Клан Ельциных
Шрифт:
Будучи главой российского (сначала советского) МИДа, он по три месяца проводил за границей. По слухам, с секретаршей Еленой и именно ради нее. Бесконечные деловые «командировки» служили прикрытием их романа. Да, секретарше Козырева повезло. Но повезло ли стране?
Мнение аналитика («Служебный роман Андрея Козырева». 2003–2004 «Секретные материалы России». «СЕКРЕТ-ИНФО»)
«Конечно, любовь шефа и секретарши — классический сюжет для служебного романа. Но тут есть одна тонкость. Андрей Козырев был первым министром иностранных дел, вначале СССР, а затем России. И номенклатурный кодекс чести предписывал подобные отношения, раз уж они возникли, прятать подальше от посторонних глаз. А лучше — вообще их не заводить. Эти игры могли дорого обойтись. Потеря своего места, дикий скандал — с карьерой дипломата можно было распрощаться навсегда. До Андрея Владимировича такой роман никогда не заканчивался свадьбой (!), это даже представить себе было невозможно».
Привели
Можно себе представить, насколько легко такого рода люди, как Козырев, становятся управляемыми. Уж если они поддаются на простые женские уловки, то что уж говорить о специалистах политических служб?
Закономерный вопрос: зачем Козырев бросился звонить Бушу, с какой целью его информировал? Учитывая психологию мягкого и податливого «главы» МИДа, можно предположить, что это было сделано только лишь для того, чтобы заручиться поддержкой Америки — на случай, если пойдет сопротивление со стороны родных, русских граждан. Через Козырева и Буша вся беловежская троица обеспечивала страховку своим действиям.
ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:
«С самого начала Андрей Козырев был очень спорной фигурой. Я (т. е. Борис Ельцин. — Авт.)испытывал давление со стороны разных людей. Козырев прозападник, Козырев проамериканец, говорили мне. Государственные структуры все равно отторгнут от себя такого человека.
И я присматривался к министру иностранных дел долго, осторожно и внимательно.
Думаю, что выбор был сделан все-таки правильный.
Сохраняя опыт, школу, дипломатические традиции, старый советский МИД надо было реформировать. Козырев должен был наконец создать не на словах, а на деле модель мирной российской дипломатии».
Пройдет совсем немного времени, и Борис Ельцин отдаст приказ открыть огонь из танков по Белому дому. Но прежде чем отдать приказ о расстреле Парламента, он издаст указ № 1400 — о роспуске парламента — и за пару дней до вступления этой тайной бумаги в действие озвучит свое решение перед «близкими людьми» из политического окружения. Первая реакция, которая последует на это решение от «доверенных политиков», будет уникальное лизоблюдство главы МИДа.
ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:
«Я обошелся без длинного вступления, все и без меня знали, что происходит в стране. Сообщил, что принял решение распустить Верховный Совет, поскольку деятельность этого органа представляет угрозу безопасности России. Все напряженно молчали.
Андрей Козырев разрядил обстановку, произнеся серьезно своим тихим голосом: «У меня есть важное замечание. Я с одним принципиальным моментом не согласен, Борис Николаевич». Все посмотрели на него с недоумением. Он продолжил: «Надо было давным-давно такой указ принимать». Мы улыбнулись. По большому счету, глава МИДа был абсолютно прав».
НАША ВЕРСИЯ
Здесь серьезные загадки «Беловежья» только начинаются. Главная загадка: почему в такой спешке, буквально за три часа, был составлен судьбоносный документ? Не секрет, что для этой работы участники Беловежского договора оказались абсолютно не подготовлены. Текст договора составлялся едва ли не на «коленках» и отпечатывался на единственной (!) пишущей машинке, хотя компьютеры в то время уже были доступны. Кто же подгонял ход событий, кому это было выгодно?
Наша версия — всего лишь гипотеза. Суть ее вот в чем. Мы привыкли говорить о том, что в подписании Беловежского договора участвовала тройка политических лидеров. На самом деле участников было гораздо больше. Как официальных, так и привыкших «работать за кадром». Именно они и были заинтересованы в спешно подписанном соглашении о ликвидации Союза.
Так, в спецслужбах появились предатели, сам факт которых казался нереальным. Вот что вспоминает чекист Сергей Жаков: «Реальный круг должностных лиц и партийных деятелей, по должности имевших прямой доступ к секретным данным, был таким широким, что всерьез говорить о государственной тайне уже не представлялось возможным. Все это было миной замедленного действия. И мина эта рано или поздно должна была взорваться. Информация о том, что на рубеже 80-х — 90-х годов Владимир Пигузов, секретарь парткома Краснознаменного института (т. е. знаменитой Лесной, или 101-й разведшколы) и член парткома всей разведки, был разоблачен как секретный агент ЦРУ, осужден законным советским судом за измену Родине в форме шпионажа, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян, грянула громом среди ясного неба. По слухам, предатель был завербован американцами еще в 1974 году во время командировки в Юго-Восточную Азию в объятиях подставленной ему проститутки, первоначально путем шантажа склонен к секретному сотрудничеству, но потом вошел во вкус и более десяти лет целенаправленно собирал информацию о личном составе разведки. Раскрыть его удалось благодаря информации, полученной советскими «органами» от предателя американского — Олдриджа Эймса».
Масштабность предательства Владимира Пигузова, сдавшего американцам
Весь ужас той ситуации был в том, что «разведчик» Владимир Пигузов не просто успел «сдать» американцам все ключевые фигуры российской агентуры, но еще и в том, что сам он являлся одной из ключевых фигур Краснознаменного института — «кузницы разведкадров».
Из статьи С. Жакова «Грязное белье Лесной школы» («Независимая газета», 15.12.2000 г.)
«Широкомасштабная и систематическая расшифровка тысяч сотрудников самого секретного ведомства, прошедших через руки этого предателя, имевшего по должности доступ не только ко многим самым секретным обобщающим документам разведки, касающимся организации системы подготовки кадров для органов госбезопасности, но и к личным делам практически любого сотрудника тогдашней «Лесной» школы, содержащим полные и истинные установочные данные, поставила под сомнение само дальнейшее существование разведки в ее прежнем виде.
Тысячи расшифрованных оперработников имели на связи десятки и сотни тысяч ценных агентов по всему миру, сообщавших самые закрытые сведения. Причем если оперработнику, проводившему шпионскую деятельность за границей под дипломатическим прикрытием, в худшем случае грозила высылка из страны пребывания на родину и невозможность дальнейших выездов за рубеж, то местную агентуру из иностранцев подчас ждала смертная казнь. Более никто не мог спокойно работать, ибо не знал наверняка, что тоже не расшифрован. Вся эта разветвленная система советской разведки была одним человеком поставлена под удар».
Очевидно, что сам факт безнаказанного существования в российской (тогда еще советской) разведке такого человека, как В. Пигузов, наводил американские спецслужбы на логичное предположение о том, что уровень работы русской разведки во время горбачевской «перестройки» оказался резко снижен и что со стороны ЦРУ уже не потребуется огромных усилий для того, чтобы развалить ее окончательно.
Сдали посольство — сдадим и Россию?
И все же поступок нового главы КГБ Вадима Бакатина глубоко потряс даже видавших виды спецов ЦРУ Такого «подарка судьбы» они и не ожидали… Речь пойдет о «сдаче американского посольства». Причем если В.Пигузов работал за деньги и под прессингом шантажа и страха со стороны ЦРУ, то В.Бакатин, похоже, решился на «жест доброй воли» со «сдачей посольства» ради самой идеи…
Бакатин — последний директор КГБ, пришедший на смену отправленному в отставку Крючкову. После августовского путча в КГБ произошли кардинальные перемены. Глава КГБ Владимир Крючков, осторожный и осмотрительный разведчик, ученик Юрия Андропова, «замешанный в государственном перевороте», был снят с занимаемой должности. Но с заменой ему возникли вопросы.
ИЗ КНИГИ А.КОРЖАКОВА «ОТ РАССВЕТА ДО ЗАКАТА»:
«Место В. А. Крючкова после путча сразу же занял профессиональный разведчик Леонид Шебаршин. Я с ним практически не был знаком, но Борис Николаевич знал Шебаршина лично и категорически выступал против его кандидатуры в качестве главы КГБ. По мнению Ельцина, Шебаршин не допустил бы распада комитета (!). Поэтому искали человека, способного развалить зловещего «монстра». Увы, но такая же цель была и у Горбачева.
Оба президента, Горбачев и Ельцин, единодушно согласились назначить председателем КГБ Вадима Бакатина. Потом многие думали, что именно Бакатин по своей инициативе разрушил одну из самых мощных спецслужб мира. Но это очередное заблуждение. Он просто добросовестно выполнил поставленную перед ним «историческую» задачу.
Сначала «монстра» разбили на отдельные ведомства. Пограничные войска стали самостоятельной «вотчиной».
Первое главное управление КГБ СССР переименовали в Службу внешней разведки и тоже отлучили от комитета. Командовать разведчиками поставили Евгения Примакова. Узнав об этом, я был удивлен: все-таки Примакова считали коммунистом да еще человеком Горбачева. Но Борис Николаевич относился к Евгению Максимовичу подчеркнуто доброжелательно. «Примаков обо мне никогда плохого слова не сказал», — объяснил свою логику шеф.
Затем от КГБ отделили технические подразделения, и образовалось ФАПСИ — Федеральное агентство правительственной связи и информации. Горбачев предложил назначить руководителем агентства Старовойтова, и Ельцин нехотя согласился — своих кандидатур у него все равно не было. В ту пору Советский Союз еще не распался, и отделение российских структур от союзных происходило тяжело и выглядело искусственно. Таким же противоестественным казалось правление сразу двух президентов, засевших в Кремле. Мне тогда уже было ясно, что Ельцин двоевластия не потерпит и этот период очень быстро закончится не в пользу Горбачева».
Именно с именем Вадима Бакатина связана самая любопытная загадка «смутного периода» продлившегося всего три месяца — от «путча» до Беловежья. Загадка эта такова: зачем глава российских спецслужб добровольно выбросил американским спецслужбам белый флаг? Этим флагом стала сдача схемы прослушки американского посольства.
5 декабря 1991 года, ровно за три дня до «Беловежья», последний директор КГБ Вадим Бакатин официально передал послу США в России и сотруднику ЦРУ Роберту Страуссу схему прослушки здания американского посольства в Москве.