Клан Аризоны

Грей Зейн

– Выйти за вас! - в изумлении воскликнула она. - Но послушайте, мой отец обещал меня Баку Хатуэю!

Мерсер в смятении отпустил ее руку и схватил ее в объятия. Но прежде чем он успел сделать еще что-нибудь, она с силой уперлась ему в грудь и оттолкнула его. Но ее лицо было все еще так близко!

– Не подходите, - прошептала она. Она была страшно напугана, едва владела собой и чувствовала себя на грани катастрофы.

Мерсер понял, что если позволит себе еще хоть один подобный жест, то немедленно падет в ее глазах до уровня тех ухажеров, на которых она только что ему жаловалась, и постарался взять себя в руки. Она отодвинулась от него как можно дальше и сидела, по-прежнему

протянув руку к его груди. Ее черные глаза, мерцая, смотрели неподвижно в его глаза. Она была как зачарованная и ждала, сама не зная чего.

– Ну вот! Кажется, я, наконец, доказал, что люблю вас, - тяжело дыша, сказал он. Мерсер не стал разъяснять, что именно он имел в виду - то ли страстный порыв, когда он схватил ее в объятия, то ли смиренное отступление, когда она оттолкнула его. - Я виноват, простите меня, Нан. Надо же, после всех обещаний, как низко я пал! Но вы оказались именно такой, как вас описал Томми. Я очень долго шел, но наконец-то я нашел то, что искал.

Приняв его слова за полное смирение, она расслабилась, и с ее лица сошло выражение тревожного ожидания чего-то. Она слегка откинулась назад, и в ее волосах вспыхнули солнечные огоньки. Юбка у нее была совершенно мокрая, она облепила ей ноги, и с нее уже натекли маленькие лужицы в которых плавали сосновые иголки. Она была как дыхание свежего ветерка, как лесная фея, и ощущение соблазна не покидало его. И не было смысла с ним бороться. Самое главное, он чувствовал, что она обязательно придет сюда еще не раз, чтобы встретиться с ним. Она ему этого не говорила и может быть, сама этого не осознавала, но он был в этом уверен. Он не задумывался, хорошо это или плохо, но такая возможность необыкновенно притягивала его.

– Теперь вы уедете отсюда? - наконец, спросила она.

– Вы считаете, я должен уехать?

– Думаю, вы могли бы уехать, по крайней мере, имеете для этого все основания.

– Но вы хотите, чтобы я уехал?

– Ну, я бы этого не сказала.

– Тогда я остаюсь.

– Но это будет ошибкой с вашей стороны. Мой отец - глава клана Лилли. И кроме его слова здесь больше нет никакого закона. Но Хатуэи каким-то образом сумели заставить его работать на себя. Они делают, что хотят, распоряжаются нашим скотом, нашими лошадями, а скоро они получат и меня. Но если вы останетесь здесь, мне будет очень плохо. Потому что... Я уверена, что вы мне обязательно понравитесь... я захочу, чтобы вы были со мной и... О, это обязательно случится! И это будет ужасно!

– Нет. Все будет хорошо. Самое ужасное случится тогда, когда ты позволишь своему отцу помочь этому Хатуэю заполучить тебя. Если ты его не любишь, то с твоей стороны будет страшной ошибкой выйти за него замуж.

– Да. Но тогда это падет только на мою голову, - скорбно ответила она.

– Нан, кажется, я понял, - внезапно сказал он. - Вы собираетесь пожертвовать собой, в этом-то и состоит ваша беда?!

– Ну, это только часть, та часть, которая касается лично меня. Самая большая беда состоит в том, что, приехав домой, я узнала кое-что ужасное, и это терзает мое сердце. У папы рак, и он долго не проживет. Братья пьянствуют и целыми днями ничего не делают, а мы становимся беднее с каждым днем. У Хатуэев закладная на нашу землю. В лавке Тиммзов мы задолжали за целый год... О, мистер Мерсер, наша семья скоро разрушится!

– Что, если ты наедине будешь называть меня Додж?

– Называть вас Додж? Вы что - таким способом пытаетесь завоевать мое доверие?

– Да, пожалуй. Я когда-то заслужил эту кличку. Но за все десять лет, что я бродил на просторах, мне так и не удалось спастись от всех бед. Мне не удавалось

избежать ночных дозоров, скотокрадов, бандитов, карт, шулеров, женщин, драк, перестрелок - как я ни пытался. Поэтому меня и прозвали Доджем. В конце концов я уехал. Должен же я был, наконец, выполнить свою заветную мечту и удрать от всех этих чертовых неприятностей. Я хотел начать новую жизнь, среди новых людей, где-нибудь в тихом месте, где никогда не случается никаких напастей. Но, кажется, такого места нет на земле. Я проехал тысячи миль только для того, чтобы наткнуться на тебя со всеми твоими проблемами. А теперь я хочу, чтобы они стали и моими. Поэтому я и прошу, чтобы ты звала меня Додж - ну просто для смеха. Мне очень хочется услышать эту кличку именно от тебя.

– Додж! - в волнении воскликнула девушка, вся под впечатлением его страстной речи.

– Вот это да! В твоем исполнении это звучит очень трогательно, сразу хочется во что-нибудь вмешаться. Но думаю, будет лучше, если ты больше не будешь здесь произносить это слово.

Он встал и помог ей подняться.

– А теперь пойдем-ка и займемся твоими проблемами. Самая тяжелая из них та, что связана с твоим отцом. С раком я, конечно, ничего поделать не могу. Но все остальное меня не особенно беспокоит.

– О, вы подарили мне надежду! - вскричала она. - Я снова хочу бороться! Будь, что будет, - я рада, что вы приехали! Я молилась об этом - о, как я молилась, если бы вы знали!

– Ну, не знаю, выступать в роли Всевышнего, выполняющего молитвы, мне еще не приходилось, - улыбаясь, сказал он. - Но все может быть. А теперь я пойду за Болди - это мой конь.

Додж выбрался из зеленого укрытия и направился по тропинке, чувствуя себя, как во сне. Лес овевал его своим теплым ароматным дыханием; высокие сосны приветливо шумели, ручей по-прежнему что-то болтал, уединение настраивало его на торжественный лад. Что бы ни приключилось, он попытается с честью выйти из всех передряг. Он станет другом этой маленькой одинокой девочке, независимо от того, что получит взамен.

Он нашел Болди на том самом месте, где оставил его, сел верхом и отправился по тропинке, которая слева огибала скалу, на которой он оставил Нан. Но она уже перебралась через ручей и ждала его. Болди остановился посередине потока и жадно припал к воде. Он пил, как пустынная лошадка, независимо от того, испытывал ли он жажду, просто будучи не в силах отказаться от свежей прохладной воды. Пока он пил, Мерсер посмотрел на Нан, которая внимательно его разглядывала. Она как бы снова пыталась проверить свое мнение о нем - на этот раз со стороны.

Наконец, он перебрался к ней и соскочил на землю.

– Что за конь! Вы зовете его Болди. Это, конечно, из-за белой морды? [Bald - с белым пятном на голове (англ.).]

Вместо ответа Мерсер взял ее под мышки, легко приподнял и усадил в седло.

– А я понесу ведро, - весело сказал он. - Думаю, у нас получится очень эффектный выезд. Надеюсь, Хатуэй будет там и сможет оценить это зрелище.

Она все так же не отрываясь смотрела на него. Во взгляде ее было и восхищение и тревога, но она не осознавала того, насколько красноречивы ее глаза.

– Мне кажется, вы дьявол, - медленно сказала она. - Надеюсь, и я не подведу вас. Вот что, когда мы приедем, я представлю вас своим другом из Канзаса.

– То есть используем догадку Томми? - весело спросил он.

– А что, она очень неплохая, хотя, боюсь, мое семейство будет не в восторге от этого.

– Ну, тогда договоримся так - мы встретились в Канзасе, в Додже. И я приехал сюда за тобой.

Она серьезно посмотрела на него своими замечательными задумчивыми глазами и сказала: