Клан Тора.Тетралогия

Янковский Дмитрий Валентинович

– Тогда пройдемся, – согласилась Реми, и начала выплевывать на стену личные дела и голофото охранников.

– Опять туристы, – поморщился инспектор Главного управления полиции Императорского дворца Хирата, поправляя зеркальные визоры, как обычно скрывающие его глаза.

– Больше зевак – больше проблем, – согласился его напарник Кавасаки, провожая взглядом организованную экскурсию под охраной нескольких инспекторов в штатском. – Главное, чтобы не совали нос на территорию резиденции. А то опять как в прошлый раз…

– Ну да, ну да, – кивнул Хирата, вспоминая прошлый косяк

охраны. Вездесущий турист из Восточно-Азиатского Союза каким-то чудом прорвался к резиденции в сад, в котором иногда любил гулять император. Дело кончилось тем, что туриста приняли за террориста, и тело увезли в морг дворцового комплекса Токио, что в последующем вызвало международный скандал крупных масштабов – Японию в мире не любили.

– А вот и наше начальство, – одернул пиджак Кавасаки, увидев подъезжающий к одному из служебных входов черный джип старшего инспектора Араки. – Сейчас будет как всегда вставлять большой пистон.

– Что еще ожидать от бывшего начальника участка? – буркнул Хирата. – Как мусором был, так им и остался, хоть теперь и в Императорской Гвардии.

Инспектора наблюдали, как к джипу подошел полицейский для проверки документов и внешнего досмотра машины – все-таки объект режимный, и не просто такой. Тот склонился над боковым окном дверцы…

Бах! Выстрел прозвучал особенно громко среди каменных стен. У подошедшего полицейского сзади вылетел красный фонтанчик кровавых брызг, а затем джип рванул через уже предусмотрительно убранные стальные тумбы, влетая на территорию дворцовой охраны.

– Твою мать, – выдохнул Хирата, выхватывая пистолет.

Тем временем из джипа выбрались трое – Араки и еще двое старших офицеров. Вот только узнать их было трудновато – они как будто прибавили в весе, раздались, лица у всех были нежно-зеленого цвета. А еще они с ног до головы были увешаны тяжелым оружием – от ручных пулеметов до револьверных гранатометов, которое перли столь непринужденно, как будто оружие было бумажным.

Троица, не обращая внимания на толпу визжащих и разбегающихся туристов короткими очередями отстреливала одиночных охранников, пытающихся спрятаться за естественными укрытиями. Бесполезно – бронебойные пули пронзали декоративные элементы, рикошетили от камней, выбивая в них дыры размером с кулак, а особо ретивых охранников выкуривали с помощью гранатометов. Постепенно стрельба смолкала – охрана на входе была малочисленная и слабовооруженная.

– Я пошел! – Кавасаки выскочил из-за каменной стенки, и открыл огонь из пистолета, целясь по головам противников в бронешлемах.

– Стой! Куда, дурак! – пытался остановить его Хирата.

Кавасаки стрелял, как в тире, целясь по головам противников. Было видно, как шлем Араки мотнулся, получив бронебойную пулю с подкалиберным сердечником, из дырочки вылетели какие-то зеленые брызги. Араки лишь обернулся, и короткой очередью отправил его к Аматэрасу. Затем троица потопала дальше, время от времени постреливая по целям, и углубляясь все дальше на прилегающую к дворцу территорию.

По всему комплексу завыли сирены. Хирата трусом не был, но не был и дураком – одно дело вести схватку с равным противником, другое – с тяжеловооруженными

маньяками, которых не берут пули. Он медленно пробирался за ними, используя естественные укрытия, чтобы нанести в нужный момент удар. Проблема была и в том, что рация не работала – нападающие глушили радиочастоты полицейской и специальной связи, лишив охрану возможности координировать свои действия.

Поднятая по тревоге рота Императорской Гвардии пыталась занять свои позиции под плотным огнем, который вели трое нападающих. Вот у одного закончилась лента, он скинул тяжелый пулемет на землю, и начал поливать позиции защитников из револьверного гранатомета.

Ду-ду-дух! – раздался тяжелый голос крупнокалиберного пулемета, и одного из нападающих в полном смысле разнесло в клочья.

Хирата узнал голос тяжелого «Браунинга», стоявшего на бронированном джипе Императорской Гвардии. Ну хорошо, кавалерия прибыла, теперь от террористов останутся рожки да ножки. Пора оправдаться за то, что остался жив. Он выскочил из-за стены, и практически в упор, метров с двадцати разрядил магазин своего «Зиг-Зауэра» с бронебойными патронами в голову второму террористу, практически его обезглавив – было видно, как от попаданий разлетались листы брони шлема, как всюду брызгала зеленая жидкость. Этот готов вроде, а третьего добьет спецназ, вон как от его головы ничего не осталось, снайпер постарался…

Только вот у обезглавленного Хиратой террориста было другое мнение – он резко повернулся и открыл огонь. Последнее, что увидел Хирата, был пятилепестковый цветок огненной хризантемы, расцветший на конце пламегасителя. А дальше – несколько ударов в грудь, и темнота…

– Мой готов! – Хитоми сняла визор, и откинулась в кресле. – Классный шутер.

– Мой еще нет… ой! Ему голову отстрелили! Вот мудак, – она повертела головой в визоре. – А, вот ты где! Ну получи!

– Моему тоже голову отстрелили, – сказал я, посылая остатки барабана гранатомета веером, чтобы зацепить как можно больше народа. – Все, я пуст… И теперь застрелен.

– И меня тоже все, – сказала Мизуки. – Да, действительно завораживает, если не думать, что на той стороне живые люди.

– А ты не думай, – сказал я. – Отставим в сторону моральные угрызения и рефлексии. Мы проводили боевую операцию против изменника рода человеческого. А то, что он император и выставил свою охрану на убой – это его вина. И потом, семьям всех, кто героически погиб на службе выплатят хорошую пенсию и дадут всякие преференции. Когда мы схлестнулись в бою с бывшей Императорской Гвардией, ставшей коллаборантами, угрызений не было?

– Ну все-таки так, как-то не по душе, – поддернула плечами Мизуки. – Читерство. Не мы же с оружием в руках против них воевали.

– Считай, что мы управляли мехами. И да, моральная сторона вопроса мне тоже не нравится, это не то, чем я буду когда-нибудь гордиться, но у нас своя цель. И сейчас очередной шаг к ней мы сделали. Пусть и кровавый и аморальный.

– Интересно, что по этому поводу скажет император? – спросила Хитоми. – Зная его пакостную и мелкую натуру…

– Вот и посмотрим, – пожал плечами я. – В восторге он точно не будет.