Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
– О! – сказала я. – Значит, вы – Злючка-Колючка и Неспешная!. [40]
– Они самые. И стишок, которым вы так великодушно одарили Расписного Ягуара, создает нам проблемы: этот тупой представитель семейства кошачьих его никогда не забудет!
Я вздохнула. Жить в Книгомирье оказалось куда сложнее, чем я думала.
– Почему бы вам тогда не научиться плавать или еще чему-нибудь?
– Кому, мне? – сказал Злючка-Колючка. – Глупости говорите! Когда это ежи плавали?
40
Р. Киплинг, «Откуда взялись броненосцы». Перевод К.
– А вы могли бы научиться сворачиваться клубком, – сказала я Неспешной.
– Сворачиваться? – буркнула черепаха. – Спасибо, не надо.
– А вы попробуйте, – настаивала я. – Распустите шнуровку на панцире и коснитесь пальцев ног.
Повисло молчание. Ежик с черепахой переглянулись и захихикали.
– Вот Расписной Ягуар удивится-то! – зафыркали они, поблагодарили меня и удалились.
Я закрыла дверь, заглянула в холодильник, пожала плечами и съела большую порцию яблок «Бенедикт», перед тем как надолго забраться в душ.
В коридорах Кладезя царило такое же оживление, как и вчера. Торговцы ругались с покупателями, заключались сделки, принимались заказы, разбивались пари. То и дело у меня на глазах возникали и исчезали персонажи, когда их перекупали из одной книги в другую. По дороге я рассматривала вывески магазинов и пыталась понять, каким образом они делают то, что делают. Здесь были латальщики, граммаправы, местоописатели, настроенщики, постраничники – всех и не перечесть. [41]
41
«…Специальное предложение колледжа Святого Табулараса – высококачественные постановочные персонажи для случайных локаций в вашем произведении. От ужасных отцов до проходных старших полицейских офицеров. Наши постановочники гарантируют вам конфликт при наличии даже самого примитивного главного героя! За дополнительной информацией обращайтесь по халявофону в колледж Святого Табулараса…»
У меня снова ожил комментофон. Я попыталась заткнуть его, но сумела только приглушить. По дороге я заметила среди дельцов знакомую фигуру в обычном костюме путешественника – в куртке-сафари и пробковом шлеме, с револьвером в кожаной кобуре. Это был командор Брэдшоу, звезда тридцати четырех увлекательных приключенческих романов для детей, изданных в твердом переплете. Оказавшись в тридцатых годах не у дел, Брэдшоу вступил в беллетрицию, сделавшись там чем-то вроде серого кардинала. Он все видел и всем двигал – по крайней мере, так он сам утверждал.
– Сто! – язвительно восклицал он, когда я подошла ближе. – Это лучшее, что вы можете предложить?
Продавец цепочек событий, с которым он разговаривал, пожал плечами.
– Сейчас на нападение львов спрос невысокий.
– Но это же потрясающе, вы понимаете, потрясающе! – восклицал Брэдшоу. – Вы на самом деле ощущаете горячее дыхание на затылке! Дети просто тащатся от такого, готов поспорить, это же такая отдушина после званых вечеров и тесных платьев!
– Ладно, сто двадцать. Это последняя цена.
– Кровопийца! – пробормотал Брэдшоу, забирая деньги и отдавая маленький стеклянный шарик с нападением льва, которое, как я предположила, было подвергнуто сухой заморозке и помещено внутрь.
Командор отвернулся от торговца и заметил мой взгляд. Он быстро спрятал выручку и вежливо приподнял шлем.
– Доброе утро!
– Доброе утро, – ответила я.
– Вы – стажер Хэвишем, да? Напомните мне ваше имя.
– Четверг Нонетот.
– Да что вы? – воскликнул он. – Впервые слышу. Как я заметила, он был на добрый фут выше, чем когда мы с ним встречались в прошлый раз. Сейчас знаменитый путешественник почти доставал мне до плеча.
– Вы
– Выше? – догадался он. – Именно, девочка. Люблю женщин, которых не стесняют хорошие манеры. Мелани – моя жена, ну, вы знаете, – она тоже грубовата. «Траффорд, – говорит она мне, это зовут меня так, Траффорд, – Траффорд, ты просто никчемная куча слоновьего дерьма». Все так неожиданно: я только что вернулся домой после ужасных приключений в Центральной Африке, где меня взяли в плен дикари и чуть не поджарили на вертеле. Два шведских золотоискателя украли священный изумруд Умпопо, и…
– Командор Брэдшоу, – перебила я его, поскольку иным путем остановить его излияния по поводу совершенно невероятных приключений не представлялось возможным. – Вы сегодня не видели мисс Хэвишем?
– О, хорошо, что вы меня перебили, – весело сказал он. – Люблю женщин, которые умеют вовремя намекнуть занудному старому пердуну, что пора заткнуться. Вы очень похожи на миссис Брэдшоу. Вам надо познакомиться.
Мы двинулись дальше по шумному коридору
42
– Вера, это ты? Ну и денек! Дождь, ветер… Ну, расскажи еще об Анне!
– Ладно. Нынче вечером Анна танцевала с Вронским на балу. Он просто тенью за ней ходит, но это еще не все!
– Не может быть! У Анны интрижка с Алексеем Вронским? А что ее муж? Он ведь наверняка узнал?
– В конце концов, да. Думаю, Анна сама ему сказала, но только когда забеременела – от Вронского! Тут уж не скроешь.
– И что он сказал?
– Можешь верить, можешь нет, но он простил обоих! Настоял на сохранении брака и пытается вести себя так, словно ничего не случилось!
– Я всегда считала, что мужчины – дураки. А что было потом?
– Вронский застрелился, заявив, что не может жить без нее. Это уже даже не мелодрама.
– Читается как дешевый бульварный роман. Он умер?
– Нет. Просто ранил себя. Каренин понял, что ради спасения жены ему надлежит обесчестить себя и заявить, что он был ей неверен, дабы ее репутация не погибла окончательно и Анна могла выйти замуж за Вронского.
– Значит, Каренин все спустил им с рук? Не мог запретить ей встречаться с любовником! Господи, да выпорол бы обоих кнутом и продал их историю в «Крота»! Сдается мне, Каренин и сам на сторону ходил. Подожди! Мне муж звонит, не бросай трубку… Ну, до свидания, дорогая моя Вера!
Я заткнула уши.
– Проблемы? – поинтересовался Брэдшоу.
– Да, – ответила я. – У меня в голове опять сплетничают две русские дамы.
– Линии перемкнуло? Дьявольское изобретение. Если будет продолжаться, поговорю с Плюмом из литтехников. Я вот что хочу сказать, – понизил он голос, – вы ведь никому не расскажете об этой сделке с нападением льва, а? Если пойдут слухи, что старик Брэдшоу продает свои цепочки событий, не видать мне их больше как своих ушей.
– Могила, – заверила я его, когда мы обогнули торговца, пытавшегося всучить нам избыточных клонов Дарси класса D, – но мне интересно, многие ли распродают по частям свои книги?
– О да, – ответил Брэдшоу. – Но только если они уже не переиздаются и их можно списать. Беда в том, что у меня туговато с бабками. Приближается церемония вручения Букверовской премии, а миссис Брэдшоу немного стесняется на публике, и я подумываю купить ей новое платье, а цены на одежду здорово подскочили, сами знаете.
– По Ту Сторону точно так же.
– Господи, неужто? – заржал он. – Мне Кладезь всегда напоминал базар в Найроби, а вам?
– Тут чудовищное засилье бюрократии, – заметила я. – Мне казалось, что фабрика по производству литературы по определению должна быть более свободной и незашоренной.