Эстелла, — грустно сказал Брэдшоу. — Хватит с меня новых технологий. Я возвращаюсь в свою книгу. По крайней мере, не придется терпеть всю эту чушь в «Брэдшоу из Конго». Прощай, старушка.

— До свидания, командор. Кланяйтесь от меня миссис Брэдшоу.

— Спасибо. А вам, мисс… простите, напомните мне ваше имя?

— Четверг Нонетот.

— Да, конечно. Ну что же, удачи вам.

Он улыбнулся, приподнял шлем и удалился.

— Старый добрый Брэдшоу, — усмехнулась мисс Хэвишем. — Начиная с тридцать восьмого года он уходил на покой раз десять. Думаю, мы его увидим на следующей неделе.

— А! — воскликнул, подходя к нам Глашатай. — Хэвишем и Нонетот! — Он сверился со своими заметками. — Вы ведь не пытались поставить рекорд скорости По Ту Сторону или в ином мире?

— Я?! — возмутилась Хэвишем. — Конечно нет!

— Ладно, — пробормотал Глашатай, ни на йоту ей не поверив. — Совет жанров извещает, что любой агент беллетриции, злоупотребляющий своими привилегиями, будет подвергнут суровому наказанию.

— Насколько суровому?

— Очень суровому.

— Не посмеют, — отмахнулась Хэвишем. — Так что вы там для нас припасли?

— Вы председательствуете на разбирательстве по поводу напряженности в «Грозовом перевале».

— Я уже отсидела свои шесть разбирательств. Теперь очередь Фальстафа, — возразила Хэвишем.

— А вот это неправда, — ответил Глашатай. — У вас только третье разбирательство. Менять адвокатов каждую неделю не лучший способ уладить дело. Все должны отработать свое, мисс Хэвишем. Даже вы.

— Ладно, — вздохнула она.

— Вот и хорошо. И лучше не затягивайте!

И Глашатай быстренько ретировался, прежде чем мисс Хэвишем успела ответить. Она несколько мгновений стояла молча, словно вулкан, который думает, взорваться ему или нет. Потом сверкнула глазами на меня.

— Ухмыляемся? — рявкнула она.

— Никак нет, мисс Хэвишем, — ответила я, старательно пряча веселье по поводу того, что персонаж вроде нее станет консультировать кого бы то ни было по какому-либо вопросу — особенно по части ярости.

— Пожалуйста, объясни, что тебе показалось

таким забавным, — наступала на меня она. — Мне очень интересно!

— Я улыбнулась от удивления, — сказала я.

— Да? — не поверила она. — Что ж, прежде чем ты придешь к ошибочному выводу, будто меня хоть в малейшей степени волнуют чувства кучки напыщенных идиотов, заруби себе на носу: мне просто приказали сделать эту работу, все равно как если бы меня призвали на службу в Защиту Хитклифа. По мне, лучше б он сдох, но приказ есть приказ. Принеси мне чаю, и встретимся у меня за столом.

Споры по поводу усовершенствования СуперСлова™ не утихали долго. Я улавливала обрывки разговоров, в которых оценка варьировалась по всей шкале от полного неприятия до горячего одобрения. Это не играло роли: беллетриция — единственное полицейское агентство, которое не имеет никакого веса в политике. Все решали высшие силы в Совете жанров. Прямо как в ТИПА. У стола с закусками я наткнулась на Вернхэма Дина.

— Ну, — спросил Дин, накладывая себе пирожных, — что думаете?

— Брэдшоу и Фальстаф немного выбиты из колеи.

— Осторожность — преимущество, которое порой недооценивают, — взвешенно заметил он. — А какого мнения Хэвишем?

— Точно не знаю.

— Верн! — окликнула Беатриче, подходя к нам вместе с леди Кэвендиш. — Итак, какой сюжет в «Винни Пухе»?

— «Триумф неудачника»? — предположил мой собеседник.

— Я же тебе говорила! — повернулась Беатриче к Кэвендиш. — Медвежонок с опилками в голове побеждает превратности судьбы! Ну, убедилась?

— Нет, — ответила та. — Это исключительно «путешествие и приключение».

— Да у тебя все «путешествие и приключение»!

— Именно.

Они продолжали пикироваться, а я взяла чашку и блюдце.

— Вы еще не знакомы с миссис Брэдшоу? — спросил Дин.

Я сказала, что нет.

— Когда познакомитесь, не смейтесь и не хихикайте.

— Почему?

— Увидите.

Я налила чаю для мисс Хэвишем, не забыв добавить молока. Дин съел канапе и спросил:

— Как вы поживали эти дни? На момент нашей последней встречи у вас дома были неприятности.

— Я сейчас живу в Кладезе, — сообщила я, — благодаря Программе по обмену персонажами.

— Правда? — удивился он. — Забавно. Как идет последний роман Фаркитт?

— Думаю, неплохо, — ответила я, помня об испытываемой Верном неловкости по поводу его роли картонного злодея. — Рабочее название — «Бесстыдная любовь».

— Вполне в духе Фаркитт, — вздохнул Дин. — И там наверняка будет кто-нибудь вроде меня — как обычно. И деревенская служанка, которую изнасиловал кто-то вроде меня, а потом жестоко вышвырнул, чтобы она родила в лачуге и отомстила десять глав спустя.