Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
– Не дам, – ответил Брэдшоу. – Я за нее расписку давал, потому из рук не выпущу.
– Не время цепляться за правила, Брэдшоу, там мой напарник!
– Вот именно сейчас нам как раз и надо придерживаться правил, Ньюхен.
Они уставились друг на друга.
– Тогда я один пойду, – решительно заявил Ньюхен, натянул респиратор и снял пистолет с предохранителя.
Хэвишем схватила его за локоть и стала рыться в своем Путеводителе в поисках респиратора.
– Или вместе, или никак, Ньюхен.
Я отыскала нужную страницу с респиратором, вытащила маску из паза и надела под шляпапульту. Мисс Хэвишем прикрепила
– Кабель – лучший тест на очепяточный вирус, – пояснила она. – При малейшем контакте с вирусом он сразу же начинает превращаться в кобеля. Надо выскочить прежде, чем он залает. У нас есть поговорка: «Услышал лай – деру давай».
Она потрогала бирку на шляпапульте.
– Поняла? Я кивнула.
– Хорошо. Брэдшоу, идите первым!
Мы осторожно вошли в дверь с ее заочепятанными петлями и попали в лабораторию. Там все было перевернуто вверх дном. Опечатки для потустороннего читателя – мелкий раздражающий фактор, но внутри книги они – страшное зло. Опечатка – следствие искажения восприятия, а не причина: как только внутренний смысл слова начинает искажаться, так сразу возникает и опечатка. Возвратить слово к исходному написанию через ГТУ удается только в том случае, если вирус не сильно укоренился. Но обычно это бесполезно – все равно что застилать постели в горящем доме.
Лаборатория серьезно пострадала. Шкафы у дальней стены поросли изнутри толстыми ломами, мы пошли пока вру и увидели, что внушительный стол в центре комнаты превратился в огромный стул, колбы и бюретки стали кобрами и беретками и, что хуже всего, конь Матиас превратился в ком. Мисс Хэвишем посмотрела на меня и показала на свой кусок кабеля. Он уже начал менять цвет – я заметила пятнышки рыжего, белого и черного.
– Осторожно, – сказал Ньюхен. – Смотрите!
На полу рядом с осколками разбитой кобры клубился у самого пола тот же пурпурный туман, который я видела здесь в прошлый раз. Та часть пола, которую уже затронул вирус, постоянно менялась по мере того, как менялся смысл слов.
– Где он держал Минотавра? – спросила Хэвишем, когда у ее кабеля начали появляться мохнатые ушки.
Я показала, и Брэдшоу возглавил отряд. Несмотря на заверения знаменитого охотника о бесполезности потустороннего оружия, пистолет я все-таки достала. Командор осторожно отворил дверь в подвал за старым залом. Ньюхен включил фонарик и обвел подвал лучом. Дверь в клетку Минотавра была открыта, а чудовища и след простыл. Хотелось думать, что и Перкинса тоже, но он – или то, что от него осталось, – лежал на каменном полу. Минотавр сожрал его вплоть до грудной клетки. Позвоночник был обглодан дочиста, оторванные ноги валялись в стороне. От этого зрелища у меня перехватило дыхание, к горлу подступила тошнота. Брэдшоу выругался и отвернулся закрыть дверь. Ньюхен опустился на колени, чтобы прикрыть Перкинсу глаза, которые слепо таращились в потолок. На лице убитого застыл ужас. Мисс Хэвишем положила детективу руку на плечо.
– Мне так жаль, Ньюхен. Перкинс был хорошим человеком.
– Не могу поверить, что он сделал такую глупость, –
– Надо уходить, – сказал Брэдшоу. – Теперь мы точно знаем, что Минотавр вырвался на волю, и нам надо вернуться лучше вооруженными и в большем количестве!
Ньюхен встал. Сквозь респиратор я заметила у него на глазах слезы. Мисс Хэвишем посмотрела на меня и показала на свой кабель, который начал обрастать мехом. Здесь потребуется мощная команда зачистки. Ньюхен прикрыл останки Перкинса своим пальто и вместе с нами двинулся следом за Брэдшоу.
– Возвращаемся в Норленд?
– Я уже охотился на Минотавра, – сказал Брэдшоу, ни на секунду не ослабляя бдительности. – В сорок четвертом году в Сталинграде. Он никогда не остановится перед убийством.
– Брэдшоу! – прикрикнула мисс Хэвишем, но командор был не из тех, кто подчиняется чужим приказам, даже приказам таких решительных людей, как Хэвишем.
– Не понимаю, – прошептал Ньюхен, останавливаясь на мгновение и глядя на перевернутую вверх дном лабораторию и облачко лилового дыма на полу. – Здесь просто нет столько вируса, чтобы устроить такой погром.
– Что вы сказали? – переспросила я. Брэдшоу осторожно выглянул из-за двери, удостоверился, что все спокойно, и махнул нам рукой.
– Значит, поблизости может оказаться еще колония вирусов, – продолжал Ньюхен. – Что в том шкафу?
Он шагнул к небольшому деревянному шкафчику, обклеенному страничками телефонного справочника.
– Погодите! – крикнул Брэдшоу, подходя с другой стороны комнаты. – Позвольте мне.
Он схватился за ручку, и тут меня осенило. Телефонной книгой тут и не пахло. Листки некогда принадлежали словарю. Дверца была защищена.
– Стойте! – воскликнула я, но опоздала.
Брэдшоу открыл дверцу, и его окутало слабое лиловое свечение. В шкафчике валялось около двух десятков разбитых колб, и изо всех струился тлетворный вирус.
– Ах-х! – воскликнул командор, отшатываясь и роняя журье, в то время как его кабель превратился в очень брехливого кобеля.
Брэдшоу, чьи инстинкты были отточены годами, дернул за бирку шляпанульты и исчез с громким хлопком.
Комната менялась на глазах. Пол пошел волнами и стал рассыпаться в пыль, косяки начали разбегаться мелкими кусаками. Я глянула на Хэвишем. Ее кабель тоже затявкал и вспрыгнул ей на плечо, зыркая на меня черными глазками.
– БЕЖИМ! – завопила моя наставница, дергая шнурок на своей шляпе и исчезая следом за Брэдшоу.
Я схватилась за собственную бирку, но на ее месте оказалась дырка.
– Эй, – Ньюхен снял свою шляпапульту и протянул мне. – Бирите мой.
– А какжи вирус?
– Хренс вирусам, Данитот, биги!
Больше он не смотрел на меня. Он просто пошел к шкафу с разбитыми колбами и медленно закрыл дверцу. При контакте с мощным вирусом у него в рукавах вместо рук зашевелили клешнями раки. Я рванула наружу, бросив бесполезный головной убор и на бегу пытаясь закрепить под подбородком резинку шляпы Ньюхена. Это оказалось непросто, я споткнулась о кирпич и упала носом вперед – и тут увидела в трех футах перед собой пару огромных раздвоенных копыт.