Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
Джек ждал меня у тренажерного зала Микки Финна, расположенного через пару домов на Коли-авеню. Мы приехали туда с целью допросить боксерского импресарио по поводу устройства боев. Это была лучшая сцена в книге: смелая, реалистичная, с хорошим раскрытием характеров и диалогом. Мы с Джеком встретились незадолго до начала основного действия, пока роман обращался к побочной сюжетной линии, касавшейся исчезнувшей партии кетамина, и у нас выдалась минутка поговорить. Повествование в «Кэвершемских высотах» шло не от первого лица, и это, на мой взгляд, было хорошо, поскольку персонажу Джека
– Доброе утро, Джек, – сказала я, подходя. – Как дела?
Вид он имел куда более жизнерадостный, чем в прошлую нашу встречу, и мило улыбнулся, протягивая мне картонный стаканчик с кофе.
– Великолепно, Мэри… давайте, я буду называть вас Мэри, чтобы случайно не оговориться, когда кому-нибудь вздумается прочитать роман. Ладно? Знаете, я вчера вечером поехал навестить свою жену Мадлен, и в результате бурного обсуждения мы достигли некоторого консенсуса.
– Вы собираетесь к ней вернуться?
– Не совсем так, – ответил Джек, отпивая кофе. – Но мы решили, что, если я брошу пить и больше никогда не стану встречаться с Агатой Дизель, она подумает!
– Ну, для начала неплохо, а?
– Да, – ответил Джек, – но это может оказаться не так просто, как вам кажется. Вот, смотрите, что я получил по почте сегодня утром.
Он протянул мне письмо. Я открыла его и прочла:
«Дорогой мистер Шпротт!
От нашего внимания не укрылось, что вы, похоже, вознамерились бросить пить и вернуться к жене. Мы одобряем данный сюжетный поворот, порождающий дополнительные разногласия и внутренние конфликты, но настоятельно советуем вам не доводить его до счастливого завершения, поскольку в таковом случае вы нарушите пункт 11с Кодекса Подсоюза печальных одиноких детективов, ратифицированного Профсоюзом литературных детективов, что приведет к вашему исключению из ассоциации с последующим лишением льгот.
Я уверен, что вы поступите должным образом и прекратите свое угрожающее и ненормальное поведение прежде, чем оно приведет вас к катастрофе.
P. S. Несмотря на многократные напоминания, вы продолжаете отказываться водить необычную машину и заниматься необычным хобби. Прошу вас немедленно выполнить требования профсоюза, или пеняйте на себя».
– Хм. Подписано «Пу…»
– Знаю я, кем оно подписано, – перебил Джек, забирая письмо. – Профсоюз очень влиятелен. У них есть связи даже на уровне Большой Шишки. Это может лишь ускорить уничтожение «Кэвершемских высот», а вовсе не отсрочить его. Патер Браун неоднократно хотел сложить с себя сан, но профсоюз…
– Джек, – сказала я, – а сами вы чего хотите?
– Я?
– Да, вы.
Он вздохнул.
– Это не так просто. Я отвечаю за семьсот восемьдесят шесть других персонажей этой книги. Только подумайте: всех этих генератов сбагрят за бесценок, как индеек после Рождества, или разберут на текст. Меня от одной мысли об этом дрожь пробирает!
– Это и так может произойти, Джек. По крайней мере, мы хотя бы попытаемся бороться. Гните собственную линию. Вырвитесь
Он снова вздохнул и провел пятерней по волосам.
– Но как же противоречия? Разве не в этом суть бытия одинокого детектива? Ужасное саморазрушение, внутренняя борьба, придающая остроты его работе и делающая историю более интересной? Ведь можно просто обойтись цепочкой «убийство – допрос – допрос – второе убийство – связь – допрос – связь – ложный след – драматический поворот – развязка», разве не так? Но где же интерес, если детектив не влюбляется в кого-нибудь, связанного с первым убийством? Мне же тогда не представится возможности выбирать между законом и собственными чувствами!
– А если и нет? – настаивала я. – Не обязательно же именно так. Есть много путей сделать историю интересной.
– Ладно, – сказал он, – допустим, я счастливо живу с Мадлен и детьми, но что делать с побочными сюжетными линиями? В таких историях конфликт это, если хотите, хорошо. Конфликт – это правильно. Конфликт работает.
Он сердито смотрел на меня, но я знала, что он по-прежнему верит в себя – сам факт нашего разговора это подтверждал.
– Противоречия не обязательно должны быть семейными, – возразила я. – Мы можем выловить из Кладезя несколько побочных сюжетных линий и ввести их в роман. Согласна, главное действие не должно постоянно оставаться с вами, но если мы… Привет. У нас гости.
На розовом «герольд-триумфе» подъехала дама средних лет. Она выбралась из машины, подошла к Джеку и отвесила ему звонкую оплеуху.
– Как ты посмел! – взвизгнула она. – Я три часа прождала тебя в баре «Два одиночества»! В чем дело?
– Я уже говорил тебе, Агата. Я был у жены.
– Да уж, у жены! – Она презрительно сплюнула и завизжала громче: – Не ври! С кем ты на сей раз трахался? С одной из тех жалких шлюшек в участке?
– Я не лгу тебе, – повторил он ровным голосом, скорее ошарашенный, чем разгневанный. – Еще вчера вечером я сказал: между нами все кончено, Агата.
– Да неужто? Так это ты его накрутила? – напустилась она на меня, сверкая глазами с презрением и злостью. – Приперлась сюда по обмену со своими потусторонними замашками и песнями о самоопределении и думаешь, тебе удастся перекроить сюжет? Ну ты и штучка! – Она на миг умолкла и смерила нас взглядом. – Вы спите вместе.
– Нет, – отрезала я, – и если сюда не внести изменения как можно скорее, книга перестанет существовать вообще. Если хотите убраться отсюда, думаю, я смогу это как-нибудь устроить…
– Ах, для тебя это так просто, да? – Ее перекосило от злобы и страха, она визжала все громче. – Думаешь, звякнешь пару раз по комментофону, и все будет в шоколаде?
Агата ткнула в меня длинным костлявым пальцем.
– Вот что я тебе скажу, потусторонняя дамочка! Мы этого так не оставим!
Она злобно посмотрела на нас обоих, плюхнулась за руль и, взвизгнув шинами, уехала.
– Ну, как вам такой побочный конфликт? – спросила я, но Джеку было не до смеха.
– Посмотрим, что вы еще придумаете. Этот вариант мне как-то не очень по вкусу. А вы не узнали, когда Книжная инспекция собирается нас читать?