Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Ффорде Джаспер

— Верно, Четверг, это был твой долг, но ты исполняла его не ради армии, полка, бригады или роты, и уж точно не ради английских интересов в Крыму. Ты вернулась ради Антона.

Все прекратилось. Шум, взрывы — вообще все. Мой брат Антон. Зачем она еще его сюда приплела?

— Антон, — прошептала я.

— Твой дорогой братец Антон, — подхватила Аорнида. — Да, ты обожала его. С того самого дня, когда он построил для тебя в саду домик на дереве. Ты ведь и в армию пошла, чтобы быть похожей на него?

Я ничего не сказала. Все было правдой.

По щекам моим потекли слезы. Антон был лучшим на свете старшим братом. У него всегда находилось для меня время, и он всегда посвящал меня во все свои дела. И скорбь от этой потери засела куда глубже, чем я думала.

— Я привела тебя сюда, чтобы ты вспомнила, каково это — потерять брата. Что бы ты сделала с человеком, который убил Антона, если бы нашла его?

— Потерять Антона — это не то же самое, что убить Ахерона! — крикнула я. — Аид заслуживал смерти, а Антон просто выполнял свой ложно понятый патриотический долг!

Мы подъехали к остаткам бронемашины Антона. Пушки теперь били более отрывисто, тщательнее выбирая цель. До моего слуха доносились винтовочные выстрелы — русская пехота перешла в наступление. Я открыла заднюю дверь. Она была помята, но это не имело значения — боковую дверь оторвало вместе с крышей. Я быстро запихала в машину, рассчитанную на восьмерых, двадцать два раненых солдата, закрыла глаза и заплакала. Это было все равно как видеть, что вот-вот произойдет авария, и сознавать свое полное бессилие предотвратить ее.

— Эй, Четти! — крикнул таким знакомым голосом Антон.

Только он называл меня так. Это были его последние слова. Я открыла глаза — он стоял передо мной совсем как настоящий и, несмотря на явную опасность, улыбался.

— Нет! — крикнула я, прекрасно зная, что сейчас произойдет. — Стой! Не ходи сюда!

Но он, как и много лет назад, вынырнул из укрытия и побежал ко мне. Бок моей бронемашины был разворочен, и я ясно видела его.

— Пожалуйста, не надо! — крикнула я, захлебываясь слезами.

Этот день останется в моей памяти на много лет. Мне придется немало потрудиться, чтобы выбраться из этой бездны.

— Возвращайся за мной, Чет…

И тут в него попал снаряд.

Его не разорвало — он словно исчез в кровавом тумане. Я не помнила, как довела машину назад, не помнила, как меня взяли под арест и посадили под замок в казарме. Я ничего не соображала до тех пор, пока не явился сержант Тозер и не велел мне пойти в душ и вымыться. Помню, как наступила на острые осколки кости, вымытые из волос.

— Ты это пыталась забыть, не так ли? — сказала Аорнида, улыбаясь мне, когда я запустила пятерню в спутанные патлы.

Мое сердце тяжело и часто бухало, страх и боль утраты скрутили в узел все мышцы и притупили ощущения. Я попыталась схватить ее за глотку, но мои пальцы сомкнулись в пустоте, и я разбила кулак о стенку кабины. Я выругалась и пнула стену.

— С тобой все в порядке, Четверг? — окликнула меня Пруденс, связистка Уэссекской танковой

из соседней кабинки. — Мне сказали, что ты возвращалась. Это правда?

— Да, правда! — встряла Аорнида. — И уйдет снова прямо сейчас!

Душевая кабина растворилась, и мы снова оказались на поле боя, направляясь к кучам покореженного железа в пыли и дыму.

— Отлично! — счастливо потерла руки сестра Аида. — До рассвета успеем еще раз восемь, как минимум. Ну что, возненавидела возвращения?

Я остановила машину у разбитого танка и перетащила туда раненых.

— Эй, Четверг! — послышался знакомый мужской голос.

Я открыла глаза и посмотрела на солдата с разбитым в кровь лицом, которому оставалось жить меньше десяти секунд. Но это был не Антон — это был другой офицер, тот, которого я видела раньше и который мне нравился.

— Четверг! — громко сказала бабушка. — Четверг, просыпайся!

Я лежала в своей постели в «Сандерленде», обливаясь потом. Мне хотелось, чтобы все это оказалось просто дурным сном, — но это и был дурной сон, причем самый дурной, какой только можно придумать.

— Антон не погиб, — зачастила я. — Он не погиб в Крыму, это был другой человек, и его тут нет, потому что он погиб, а я все думала, что его стерла Хроностража, но они не…

— Четверг! — прикрикнула на меня бабушка. — Четверг, все было не так. Аорнида пытается запутать твои воспоминания. Антон погиб в той атаке.

— Нет, это был другой…

— Лондэн?

Но это имя мало что говорило мне. Бабушка рассказала мне об Аорниде, Лондэне и мнемоморфах, и хотя я понимала ее слова, но никак не могла до конца поверить ей. В конце концов, я видела гибель Лондэна собственными глазами!

— Ба, — сказала я, — у тебя опять твои… «затмения»?

— Нет, — ответила она. — Вовсе нет.

Но голосу ее недоставало прежней уверенности. Она написала на моей руке фломастером имя «Лондэн», и я уснула, думая, чего же хотел Антон, и о короткой страстной любви к лейтенанту, настигшей меня в Крыму, к тому самому лейтенанту, имени которого я не помнила. К тому, что погиб в той атаке.

Глава 23

Заседание беллетриции номер 40320

Ньюхена похоронили в Текстовом море. Были только приглашенные, так что Хэвишем присутствовала, а я нет. Места Перкинса и Ньюхена заняли генераты класса А9 и некоторое время изображали их в продолжениях — дешевых книжечках в бумажном переплете из серии «книга месяца». Когда тело Ньюхена погрузили в море, где оно рассыпалось на буквы, Глашатай прозвонил в свой колокольчик и произнес краткую надгробную речь в честь обоих. По мнению Хэвишем, вышло очень трогательно. Но главная ирония заключалась в том, что подарочное издание сериала о Перкинсе и Ньюхене уже готовилось, однако ни один из них об этом так и не узнал.

ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ Беллетрицейские хроники