Кладоискатель и золото шаманов
Шрифт:
Со стороны это, наверное, выглядело крайне по-идиотски. Группа людей, неумело держащих оружие, поминутно озираясь, выбиралась на открытое пространство. Быстро убедившись, что менты удрали в полном составе, забрав трупы, мы воспряли духом и безбоязненно расхаживали по коридору между отвалами. В пещеру, однако, не торопились. Слишком уж потусторонним холодом веяла её шевелящаяся неживая тьма.
– А вы что-нибудь знаете о шаманах? – спросил Вадик Андрея Николаевича. Ему не терпелось добраться до золота. – Как эвенки укрощали злых духов?
– Знаю… немного, – голову Лепяго
– Эх-хе, – разочарованно протянул Вадик, смекнув, что изгнание бесов своими силами не прокатит.
Слава с недоверием смотрел на хищную пасть входа. Грозившую заглотнуть и сжевать потерявшего голову смельчака. Или смельчаков. Ход мысли друга был мне предельно ясен. Ему хотелось золота, но блуждать во мраке душа не лежала.
– Давай сначала найдём машину, на которой вывезем ворота, – помог я другану справиться с искушением устремиться под землю. – К чему зря время терять, лазая по норам? Вернёмся в Усть-Марью, разведаем обстановку. Может быть, Врата уже там.
– Всё трудов меньше, – ровным тоном заявил Вадик. Он был нежаден и умел держать себя в руках.
– Грузовик в городе достанем, а, Андрей Николаевич? – перевёл я взгляд на директора музея.
Тот обречённо кивнул, мол, что с вами поделаешь. Бедняга настроился на крупные неприятности, которыми его щедро обеспечит хозяин. Вынужденный «коллаборационизм» мог отрыгнуться весьма тяжко, а, учитывая крутой нрав Феликса Романовича, помноженный на случившуюся с ним загадочную перемену, и вовсе ужасно и непредсказуемо.
– Достанем, – ответил вместо него Слава. – Куда он от нас денется.
– До посёлка пятьдесят километров, – напомнил Вадик.
– Ерунда, перезимуем, – оптимизм афганца сломить было невозможно. К тому же, судя по безмятежной физиономии, он предчувствовал беду, ожидающую нас гораздо раньше, чем мы доберёмся до вожделенного городка.
Интуиция у корефана была афганская, боевая.
7
Чащобная глухомань была наполнена быстрой беззвучной смертью. Свою пулю не увидишь и не услышишь, она прилетит, когда ты не ждёшь, вырвавшись из направленного на тебя ствола. Это кажется до обидного несправедливым, когда целятся в тебя, и вполне естественным, когда целишься и нажимаешь на курок ты. Мы лежали под прикрытием заросшего молодым подлеском бурелома, стараясь не попадаться на чей-нибудь зоркий, глядящий в прорезь прицела взгляд.
Вляпались, как я и ожидал, по дороге к Усть-Марье, в самом начале пути.
Всё-таки зря я думал, что Проскурин не даст делу официальный ход. И недооценивал возможностей начальника колонии, считая захолустный лагпункт Учреждением, на расстоянии опасности не представляющим. Только теперь, получив лишь первую порцию защитных мероприятий Красноярского управления лагерей, понял, что здорово просчитался, разворошив осиное гнездо в самом сердце адского архипелага.
Первая же повстречавшаяся грузовая машина – крытый ЗИЛ-131 – высадила десант и пришлось нырять в лес, проклиная тот день, когда
Действовали мусора крайне оперативно, вероятно, на машине Проскурина была рация. Иначе, как бы чекисты тык скоренько обернулись с оперативно-розыскной группой.
Полтора десятка вооружённых автоматами бойцов являли, как пояснил Лепяго, передвижную группу, задачей которой было обнаружение и удержание до прибытия подкрепления беглых зэков. В данном случае, нас. До поры, до времени им это удавалось и если бы не Слава, нам с Вадиком моментально настал бы каюк.
– Не высовывайся, Ильюха, – бросил корефан. – Пускай они высовываются. Вадик, жопу убери!
Гольдберг поспешно распластался на земле. Я осторожно высунулся из-за кочки. Страшно было, казалось, в меня целятся и сейчас выстрелят Затаив дыхание, я выловил крадущегося в просвете между кустов человека и потянул жёсткий спусковой крючок. Приклад ощутимо врезал по скуле. Я моргнул, но увидел, как хлобыстнула из спины врага почти невидимая чёрная струя. Ноги его подломились, человек рухнул на колени, словно мешок упал, и завалился лицом вперёд.
– Отходим, – дёрнул за плечо Слава. Стараясь не шуметь, мы отступили на десяток метров.
Осталось нас трое. Директор потерялся в самом начале забега. Неизвестно, сдался в плен на милость победителя или оказался подранен – летели мы от дороги сломя голову. Пилили и пилили по тайге. Тайга оказалась необъятной.
– Вижу двоих, – предупредил Вадик.
– Лежи!
Слава ткнул голову энтомолога в землю и проворно скользнул меж замшелых стволов, плавно вскидывая тонкое дуло АКМа. Стеганула короткая очередь, полетел сбитый пороховой струёй лишайник и кто-то невидимый опрометью кинулся в березняк.
– Мотаем! – немедленно вслед за выстрелом подорвался Слава, увлекая нас за собой.
Мы увязли в буреломе, наткнувшись на пикет, и теперь метались, окружённые стянувшимися по сигналу преследователями. Тайгу они, к сожалению, знали неплохо и только недостаточное для прочёсывания пятачка число бойцов не давало покончить с нами. Но окружить окружили и теперь ждали подмоги – неподалёку сел вертолёт. И что дальше: пустят собак или применят гранаты, как высказался Слава? В любом случае, ловить нам здесь было нечего и мы отчаянно тыркались в разные участки периметра, проверяя на прочность охрану. В одном пока не было недостатка – в патронах. Парой автоматов перехватчики нас снабдили. Не по своей, правда, воле. Боезапас у ментов был имелся приличный – по четыре рожка и четыре пачки на человека – на парный пикет первым нарвался многоопытный корефан.
– Собаки, – известил Вадик.
Вдалеке послышался едва различимый лай.
– Откуда? – вскинулся тугоухий друган.
Гольдберг уверенно махнул рукой, слух у него был дирижёрский. В ту же секунду с той стороны застрочили автоматы. Наугад. Пули защёлкали по деревьям далеко от нас. Загонщики мусорского охотхозяйства, обложив диких уголовников, погнали их на номера. «И началась самая увлекательная из охот – охота на человека…»
– Давайте туда, – уверенно двинулся Слава почти прямо на собак.