Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
Зеркало показало мне картины какой-то далекой войны, жестокую смерть чем-то знакомого мне солдата, и чувство утраты вспыхнуло у меня в груди. Женщина рассмеялась, и картины повторились, на сей раз яснее и четче. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого кошмара, но тут же снова в ужасе распахнула их. На самом краю сознания промелькнуло кое-что еще, темное и страшное, стремящееся поглотить меня. Я ахнула, и женщина ощутила мой страх.
— Что это? — воскликнула она. — Я что-то упустила? Страшнее Крыма? Дай посмотреть!
Она попыталась вырвать у меня зеркало, но я уронила его. Оно разбилось о бетонный пол, и до моего слуха
— Что это? — настойчиво повторила она свой вопрос.
И я поняла, что увидела. Именно его присутствие, столько лет маячившее незваным гостем на задворках подсознания, являлось оружием, необходимым мне для победы над ней.
— Мой самый жуткий кошмар, — ответила я. — А теперь и твой.
— Но этого не может быть! Твой самый страшный кошмар — это Крым, гибель твоего брата! Я знаю, я обыскивала твой разум!
— Тогда, — медленно проговорила я, обретая силы по мере того, как эта женщина теряла уверенность, — тебе следовало искать получше.
— Но это все равно тебе уже не поможет! — дрожащим голосом проговорила она. — Оно не сможет войти, будь уверена!
Послышался громкий треск — стальная дверь на первом этаже слетела с петель.
— Опять ошибка, — тихо сказала я. — Ты звала его, и оно пришло.
Она бросилась к лестнице и закричала:
— Кто там? Кто ты? Что ты?
Но ответа не было. Только тихий вздох и медленные шаги вверх по лестнице. Я выглянула из окна и увидела, как очередной кусок скалистого острова канул во тьму. Теперь маяк висел над самой бездной, и я смотрела прямо в беснующиеся глубины. По башне пробежала дрожь, от потолка отвалился кусок штукатурки.
— Четверг! — жалко взвизгнула она. — Ты можешь управлять им! Останови его!
Она захлопнула дверь на лестницу и дрожащими руками задвинула засов.
— Я могла бы загнать его назад, если бы захотела, — сказала я перепуганной женщине. — Но я не хочу. Ты велела мне посмотреть в лицо моим страхам — теперь мы сделаем это вместе.
Маяк снова вздрогнул, по стене пошла трещина, сквозь которую виднелось бушующее море. Дуговая лампа с металлическим скрежетом остановилась. Послышался глухой удар в дверь.
— Всегда найдется рыбка покрупнее, Аорнида, — медленно проговорила я, внезапно вспомнив, кто она такая. Прошлое начало выступать из тумана. — Как и все Аиды, ты ленива. Ты решила, что гибель Антона — худшее, что можно выловить из моей памяти, и не стала искать дальше. Ты не дала себе труда порыться в моем подсознании. Это старые, ужасные вещи, от которых мы в детстве просыпаемся, кошмары, которых наяву мы почти и не помним, страхи, которые мы загоняем в самый дальний уголок памяти, но они никуда не деваются и глумятся над нами издалека.
Дверь рухнула внутрь комнаты, маяк содрогнулся, и часть стены отвалилась. В комнату ворвался ледяной ветер, потолок провис на два фута, и от разорванного кабеля посыпались искры. Аорнида, оцепенев, смотрела на возникшую в дверях фигуру, тихонько бормочущую себе под нос какую-то бессмыслицу.
— Нет! — заскулила она. — Простите, я не хотела потревожить вас, я…
Волосы у сестры Ахерона побелели как снег, из пересохшего горла не мог вырваться ни единый звук. Я опустила взгляд и повернулась к двери, следя краем глаза за приближающейся к моей мучительнице огромной тенью. Женщина упала на колени и зарыдала, отчаянно и беззвучно. Я
Я не останавливалась, не замедляла шага. Садясь в ялик, припасенный ею для отступления, я все еще слышала, как она молит о пощаде. Лодка поплыла прочь по маслянисто-черной воде. Крики затихли лишь тогда, когда маяк канул в бездну, унося с собой злобный дух Аорниды.
Помедлив мгновение, я снова принялась грести, гремя веслами в уключинах.
— Это было эффектно, — произнес спокойный голос у меня за спиной.
Я обернулась и увидела на носу Лондэна. Он был в точности такой, каким я его помнила. Высокий, красивый, со слегка поседевшими на висках волосами. Мои воспоминания, так долго блуждавшие в тумане, теперь сделали его более живым, чем он был на протяжении многих недель. Я бросила весла и, едва не перевернув лодчонку, кинулась к нему, чтобы обнять его, почувствовать его тепло. Захлебываясь слезами, я едва не задушила его в объятиях.
— Это ты? Это правда ты, а не очередная забава Аорниды?
— Да, это я, — сказал он, нежно целуя меня, — или, по крайней мере, твои воспоминания обо мне.
— Ты снова станешь настоящим! — заверила я его. — Обещаю тебе!
— Я много пропустил? — спросил он. — Не очень приятно, когда тебя забывает тот, кого ты любишь.
— Понимаешь, — начала я, когда мы поудобнее устроились на дне лодочки, — тут появилась такая новая программа СуперСлово™, и…
Мы долго лежали в объятиях друг друга, глядя на звезды, а маленькая лодочка покачивалась на волнах моей памяти, и море баюкало нас, пока мы плыли навстречу разгорающейся заре.
Глава 28
Лола уходит, и снова «Кэвершемские высоты»
Дафна Фаркитт написала свой первый роман в 1936 году и к 1988-му наштамповала уже три сотни других, похожих на первый как братья-близнецы. «Сквайр из Хай-Поттерньюс» был, вероятно, наиболее приличным, хотя самая лестная характеристика, какой он заслуживает, это «ужасен по-другому». Внимательные читатели жаловались, что раньше «Поттерньюс» заканчивался иначе, равно как и «Джен Эйр». И в этом их единственное сходство.
Наутро я проснулась с ощущением, что в голове у меня работает отбойный молоток. В иллюминатор струился солнечный свет. Я полежала в постели с открытыми глазами, улыбнулась, вспоминая недавний сон, и громко произнесла:
— Лондэн Парк-Лейн, Лондэн Парк-Лейн!
Затем медленно села и потянулась. Было почти десять утра. Я прошлепала в ванную и выпила три стакана воды, выдала ее обратно, почистила зубы, попила еще, посидела, опустив голову меж колен, а затем на цыпочках вернулась в спальню, чтобы разбудить бабушку. Она крепко спала в кресле с «Поминками по Финнегану» на коленях. Мне подумалось, что надо бы извиниться перед Арни и поблагодарить его за джентльменское поведение в щекотливой ситуации. Я поверить не могла, что вела себя так по-идиотски, но, честно говоря, рассчитывала свалить большую часть вины на Аорниду.