Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
После выступления каждого свидетеля самая маленькая соня просилась выйти в туалет, а Грифон в это время пользовался моментом пояснить Королю – который, похоже, был не в состоянии коснуться с закрытыми глазами собственного носа – порядок судопроизводства. Когда соня возвращалась, свидетеля передавали Грифону для перекрестного допроса, и каждый раз он говорил: «Вопросов нет». Миновал полдень, в судебном зале сделалось жарко. Королеве становилось все более скучно, и она все чаще требовала приговора, один раз даже во время допроса свидетеля.
И на
– Ничего! – сказал Король с чувством большого облегчения. – Вызовите другого свидетеля. – Затем он тихонько добавил, обращаясь к Королеве: – Нет, дорогая, этого свидетеля придется допрашивать тебе. У меня уже голова кругом идет!
Белый Кролик сверился со свитком и пронзительно проверещал:
– Четверг Нонетот!
– Извините, – сказал Грифон, вынырнув из апатии, в которой пребывал в течение всего заседания, – мисс Нонетот не будет давать показаний против себя в этом суде.
– А так можно? – спросил Король.
Судьи переглянулись и пожали плечами.
– Это доказывает, что она виновна! – завопила Королева. – Отрубить ей голову! Отрубить!..
– Ничего такого это не доказывает, – перебил ее Грифон.
Королева побагровела и, наверное, лопнула бы от злости, но Король положил ей руку на локоть.
– Ну-ну, дорогая, – тихо сказал он, – тебе нельзя волноваться. Все эти приказы отрубить голову подтачивают твое сердце, как черви. Черви, – повторил он и хихикнул. – Я, похоже, скаламбурил, как по-твоему?
Все судьи послушно рассмеялись, и самые умные принялись объяснять не столь умным, в чем шутка, а не столь умные растолковывали совсем тупым, что это вообще была шутка.
– Извините, – снова подала голос соня, – можно выйти?
– Опять? – прорычал Король. – У тебя мочевой пузырь, наверное, размером с орех!
– С рисинку, если угодно вашему величеству, – пропищала малявка, стиснув колени.
– Ладно, – сказал Король, – только побыстрее. Не можем ли мы уже огласить приговор?
– А теперь кто требует приговора? – торжествующе провозгласила Королева.
– Ваше величество, остался еще один свидетель, – сказал Белый Кролик, нервно подпрыгивая. – Мы еще не заслушали свидетеля защиты!
– Защиты? – устало переспросил Король. – Разве мы не их только что выслушивали?
– Нет, ваше величество, – ответил Белый Кролик. – Это обвинение выступало.
– Всегда их путаю, – пожаловался Король, уставившись себе под ноги, – как и эту
– Обвинение закончило, – сказал Хопкинс, понимавший, что процесс может затянуться на долгие месяцы, если он лично не предпримет каких-нибудь шагов. – И по-моему, мы неопровержимо доказали, что мисс Нонетот не только изменила конец «Джен Эйр», но также заранее обдумала свои намерения. Мы не на мнениях основываемся, а на законе, и вердикт может быть только один – виновна!
– Говорил я, что она виновна, – пробормотал Король, вставая, чтобы уйти.
– Ваше величество, – напомнил Белый Кролик, – это было всего лишь мнение обвинения. Теперь вы должны выслушать защиту.
– А! – отозвался Король, снова садясь на место.
Грифон встал и поднялся на судейскую трибуну. Судьи в страхе отпрянули от него, когда он поскреб подбородок огромной лапой. Соня снова подняла лапку, извинилась, и ей снова разрешили выйти. Когда она вернулась, Грифон начал речь.
– Вопрос не в том, допустила ли мисс Нонетот несколько текстуальных и нарративных вольностей в финале «Джен Эйр». Мой ученый коллега от обвинения ясно дал нам понять, что допустила. Мы это признаем.
Суд ахнул.
– Да, я согласен, что формально мисс Нонетот нарушила закон, но она сделала это из высших побуждений – ради любви.
Грифон выдержал драматическую паузу.
– Любви? – переспросил Король. – Это защитник?
– Исторически говоря, – прошептал Белый Кролик, – один из лучших, ваше величество.
– Ага! – сказал Король. – Продолжайте.
– И не ради собственной любви, – заявил Грифон. – Она решилась на этот шаг ради двоих любящих, дабы они не расстались друг с другом. А это предмет суда более высокого, чем тот, перед коим ныне стоит мисс Нонетот.
Все молчали, так что он продолжал:
– Согласен, мисс Нонетот очень необычная личность, совершенно бескорыстная, что требует от данного суда самого снисходительного отношения. И мне нужно вызвать только одного свидетеля, который докажет правдивость утверждений защиты. Я вызываю… Эдварда Рочестера!
Зал ахнул в один голос, и последняя морская свинка упала в обморок. Судебные приставы, не зная, что делать, запихали свинку в мешок и уселись сверху.
– Вызывается Эдвард Рочестер! – пронзительно возгласил Белый Кролик, и его вопль четырежды подхватили другие голоса, постепенно удаляясь.
Мы услышали его шаги прежде, чем он появился сам. Чуть неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Он медленно вошел в зал суда, искалеченный, но решительный, и внимательно обвел присутствующих взглядом, дабы уяснить, кто тут судья, кто присяжные, кто адвокат. Изменение, внесенное мной в «Джен Эйр», обошлось ему дорого. Рочестер потерял руку и видел только одним глазом, да и то слабо. Я прикрыла рот рукой, увидев, как он шаркающим шагом вступил в молчаливый зал. Знай я, чем все кончится, решилась бы снова на то же самое? Калекой сделало Рочестера предательство Ахерона, но кашу-то заварила я.